Канторович Лев Владимирович
Я привезу тебе яблоки из дому
Лев Владимирович КАНТОРОВИЧ
Я ПРИВЕЗУ ТЕБЕ ЯБЛОКИ ИЗ ДОМУ
Рассказ
Он спал, лежа на спине. Во сне он вздыхал и что-то невнятно бормотал, и его ресницы вздрагивали, будто он хотел открыть глаза и не мог. Лицо у него было усталое.
Анна осторожно встала.
Он зашевелился в постели. Анна пристально смотрела на него. Больше всего ей хотелось, чтобы он не проснулся. Только бы он не проснулся... Он тяжело вздохнул и не проснулся.
Анна бесшумно вышла из комнаты. В коридоре она надела юбку прямо на рубашку и распахнула дверь на крыльцо. Солнечные лучи ударили Анне в лицо, и она зажмурилась. Красные кружочки заплясали под закрытыми веками. Анна осторожно приоткрыла глаза и потянулась, раскинув руки и ладонями упираясь в узкую дверную раму.
Солнце только что показалось над вершинами гор. На желтом песке вкось лежали лиловые тени. Уже было жарко.
В тени возле серого глиняного дувала на корточках сидел проводник Джамболот. Он сидел неподвижно, как каменный, его узловатые руки лежали на коленях, и в правой руке он держал сыромятную плеть. Кончик плети едва вздрагивал, и это было единственное движение во всей фигуре Джамболота.
Анна знала - так Джамболот будет сидеть час, или два, или три. Сколько угодно. Может быть, он приехал еще ночью и сел так, на корточках, возле забора, и будет сидеть еще сколько угодно, пока не выйдет Забелин. Тогда Джамболот улыбнется, встанет и подойдет пожать руку Забелину. Он осторожно, как стеклянную, двумя руками возьмет ладонь Забелина, недолго подержит и отпустит с поклоном. "Ты звал меня, начальник?" - спросит Джамболот. "Да", - ответит Забелин. Потом они поговорят об охоте на волков или об охотничьих беркутах, или о ружьях и лошадях. Потом Джамболот будет долго и молча пить чай, а Забелин заведет патефон, и, пока Забелин будет ставить пластинки с русскими песнями, Джамболот будет старательно хлебать горячий чай и безучастно смотреть в окно, но когда Забелин поставит пластинку с дикой мелодией, непонятной и странной, Джамболот забудет о чае, и, чтобы лучше слушать, закроет глаза. Потом дежурный, нагибаясь, пройдет в узкую дверь и доложит, что лошади оседланы и люди готовы, и Забелин наденет ремни, и шашку и маузер. Проводник Джамболот и Забелин первыми выедут из ворот - Джамболот чуть-чуть позади, и несколько бойцов гуськом поедут за ними. Забелин вернется через три или четыре дня. Может быть, окруженные бойцами приедут какие-то незнакомые люди. Их под конвоем отправят в комендатуру. Может быть, кто-нибудь из бойцов будет ранен. Может быть, бойцы привезут убитых горных коз. Забелин на ходу обнимет Анну и сбросит ремни. Расстегнув воротник пыльной гимнастерки, он сядет пить чай и потом пойдет в баню вместе с бойцами...
Раньше Анна волновалась, когда Забелин уезжал, и ненавидела проводника Джамболота. Потом она привыкла к отъездам Забелина, и волнение стало привычным, но Джамболота она продолжала ненавидеть. Проводник Джамболот чувствовал это и платил Анне снисходительным презрением.
Когда Анна вышла на крыльцо, Джамболот сказал, не двигаясь и не поворачивая головы:
- Забелин спит, женщина?
- Спит Забелин. Спит. И еще долго будет спать. И тебе нечего делать здесь. Ступай прочь, старик!
Джамболот сидел не шевелясь. Он закрыл глаза и сказал негромко:
- Я не старик...
Анне ужасно хотелось обругать Джамболота, сказать ему что-нибудь очень неприятное. Анна знала, как Джамболот не любит, если его называют стариком.
- Старый черт, - сказала Анна и сжала кулаки, - старый черт...
Джамболот спокойно вздохнул.
В небе над острой скалой медленно кружился беркут. Анна посмотрела на него. Ей было тоскливо и скучно, и даже злиться ей не хотелось.
