Старушка на его счастье услышала звон. Она надела очки, открыла дверцу духовки и — отшатнулась. Трепеща слипшимися крыльями из печи вылетел бесформенный кусок пирога и вывалился в открытую форточку во двор.

— Нет, — покачала головой старушка. — Сегодня — не День Пирогов с грибами. Сегодня я просто сошла с ума!..

Но господин Чириков не слышал её. Он шмякнулся на скамью у подъезда.

— Сидишь? — спросил господин Чириков у Любочки, склевывая с себя тесто.

— Сижу, — ответила девочка, с изумленьем глядя на воробья.

— И зря сидишь. Твоя бабушка давно уже дома, — сообщил господин Чириков. — Печет громадный пирог. Сто воробьев могли бы…

— Бабушка! — радостно закричала девочка, спрыгнула со скамьи и побежала, не дослушав.

По двору шла Совсем Другая Старушка.

— Ты почему не дома?! — строго спросила Совсем Другая Старушка. — Я же сказала: буду через полчаса!..

Она взяла Любочку за руку, и они скрылись в подъезде.

А изумленный господин Чириков так и остался сидеть на скамье, с чужими ключами.

«Кажется, я становлюсь рассеянным, — подумал он. — Когда бабушка дома — зачем ключи? Внучке достаточно позвонить, каждому ясно. На то и существуют дверные звонки.»

Рядом с господином Чириковым на скамью опустилась хромая сорока. Глаза её вспыхнули завистливыми огоньками: она заметила связку ключей.

— Неплохая находка! Только зачем они тебе?

Господин Чириков встрепенулся.

— Будь другом, — сказал он сороке, — забрось их во-он в ту форточку. И кивнул на окно старушки.

— Это противоречит моим принципам! — возмутилась она.

— Каким? — не понял господин Чириков.

— Я принципиально ничего не возвращаю! Что нашла — то мое!

— Во-первых, нашла их не ты! — заметил воробей. — Во-вторых, принципы иногда полезно пересматривать.

Сорока упрямо возразила:

— Тогда какие же это принципы?!

— Ну я тебя так, по-человечески, то есть, по-дружески прошу!..

Сорока удивилась и нехотя проскрипела:

— Ладно, если только… по-дружески, для тебя… — и, подхватив ключи, взлетела над двором.

Если выйти из нашего двора и свернуть направо — вы обязательно попадете на небольшой продуктовый рынок. Такие базарчики есть в каждом районе города и поэтому описывать их вам не нужно.

Среди квашеной капусты и соленых огурцов, семечек, овощей и заморских фруктов — была и зелено-полосатая гора арбузов. И все было бы отлично, если б торговец арбузами был честным малым.

Однако, он оказался обманщиком.

Нет, он не пользовался облегченными гирями или неисправными весами, не путался в кнопках калькулятора. Он просто брал арбуз и что есть силы бросал его на чашу весов.

От мощного удара стрелка, как сумасшедшая отпрыгивала далеко в сторону.

Не дожидаясь, пока она замрет на месте, продавец хватал арбуз и весело объявлял:

— Двадцать один пятьсот.

Что означало: двадцать один с половиной килограмм. Хотя на самом-то деле арбуз весил не больше восемнадцати.

И когда я неосторожно пожаловался на торговца господину Чирикову, тот немедля взялся наказать обманщика.

Весь птичий народ, проживавший в нашем дворе, явился на собрание.

— Господа! — сказал господин Чириков. — Мне стало известно, что арбузы — те, что продаются за углом, — полны волшебных семечек. Если одно такое семечко проглотить и загадать при этом желание — это желание сразу же исполнится!..

Никто из птиц прежде, естественно, даже не догадывался, что бывают арбузы с такими чудесными свойствами! Сообщение произвело на них сильное впечатление. Все тут же полетели добывать волшебные семечки.

Почтовые голуби пожелали обзавестись своим почтамтом, воробьи мешками отборного зерна, синицы захотели стать павлинами, а одна мечтательница-сорока — почему-то летучей мышью. Словом, мечтать, как говорится, не вредно…

Мне было даже немного жаль этих наивных крылатых созданий. И, конечно, я опасался за самого господина Чирикова, ибо прекрасно понимал, что ему придется вытерпеть, когда сей благородный обман раскроется.

