— Тем более, что посылать одну из наших горничных было бы не совсем удобно для нас, — сказал граф. — К тому же, все равно Летти придется привыкать к китайским слугам.

— Говорят, они превосходны, — с оттенком зависти заметила графиня. — Честные, трудолюбивые, преданные.

— В таком случае, проблема с горничной решена, — сказал граф. — Однако как быть с компаньонкой? Совершенно очевидно, что кто-то должен постоянно находиться рядом с Летти, чтобы поддерживать ее в хорошем расположении духа.

— Придется ехать мне, папа, — тихо сказала Дорина.

Граф, казалось, был крайне изумлен.

— Тебе, Дорина? Но это будет…

Он замолчал, как бы пытаясь подобрать нужное слово.

— …неловко, — закончила за него его дочь. — Разумеется, папа, если я поеду, как леди Дорина . Но я не хочу этого делать. Я выдам себя за компаньонку Летти, и никто не будет знать, что на самом деле я ее сестра.

Наступило молчание, пока ее родители пытались освоиться с этой мыслью, а потом Дорина сказала:

— Как только Летти благополучно выйдет замуж, я вернусь.

— Одна, на корабле? — воскликнула графиня.

— Со мной ничего не случится, — заверила ее Дорина с горькой усмешкой.

— Да, да, конечно, — неловко пробормотал граф. — В то же время, такое поведение сочтут весьма странным для дочери графа.

— Никто и не узнает, что я твоя дочь, — успокоила его Дорина. — Я буду называть себя «мисс Такая-то». Сойдет любое достаточно распространенное имя. Я смогу поддерживать у Летти хорошее настроение. А если я не поеду с ней, сомневаюсь, что, прибыв к месту назначения, она согласится выйти замуж за мистера Керби.

Последовало молчание, словно все трое одновременно вспомнили, какой упрямой и несговорчивой может быть Летти, если ей вздумается.

Ее страх перед замужеством был следствием одного печального эпизода, который произошел двумя годами раньше.

Летти была изумительно красива, и граф, которому очень хотелось похвастать дочерью, взял ее с собой на охотничий бал, когда ей не было еще шестнадцати.

В этом не было ничего странного, потому что многие молоденькие участницы охоты присутствовали на этом балу, хотя официально они еще не выезжали в свет. Среди них было несколько девушек того же возраста, что и Летти.

В новом туалете, выписанном из Лондона, с венком из роз в волосах, Летти затмила всех присутствующих женщин, независимо от их возраста.

На балу, как обычно, царила атмосфера непринужденного веселья, и граф так увлекся разговорами об охоте и скачках со своими приятелями, что, когда жена предложила ему ехать домой, категорически отказался.

Графиня никак не могла вспомнить впоследствии, каким образом получилось так, что Летти потерялась в толпе, и один подвыпивший молодой повеса поцеловал ее.

В его оправдание можно сказать, что Летти лишь смотрела на него ничего не выражающим взглядом и не протестовала, когда он стал проявлять большую настойчивость. Ему казалось, что она благосклонно принимает его ухаживания.

Он не мог знать, что она и не подозревает о его намерениях. На самом деле, поначалу она даже не понимала, о чем он ей говорит, а потом была так парализована страхом, что не могла ни двинуться с места, ни крикнуть.

Он страстно поцеловал ее, а когда выпустил из своих объятий, она упала в глубокий обморок.

Тут же разыскали графиню, которая, выслушав несвязные извинения, увезла домой Летти, бывшую в полубессознательном состоянии, и сдала ее на руки Дорине.

Если любая другая девушка легко забыла бы этот эпизод или со временем превратила его в шутку, то в душе Летти он оставил неизгладимый след. С той поры она в ужасе шарахалась от самых тихих и благовоспитанных молодых людей, опасаясь, что они набросятся на нее.

— Напрасно ты боишься его, — обычно говорила Дорина о том или ином их знакомом. — Он скромнейший человек.

— Я не хочу… танцевать с ним, — отвечала Летти. — Я не люблю, когда мужчины дотрагиваются до меня.

— Но Летти, дорогая, они не сделают тебе ничего плохого.