Желтый с лиловыми тенями песок, и серый потрескавшийся дувал, и острая скала за дувалом, и пустое небо, и неподвижная фигура Джамболота все это было знакомо, как скучный сон, который снится из ночи в ночь...
- Здравствуй, Джамболот.
Анна вздрогнула. Забелин, неслышно шагая босыми ногами, прошел мимо нее, слегка толкнув ее плечом.
Анна поежилась. Ей почему-то стало неприятно, что он коснулся ее.
Джамболот открыл глаза, улыбнулся, встал и подошел к Забелину. Двумя руками, осторожно, как стеклянную, он взял ладонь Забелина, недолго подержал и отпустил с поклоном.
Забелин пошел через двор к арыку. Ноги Забелина мягко погружались в сухой песок, и на песке оставались ямки. Белые завязки от подштанников болтались на щиколотках. Джамболот семенил следом.
Анна видела, как Забелин, широко расставив ноги, нагнулся над арыком и стал мыться. Джамболот опустился на корточки и что-то быстро и негромко говорил Забелину, качая головой и легонько стукая плетью по песку.
Забелин выпрямился. Вода стекала с его волос и рук. Песок возле него покрылся темными кружочками от капель воды. Джамболот тоже выпрямился.
Забелин что-то сказал, и Джамболот торопливо заковылял к воротам. Пыль клубилась под его кривыми ногами. Забелин позвал дежурного, и дежурный подбежал, придерживая шашку.
Анна повернулась и ушла в комнату. Она села на табуретку возле окна. Горы подымались сразу за окном. Груды бурой земли и коричневых камней лезли, громоздились друг на друга. Беркут все еще кружился в небе. По склону горы вкось пробегала тень огромной птицы.
Забелин вошел и обнял ее за плечи.
- Оставь... - сказала она и вскочила, будто ее сильно толкнули. Она сама удивилась злости, которая звучала в ее голосе, и повторила еще раз: Оставь меня...
Забелин медленно опустил руки и отвернулся. Она знала, что он видит, как ей скучно и тоскливо, что он думает об этом все время. Он ничего не может сделать, и это мучает его.
- Мне надоело, - внятно и медленно сказала она. Она слушала, какой злой у нее голос. - Мне надоело жить здесь безвыездно. Мне скучно. Я соскучилась по... по моим родным.
Последние три слова она сказала неожиданно громко.
Она сначала сказала эти три слова и только потом поняла их смысл. Она даже улыбнулась.
- Я поеду домой. Хорошо? - Ей вдруг стало весело и легко и немножко жалко этого рослого человека с выцветшими волосами и с темной, соженной солнцем кожей. - Хорошо? Я поеду ненадолго. Только повидаюсь со стариками и сразу вернусь. Ну, может быть, немножко задержусь дома. Немножко. Несколько дней. Там очень хорошо дома. Там яблоки теперь...
- Яблоки... - глухо сказал Забелин.
Яркий прямоугольник распахнутых дверей заслонила коренастая фигура дежурного.
- Лошади готовы, товарищ начальник, - сказал дежурный.
Сутуля спину, Забелин шагнул за перегородку.
Анна стояла посредине комнаты. Ей показалось, будто ноздри ее ощущают прохладный запах яблок.
Забелин вышел из-за перегородки. Шпоры звякнули, когда он пристегивал шашку. Вылинявшая, бледно-зеленая фуражка и гимнастерка с ремнями очень шли ему.
Анна подошла и положила руки ему на плечи.
- Я привезу тебе яблоки из дому, - сказала она и прижалась щекой к его груди.
От него сильно пахло лошадью и кожей ремней.
- До свидания, Анна, - сказал он. Голос у него был какой-то странный, будто внутри у него что-то раскололось. - Приезжай поскорей. Я буду очень... очень ждать тебя, Анна...
- До свидания, - сказала Анна и, помолчав, прибавила: - Я вернусь, конечно, очень скоро.
Она вышла за ворота, когда они уезжали - Забелин впереди, за ним проводник Джамболот и пятеро бойцов. Джамболот помахивал плетью в такт шагу лошади и весело раскачивался. Он всегда радовался, когда нужно было куда-нибудь ехать, все равно куда - лишь бы ехать. Забелин сидел в седле неподвижно. Его вороной жеребец горячился и приплясывал, а он сидел неподвижно и повод придерживал левой рукой. Один раз он повернул голову и посмотрел на заставу, и Анна помахала ему рукой. Ей все еще было очень весело.