Итак, подлетев к продавцу арбузами крикливой стаей, птицы слету набросились на его товар. Он и глазом не успел моргнуть, как все арбузы были проклеваны, словно по ним стреляла из автоматов целая рота солдат.

Продавец носился вокруг своего товара, бесполезно пытаясь отогнать внезапно нагрянувшую стаю.

— Кыш! — кричал он птицам, размахивая руками.

Его, конечно, больно клюнули.

А господин Чириков летал над его ухом и чирикал без умолку:

— Так тебе и надо! Не обманывай покупателей!

Не прошло и пяти минут, как весь арбузный товар был окончательно испорчен.

Самое же интересное случилось потом.

Выклевав арбузные семечки, птицы получили все, чего пожелали. Голуби новое здание почтамта, воробьи — десять мешков отборной пшеницы, синицы превратились в павлинов, а сорока, как и мечтала, стала летучей мышью.

Господин Чириков меня опять удивил: он не загадал ни одного желания. Может быть оттого, что сам не поверил в свою выдумку, а скорее всего, по иной причине. Теперь-то я знаю — по какой. Но об этом — в другой истории.

Единственное, о чем я жалел, что сам не попробовал что-нибудь загадать. Мне хотелось лишь одного: чтобы поскорее вышла в свет эта книга. Впрочем, желание, как видите, все равно сбылось — и без арбузных семечек.

Однажды вечером на мой письменный стол присел растрепанный господин Чириков. Такого с ним раньше не бывало, чтобы так вот — бесцеремонно, без стука — влетать ко мне в кабинет. Но вид у воробья был до того расстроенный, что я понял: случилось нечто из ряда вон выходящее.

— Давай, рассказывай, — предложил я ему, отодвигаясь от компьютера. С кем-то подрался?

Воробей взлетел на край монитора и, обмахивая себя крылом, затараторил от волненья:

— Ни с кем я не подрался! Это опять она — дворничиха Нина!.. Всех достала! Жить невозможно! Прыгаю себе с детьми в «классики», а она — тут как тут со своей метлой: бац! — как какого-нибудь грязного котенка! С трудом извернулся. — Он тяжело дышал: — Все! Или пишу заявление в прокуратуру, или глаза повыклюю! На-до-е-ло!..

Я хорошо знал дворничиху Нину. Она и мне при каждом удобном случае устраивала мелкие пакости: то спалит мне почтовый ящик, то на двери фломастером напишет: «Сказка — ложь!» — и разное-подобное…

Остальным жильцам тоже от неё доставалось: то — телевизионную антенну кому-нибудь сломает, то перережет бельевую веревку на балконе. А когда она бывает сильно не в духе — лампочки на лестнице сами лопаются, иной раз перекроет в подвале горячую воду целому подъезду. Просто так. Ведьма.

Ни участковый милиционер, ни бдительные пенсионеры не могли изловить неизвестного злодея. Иной раз, когда работал допоздна, я видел её в дворовом небе. Но доказать-то невозможно: мне ни разу не удалось схватить её за руку. Да и вообще — кто поверит сказочнику? Только заикнись я о ночных полетах дворничихи на метле — меня не просто высмеют, но ведь могут ещё и запретить детям читать мои книги!..

— Вот что, — сказал я. — У меня одно средство.

И протянул ему целлофановый пакет, в котором лежала старинная запечатанная бутылка.

— Что это? — спросил воробей.

— Сам увидишь, — ответил я ему. — Знаешь ведь её жадность, поэтому все должно получиться как надо.

— А это не опасно для её здоровья? — господин Чириков бывал очень добросердечен.

— Нет-нет, — успокоил я его, — можешь не волноваться. Ничего плохого! Нине же лучше будет!

Господин Чириков приободрился и больше ни о чем не спрашивал. Мы пошли. Господин Чириков остался наблюдать.

Бывшая ведьма обнаружила у двери своей квартиры бутылку темно-синего стекла необычной формы: квадратную, с трехгранным горлышком.

Дворничиха собралась выбросить бутылку в мусоропровод, но обнаружила, что бутылка — не распечатана. Мало того, закупорена сургучом! Нина потрясла бутылку, поднесла к уху, посмотрела на просвет. Внутри по самое горлышко булькала какая-то жидкость. Обрадовалась Нина (водился за ней грешок: любила перед сном выпить рюмочку-другую)!..