— Допустимо, — согласился Силкуорт. — В таком случае дня через два все выплывет наружу. Но вряд ли это так. Вспомните уличные туфли, которые он не сменил для гольфа, сумку с клюшками, оставленную на виду, ключи в автомашине, чтобы кто-нибудь мог отогнать ее домой. Все говорит о том, что он заранее готовился исчезнуть.

— Да, это я упустил, — сказал Уолкотт. — Это ведь улики, не правда ли?

Силкуорт кивнул.

— Все доказывает, что он или был не в себе, или бежал из-за женщины. Или из-за денежных затруднений. Лично я считаю, что это связано с деньгами. Надо бы раздобыть список его клиентов… и узнать, что именно он для них делал.

Уолкотт улыбнулся.

— Принимаешь желаемое за действительное? По-моему, ты преувеличиваешь.

— Может, преувеличиваю. А может, и нет. — Силкуорт допил свое виски. — Посмотрите, что делается на бирже! Это может иметь серьезные последствия, очень серьезные. Это наша первая удача в предвыборной кампании, и, видит бог, она нам как нельзя более кстати!

— С этим кощунственным замечанием я согласен.

— Ладно, я бегу! — Силкуорт бросил сигарету и встал. — Придется позвонить кое-кому в Вашингтоне. За этим делом надо следить в оба.

Уолкотт поднялся и положил руку на плечо Силкуорта.

— Смотрите, Мэтью, от нас не должно исходить никаких дутых сенсаций. Пока нет фактов, нужна предельная осторожность.

На бритом лице Силкуорта мелькнула улыбка.

— Не беспокойтесь! Пока я только собираю сведения, чтобы подготовить почву.

Они пожали друг другу руки, Силкуорт ушел, а губернатор Уолкотт переключил телевизор на восьмичасовую программу новостей. Ему не терпелось услышать последние сообщения о Грире. Потому что, говоря по совести, он знал, что, если исчезновение Грира объяснится простым и естественным способом, ему, губернатору Уолкотту, конец. И, подумав об этом, он возблагодарил бога за то, что Мэтью не умеет читать его мысли.

Питер Дескович сидел в своем кабинете в новом здании ФБР на Пенсильвания-авеню. Комната была небольшой. Между столом и стеной слева едва оставалось место для развернутого американского флага. С другой стороны достаточно близко стоял книжный шкаф. На подоконнике за его правым плечом красовалась увеличенная печать ФБР — щит с весами правосудия под девизом: «Преданность, Отвага, Неподкупность». Дескович чувствовал бы себя потерянным в средневековых апартаментах старого здания, которое досталось его предшественнику от Эдгара Гувера. Пит Дескович любил уют, любил, чтобы книги были всегда под рукой, а посетители сидели прямо напротив.

Сейчас таким посетителем был агент особого назначения Клайд Мурхэд.

— Здесь собрано все, — сказал он, похлопывая по толстой папке у себя на коленях. — На Грира было заведено подробное досье три года назад.

Дескович полистал свою копию досье. Он был болезненно тучен и осмотрителен; врожденная осторожность не раз помогала ему обходить опасные бюрократические рифы. Он посвятил свою жизнь этой работе еще до того, как Роудбуш назначил его директором ФБР. У него не было нюха и зачастую не хватало воображения, но зато он не упускал ни малейших подробностей, и коллеги считали его самым настойчивым и дотошным следователем ФБР.

— Я просматривал это целый час, — сказал Дескович. — Но толку немного… Мы все проверили?

— Да, — ответил Мурхэд, могучий здоровяк, бывший защитник бейсбольной команды Висконсинского университета, бухгалтер и юрист. Хотя он сам подшучивал над своей работой и высмеивал других агентов, его ценили как знающего и надежного агента. — Все отделения поставлены на ноги, и я уже отобрал двадцать пять ребят для специального расследования.

Дескович откинулся на спинку кресла.

— Клайд, вы знаете, какое это щекотливое дело. Президентские выборы на носу, и люди Уолкотта землю роют, стараясь откопать хоть что-нибудь, что может повредить Роудбушу… Все это мне не нравится. Мы влипли в хорошенькую историю.

— Ясно, о чем вы думаете, — сказал Мурхэд. — В этих политических делах никогда не знаешь, где сядешь.

— Поэтому я требую особой осторожности. Первое: обо всем докладывать лично мне, а не по инстанциям.

— Вы хотите сказать, минуя Фреда?

Мурхэд был удивлен. Особо важные дела всегда проходили через помощника Десковича, который считался его правой рукой.

— Да, минуя. Я предупредил Фреда, и он меня понял. Я не люблю нарушать порядок, однако… — он пожал плечами, — чем меньше народа будет заниматься делом Грира, тем спокойнее будет президенту… Поэтому я хочу также, чтобы все предварительные сведения поступали непосредственно к вам. Никаких обменов докладами между агентами и никаких перепроверок.

— Но послушайте, Пит! — запротестовал Мурхэд. — Вы мне связываете руки. Мы всегда сопоставляли все донесения. Собственно говоря, я уже собирался назначить координатора для обобщения данных по мере их поступления. Это наш обычный метод.

— Знаю, — угрюмо сказал Дескович. — Мне самому не хотелось бы ничего менять, но это особый случай. Каждый агент должен докладывать лично вам. Вы и будете сами все координировать. И только вам дается право проверять их сведения.

— Но это займет в пять раз больше времени, — в голосе Мурхэда прозвучал упрек. — И это плохо отразится на моральном состоянии людей. Они почувствуют, что им не доверяют.

— Ничего не могу поделать. — Дескович был явно расстроен. — Вините во всем Белый дом. На этот раз я не волен решать. Впрочем, и раньше так было…

— Прекрасно! — С деланным энтузиазмом воскликнул Мурхэд, стараясь рассеять мрачное настроение шефа. — Как насчет того, чтобы раздобыть налоговую карту Грира? Я всегда предпочитаю начинать с основного — с женщин и денег. Я не могу влезть в личную жизнь Грира, но мне нужно знать все о его денежных делах.

— Гм, — хмыкнул Дескович и сделал пометку в блокноте. — Об этом надо сначала договориться с боссом. — Подумав немного, он сделал еще одну пометку. — Давайте назовем эту операцию «Аякс».

Мурхэд встал.

— Пожалуй, пора приниматься за дело, — сказал он и язвительно добавил: — Если мы хотим разделаться с этим «Аяксом» до рождества.