— Они смотрят на меня! Они… говорят разные вещи, — возражала Летти.

— Но они просто отдают должное твоей красоте, — объясняла Дорина. — Тебе ведь нравится быть красивой, Летти, ты сама это знаешь!

— Мне нравится, когда вы с папой считаете меня красивой. Но я не хочу, чтобы мужчины так смотрели на меня.

— Дорина, это просто нелепо! — не раз говорила графиня старшей дочери. — Ей давно пора забыть весь этот детский вздор!

— Нужно дать ей время, — успокаивающе отвечала Дорина.

Но сама она отлично понимала, что с возрастом Летти не стала чувствовать себя непринужденнее в обществе мужчин — скорее наоборот.

— Неужели Летти на самом деле откажется выйти замуж за Керби? — раздраженно спросил граф.

— Ты слышал, что она сказала, папа, — ответила Дорина.

— Но она этого не сделает! — твердо сказал граф. — На этот раз я вынужден буду настоять на своем. Девушки выходят замуж за того, за кого их выдают, и здесь не может быть никаких возражений.

Он помолчал немного и добавил:

— Только на той неделе герцог рассказывал мне, что он не позволяет никаких вольностей своим дочерям, а у него их семь! Он всех их выдал замуж за состоятельных дворян, и я готов поспорить, ему не приходилось терпеть подобные выходки.

— Беда в том, Хьюго, что вы баловали Летти с самого раннего детства, — упрекнула его графиня.

— Черт побери! Как мог я предполагать, что она вырастет такой странной? — взорвался граф.

Он встал из-за стола, с грохотом отодвинув стул.

— Один Бог знает, — бушевал он, — как это печально — не иметь сына и наследника! Но иметь двух дочерей со странностями — это уже слишком для простого смертного!

— Ну знаете, Хьюго! — запротестовала графиня. — Как можете вы говорить так о бедняжке Дорине?

Граф бросил взгляд на старшую дочь, но прежде, чем он успел ответить, Дорина поспешно сказала:

— Ничего, папа, я понимаю. Ты задолжал мистеру Керби, не так ли? Поэтому Летти должна будет выйти за него замуж.

— Хьюго! — вскричала графиня. — Это правда?

Граф отошел к камину, в котором весело потрескивали дрова.

— Ну… сказать по правде, дорогая… — начал он.

— Как вы могли? — перебила его графиня: — Взять у него деньги еще до того, как Летти надела его кольцо на палец! Это слишком унизительно!

— Я был на мели, — ответил граф. — А так как он забрал шесть моих лучших лошадей, мне нужно было достать хоть немного денег.

— А куда подевались деньги, которые он заплатил вам за лошадей? — воскликнула графиня.

— Вы еще спрашиваете! — с горечью сказал граф. — У ворот толпились кредиторы, о чем вы, несомненно, знали бы, если бы когда-нибудь слушали то, что я вам рассказываю. Я оказался перед выбором — либо пустить дом с молотка, либо обратиться к Керби за деньгами.

Графиня поджала губы. Она, несомненно, была красива, но выглядела чересчур холодной и строгой. Теперь же ее черты приобрели особую суровость, и она резко спросила:

— Сколько же вы заняли, рассчитывая, что, став вашим зятем, Керби не потребует вернуть долг?

Последовало неловкое молчание, а потом граф ответил:

— Если хотите знать правду, десять тысяч фунтов!

У графини вырвалось восклицание ужаса. Затем, не сказав ни слова, она встала и быстро вышла из комнаты.

Дорина взглянула на отца.

— Прости, папа. Мне не следовало начинать этот разговор.

— У меня не было другого выхода, Дорина, — объяснил граф. — Накопилось столько долгов, а Керби был только рад дать мне денег в обмен на обещание, что Летти выйдет за него замуж.

Дорина вздохнула.

— Если она теперь откажется, папа, тебе придется возвратить ему долг.

— Но ты же знаешь не хуже меня, что я не могу этого сделать. Ты регулярно просматриваешь все счета. Наше положение для тебя не секрет.

— Да, я все знаю, папа, и я понимаю, что тебе больше неоткуда было взять эти десять тысяч фунтов, разве что продать дом и оставшиеся семейные портреты.