– Ладно уж, ладно… Выходи наружу. Да не смотри на меня так.

Уже в переходной камере штурман проверил клапаны и сказал озабоченно:

– Ты не забыл вакуумные прокладки? Кир в последней радиограмме советует запастись ими.

– Кир советует… – повторил капитан. – Да, отличился твой любимец!..

На ощупь, неуверенно штурман двинулся к выходному люку. Окружающие предметы он видел как бы в тумане, да и то те, которые находились в непосредственной близости. То, что было чуть дальше, сливалось в однообразную серую массу. Но Алексей Николаевич держался бодро: ведь через несколько минут… нет, в это невозможно поверить!

Одной рукой поддерживая друга, второй держась за тусклый поручень, капитан ступил в податливую пыль.

В чёрном небе тускло светило темно-вишнёвое солнце. Невысокие барханы отбрасывали расплывчатые тени. Вдали вырисовывались пики, о которых людям хорошо было известно из радиограмм двух разведчиков, ждущих их сейчас где-то здесь, на поверхности Аларди.

Тело было лёгким, почти невесомым. Пётр и Алексей сделали несколько неуверенных шагов.

Внезапно из-за продолговатого холма навстречу им выскочили два шара. В лучах заходящего солнца они казались багровыми, как, впрочем, и все окружающее. Впереди мчался Кир, немного приотстав, семенил Энквен. Капитан Голубничий сразу узнал Кира.

Красные сумерки уже сгущались. Капитан поднёс к глазам бинокль и едва не вскрикнул. За Киром, стараясь не отстать от него, торопливо вышагивала человеческая фигура. Это был Владимир Сибиряков…

Поодаль огромным полукругом стояли алардиане, наблюдая, как пришельцы встречаются друг с другом.

Когда Кир приблизился, капитан шагнул в сторону. Двое людей на мгновение замерли в неподвижности.

– Отец!

– Володя!..

Оба возгласа прозвучали в шлемофонах почти одновременно.

Алардиане беспокойно задвигались. Возможно, они решили в первые минуты, что среди землян разгорелась ссора. Но старый алардианин, больше всех общавшийся со странными пришельцами, несколькими сигналами успокоил своих сородичей.

Капитан сразу узнал Владимира, хотя прошедшие годы наложили на него несмываемый отпечаток. Вместо юноши, почти мальчика, каким запомнил его Голубничий, с его порывистыми движениями и темно-каштановой прядью, постоянно спадающей на лоб, – перед Петром Петровичем стоял неправдоподобно исхудавший мужчина. Лицо его казалось тёмным, почти коричневым то ли от освещения, то ли оно действительно так загорело под воздействием ультрафиолетового облучения, которое отчасти проникало в штурманский отсек «Всплеска» – дом, в котором капитан Владимир Сибиряков жил безвыходно долгие годы. Запасы его были практически неограниченны, так как после взрыва корабля, к счастью, уцелел регенератор воздуха и пищи. Правда, Владимир не мог похвастаться разнообразием последней. Стол его состоял исключительно из хлореллы, которая выращивалась автоматом в специальном аквариуме. Автомат же прессовал её и приготавливал специальные брикеты, которые составляли одиночные завтраки, обеды и ужины Владимира.

Правда, спустя два года после катастрофы со «Всплеском» хлорелловая установка отказала, и Владимиру пришлось бы худо, если бы не алардианин, изредка навещавший его. Общаться они не могли, несмотря на все попытки, так как алардианин не воспринимал звуковые колебания человеческой речи, а Владимир не мог улавливать и тем более воспроизводить электромагнитные сигналы, которые испускал алардианин: штурманская рация «Всплеска», которая могла бы для этого пригодиться, была безнадёжно испорчена при взрыве облака – антивещества. Таким образом, Владимир и алардианин казались друг другу безмолвными существами.

Тем не менее Владимир кое-как сумел объяснить алардианину, что ему необходима вода. Взяв ардидовый осколок, Владимир стал усиленно дышать на него, так что блестящая металлическая поверхность покрылась маленькими капельками тумана. Алардианин, стоя рядом, внимательно наблюдал за действием гостя. Он силился понять, чего хочет это странное существо.

Несколько раз дохнув на осколок, Владимир поднёс его к огромному светочувствительному пятну – глазу алардианина, затем медленно провёл пальцем по поверхности осколка, оставив влажный след. Казалось, алардианин понял. Он схватил осколок и выскочил наружу.

Через полчаса стены штурманского отсека содрогнулись от дальних взрывов. Это алардианин добывал для Владимира воду, соединяя путём взрыва водород с кислородом.

Об этом, как и о многом другом, экипаж «Каравеллы» услышал от самого капитана Владимира, сидя за чашкой чая в уютной кают-компании корабля. Владимир с жадностью пил чай, странно поглядывая на яства, приготовленные Энквеном: он совершенно отвык от них.

Штурман Сибиряков сидел рядом с сыном. Время от времени он, как бы не доверяя глазам, трогал руку или плечо Владимира.

– …Самое тяжкое – это была тоска по Земле, – продолжал Владимир свою повесть. Он отодвинул в сторону пустую чашку, и её тут же унёс Ин Сав – узко специализированный робот. Все отсеки были изуродованы взрывом. Он не пощадил и фотонные паруса: ардидовые чаши были помяты и разорваны на части. Вспышка оплавила приборы и привела их в негодность. Помощи ждать было неоткуда…

– А белковые братья? – спросил Кир, с жадным вниманием слушавший рассказ капитана Владимира. Впрочем, вопрос о роботах со «Всплеска» занимал всех. В первые минуты встречи капитан Голубничий и штурман Сибиряков, помня фильм, переданный Киром по видеозору с поверхности Аларди, считали, что все роботы погибли при взрыве антивещества. Но когда штурман спросил у сына, куда девались останки роботов, Владимир ответил довольно неясно. Во всяком случае, в штурманском отсеке «Всплеска», где все побывали в тот же вечер, никаких следов роботов не было.

– Белковые братья… – медленно повторил Владимир и задумчиво покачал головой. – Видно, что-то недодумали с ними там, в Зелёном городке. Ранние выпуски… Неустойчивость программирования, а может быть, недостаточное обучение…

– Что ты имеешь в виду? – спросил капитан Голубничий.