— Вот как? Что ж, ладно.

— Итак, мистер Райх?

— Бен все правильно сказал, — начал Эйб. — Я уехал с миссис Вайнбаум. Было темно, и стоял густой туман, но мы катили довольно быстро. А потом, уже возле самого дома, машина вдруг замедлила ход и остановилась. К счастью, мимо проезжал дозор, и полицейский спросил, что у нас стряслось. Я объяснил, что мотор заглох, и он обещал прислать буксир. Минут через пять приехал тягач из ближайшего гаража и дотащил нас до города. Кажется, было уже за полночь, и мастерская не работала, поэтому я остановил такси и отвез миссис Вайнбаум домой. Вы мне не поверите, но, когда мы добрались туда, все окна были темные, да ещё выяснилось, что миссис Вайнбаум забыла ключ.

— Как же вы проникли в дом? — поинтересовался раввин.

— Миссис Вайнбаум сказала, что одно из окон всегда открыто, и его можно достать с навеса террасы. В своем тогдашнем состоянии я не мог бы и на крыльцо подняться, тем паче что ступеньки там крутые, а уж о миссис Вайнбаум и говорить нечего. Таксист был парень молодой, но заявил, что у него хромая нога. Может, и не врал. Или боялся, что мы хотим вовлечь его в кражу со взломом. Во всяком случае, он сказал нам, что в молочное кафе обычно заглядывает ночной патрульный, и его можно найти там. Миссис Вайнбаум была на грани истерики, поэтому я послал таксиста за патрульным, и, когда тот прибыл, подкатили оба мальчишки. Оказывается, они ездили в кино! Миссис Вайнбаум так обрадовалась, увидев их целехонькими, что даже забыла поблагодарить меня. Шмыгнула в дом вместе с парнями, а мне пришлось объясняться с легавым.

Поняв, что эта шпилька адресована ему, Шварц сказал:

— Наверное, Сара была очень расстроена. Обычно она — сама вежливость.

Райх не стал отвечать на это замечание.

— Ну вот, — продолжал он. — Я рассказал полицейскому, что случилось. Он ничего не говорил, только посмотрел на меня этим своим подозрительным взглядом, и все. Представляете, как я себя чувствовал? Нос был заложен, не продохнуть, кости ломило. Наверное, и жар тоже был. Воскресенье я провел в постели, а когда жена вернулась из Белнэпа, я спал и даже не слышал, как она вошла. Наутро мне все ещё было худо, и я решил не ходить в контору. Когда позвонила Майра, с ней говорила моя Бетси. Потом она разбудила меня, и я рассказал, что случилось накануне, а затем сообщил, в каком гараже машина. Минут через десять Майра позвонила опять и потребовала меня. Я встал. Она сказала, что звонила в гараж. Там говорят, я-де угробил машину. Масло вытекло, а я знай себе ехал, вот мотор и заклинило. Майра объявила, что это моя вина, а потом ещё всякого наговорила. Злилась страшно, а я был хворый, вот и сказал ей, делай, мол, что хочешь, только оставь меня в покое. И трубку повесил, после чего опять отправился в постель.

Раввин вопросительно посмотрел на Шварца.

— По словам моей жены, Эйб сказал кое-что еще, — проговорил тот. — Но в общем и целом он верно изложил дело.

Раввин Смолл повернулся вместе со стулом и отодвинул стекло книжного шкафа. Несколько секунд он разглядывал корешки книг, потом достал одну из них и раскрыл её. Шварц улыбнулся, перехватил взгляд Вассермана и подмигнул ему. Губы Райха задрожали, но он сумел подавить усмешку. Раввин ничего этого не заметил; он сосредоточенно листал книгу, время от времени останавливался, бегло просмтривал какую-нибудь страницу и кивал. Иногда Смолл тер пальцами лоб, словно подстегивая мыслительную деятельность. Наконец он близоруко оглядел свой письменный стол, не без труда отыскал линейку, которую использовал в качестве закладки, и отметил страницу. Минуту спустя он воспользовался грузиком для бумаг, чтобы отметить ещё одну. Затем снял с полки другой том, с которым, похоже, был знаком лучше, чем с первым. Во всяком случае, ему удалось довольно быстро отыскать нужный абзац. В конце концов раввин отодвинул обе книги в сторону и дружелюбно воззрился на сидевших перед ним мужчин.

