прямо на пол, у раскладушки СЕРЕБРИСТОГО.

КОМАНДИР. Ну и хрен с нами, и с нашими порядками. Теперь вот так и будем сидеть тут, в этом долбанном искривленном пространстве. Разрешаешь, Серебристый?

СЕРЕБРИСТЫЙ. Живите, живите со мной. А то я тут, кроме вас, никому не нужен.

КОМАНДИР. А мы там (машет рукой в сторону окна), никому не нужны.

ЖЕНЩИНА (гладит их по головам). Эх вы, сироты инкубаторские.

БОЕЦ (смеясь). Я вообще-то, ревнивый, Форстериана.

КОМАНДИР. Ну, еще по грамульке?

СЕРЕБРИСТЫЙ. Да, что мне с грамульки-то будет? За счастье!

КОМАНДИР. А ты знаешь, в чем оно счастье-то?

БОЕЦ. А ты больше пей, и меньше рассуждай.

ЖЕНЩИНА. Не слушай его, порассуждай, а я послушаю.

КОМАНДИР. Все чего я сейчас хочу, это немножко поплакать и немножечко пострелять.

ЖЕНЩИНА. Хватит стрелять. Лучше поплачь, если можешь...

БОЕЦ. А мы с тобой, глюк ты наш дорогой, мы плакать не будем! Мы будем пить, и смеяться!

ЖЕНЩИНА. Пейте, пейте.... И смейтесь, если еще можете...

БОЕЦ и СЕРЕБРИСТЫЙ пьют. КОМАНДИР сидит рядом

обхватив голову руками. ЖЕНЩИНА ходит по квартире

и гасит свет. Свет меркнет. Мглистый сумрак наступающего

дня все дальше и дальше отделяет зрителя от событий

прошедшей ночи.

Занавес.

КОНЕЦ.