— Мне не совсем ясны некоторые обстоятельства дела. Вот вам пример. Я заметил, что вы, мистер Шварц, говорите «Сара», в то время как мистер Райх называет её "миссис Вайнбаум". О чем это свидетельствует? Возможно, мистер Шварц менее привержен формальностям? Или эта дама знакома с его семейством ближе, чем с Райхами?

— Она из нашей компании. Мы все дружим между собой. Любой, кто устраивал вечеринку или придумывал какое-нибудь развлечение, приглашал её точно так же, как это делали мы.

Раввин Смолл взглянул на Райха.

— По-моему, со Шварцами она была на более короткой ноге, — сказал тот. — Это Бен и Майра познакомили нас с Вайнбаумами. Они близкие друзья.

— Да, возможно, — признал Шварц. — Ну, и что с того?

— Она поехала кататься на лыжах в вашей машине? — спросил раввин.

— Да, так получилось. Но к чему вы клоните?

— Полагаю, Сара была прежде всего вашей гостьей. Во всяком случае, вы отвечали за неё в большей степени, чем мистер Райх.

Мистер Вассерман встрепенулся и подался вперед.

— Да, наверное, — снова согласился Шварц.

— Стало быть, отвозя её домой, мистер Райх оказывал вам услугу, вы не находите?

— Прежде всего, он оказывал услугу самому себе. Он простудился и хотел добраться до дома.

— Упоминал ли он об этом, прежде чем миссис Вайнбаум позвонили её дети?

— Нет, но мы все знали, что ему хочется домой.

— Как вы думаете, попросил бы он у вас машину, не будь этого звонка?

— Вероятно, нет.

— Тогда мы можем допустить, что, отвозя миссис Вайнбаум домой, мистер Райх делал вам одолжение, даже если это вполне совпадало с его собственными чаяниями.

— Не пойму, какое это имеет значение.

— А вот какое. Не будь звонка, он просто одолжил бы вашу машину. Но звонок превращает его из заемщика в ваше доверенное лицо, и в этом случае действует уже иной свод правил. Кабы он одолжил у вас машину, ему надлежало бы вернуть её вам в рабочем состоянии. И, чтобы избежать ответственности, мистер Райх обязан был бы доказать, что машина уже была неисправна, и он не повинен в её неправильной эксплуатации. Более того, беря вашу машину, он был бы обязан убедиться, что она в полном порядке. Но в качестве вашего доверенного лица мистер Райх имел полное право предполагать, что машина в исправности, и теперь уже вам придется доказывать его виновность в непростительной небрежности.

Вассерман заулыбался.

— Не понимаю, какая разница. По мне, так он в любом случае был непростительно небрежен. И я могу это доказать. В моторе не осталось ни капельки масла. Так сказал механик в гараже. Райх выпустил масло из двигателя, а это и есть непростительная небрежность.

— Откуда мне было знать, что уровень масла понизился? — негодующе спросил Райх.

До сих пор участники тяжбы общались друг с другом исключительно через раввина, но теперь Шварц, резко повернувшись, уставился на Райха и обратился к нему напрямую:

— Ты останавливался, чтобы заправиться, верно?

Райх тоже изогнулся в кресле.

— Да, останавливался. Сев за руль, я заметил, что у тебя меньше половины бака. Мы поехали, и где-то через час я зарулил на заправку и велел залить под завязку.

— Но не попросил проверить масло, — ввернул Шварц.

— Нет. А ещё я не просил проверить радиатор, аккумулятор и давление в шинах. Рядом со мной сидела женщина, которая была в истерике и насилу дождалась, пока работник зальет бензин. Да и почему я должен был все проверять? Машина почти новая, не колымага какая-нибудь.

— А между тем Сара сказала Майре, что просила тебя проверить масло.

— Да, просила, только мы уже отъехали миль на десять от заправки. Я ещё спросил её, зачем это нужно, и она ответила, что ты проверял, когда вы ехали из города, и залил пару кварт. А я сказал ей, что в таком случае нам и подавно не нужно добавлять масла. Вот и весь разговор. Сара задремала и проснулась, только когда мы остановились. Думала, приехали.

— По-моему, если отправляешься в дальнюю поездку, масло и воду следует проверять во время каждой остановки, — упрямо пробубнил Шварц.