Кири поморщилась, а Вивьенн пробормотала что-то вроде "еще один полукровка."

"А кроме того есть Джеана," - продолжил Арилан, не обращая внимания на обеих женщин. - "Когда она вернется ко двору..."

Все почувствовали как в них нарастает тревога, поскольку королева-мать происходит из того же рода, к которому принадлежал Ларан ап Норфал прекрасно обученный Дерини с огромными способностями, который почти сто лет назад отказался повиноваться власти Совета. Несмотря на то, что Джеана не знала об этом, и всю свою жизнь отрицала, что в ней течет кровь Дерини, она все же смогла достаточно сильно использовать свою долго неиспользуемую силу во время коронации Келсона, чтобы всерьез задержать хорошо обученную колдунью, которая покушалась на жизнь ее сына.

Но ее совесть так и не смогла примириться с этим, даже после почти трех лет отшельничества в монастыре. Ее неизбежное возвращение ко двору было еще одним неизвестным фактором, поскольку Джеана все еще была весьма враждебно настроена по отношению к Дерини.

"За ней придется присматривать," - сказал Барретт.

Арилан кивнул и устало откинулся на спинку стула, прикрыв глаза рукой.

"Я знаю," - прошептал он.

"За королем тоже," - присоединилась Вивьенн. - "Нельзя, чтобы ему в голову пришла идея о том, что Найджел может сохранять силу после того, как Келсон породит своего собственного наследника."

"Я все это знаю," - ответил Арилан.

Но когда Совет перешел к обсуждению других вопросов, епископ Денис Арилан продолжал размышлять над возложенной на него задачей. Он, единственный из всех семерых, должен был разобраться в хаотическом нагромождении неизвестных и постараться поддержать хоть какое-то равновесие.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Со стрелами и луками будут ходить туда

- Исайя 7:24

"Келсон," - сказал Аларик Морган, глядя вместе с королем на шумный двор ремутского замка, - "Вы становитесь суровым, жестоким человеком." - Не обращая внимания на изумленный взгляд Келсона, он беспечно продолжил. "Половина дам этого королевства, да и нескольких других государств чахнут по Вам, а Вы редко даже смотрите на них во второй раз."

На противоположной стороне залитого солнечным светом двора, на балконе, о чем-то щебетала без малого дюжина молодых дам в возрасте от двенадцати до тридцати лет, похожих своими яркими шелками и атласами на стайку певчих птичек - они явно пришли поглазеть на парней, оттачивавших во дворе свои боевые умения, но, вместе с тем, все они старались увидеть и привлечь внимание симпатичного и привлекательного молодого короля Гвинедда. Множество восхищенных взглядов было направлено и на прочих молодых людей, упражнявшихся с мечами, копьями и луками, поскольку практичные дамы осознавали, что шансы любой их них быть замеченной королем были ничтожны, но, тем не менее, бросали в сторону короля жаждущие взгляды.

Келсон, стесняясь, удостоил их не только взгляда, в скупости на который его только что обвинил Морган, но и натянутой улыбки, сопровождавшейся признательным поклоном, что немедленно вызвало среди его поклонниц новую волну щебетания и прихорашивания. Повернувшись, чтобы снова видеть происходящее во дворе, он кисло посмотрел на Моргана и, подняв затянутую в кожу ногу, полуприсел на балюстраду внутреннего двора.

"Они чахнут не по мне, а по короне," - сказал он негромко.

"Ага, это точно," - согласился Морган. - "И рано или поздно Вам придется дать ее одной из них. А если и не одной из них, то кому-нибудь вроде них. Келсон, я знаю, что Вам надоело слушать это, но вам все равно придется жениться."

"Я уже был женат," - прошептал Келсон, изображая интерес к бою на палках между двумя сквайрами Герцога Эвана. -"но моя невеста не дожила до возложения короны на ее голову." - Он сложил руки на груди, покрытой мрачной черной одеждой, которую он носил. - "Я не готов жениться снова, Аларик. И не буду готов до тех пор, пока не совершу правосудие над ее убийцами."

Морган сжал губы в тонкую твердую линию, вспоминая картину совершения правосудия над одним из них: дерзкий Лльювелл Меарский со связанными сзади руками, стоящий холодным февральским устром спиной к палачу, с гордо поднятым подбородком в знак того, что его действия были оправданны. Меарский принц после вынесения ему приговора отказался от каких бы то ни было заявлений и презрительно отверг предложение завязать ему глаза, когда он опустился на колени на расчищенный от снега эшафот. И только в тот бесконечный миг перед тем, как меч палача окончательно исполнил правосудие, он быстро взглянул в глаза Келсона - обвиняюще и дерзко.

"Почему он так посмотрел на меня?" - печально прошептал потрясенный король Моргану как только они скрылись от глаз публики. - "Я не убивал ее. Он совершил кощунственное убийство на глазах нескольких сот свидетелей боже, убить свою собственную сестру! Его вина не вызызвала ни малейших сомнений. И приговор не мог быть иным."

Но, в конце концов, не только Лльювелл был виновен. Не меньшая ответственность за случившееся лежала на его родителях - претендентке Кайтрине и ее муже, предателе Сикарде - которые возглавили Меару в открытом мятеже против их законного суверена. Как прадед Келсона, стремившийся мирно объединить две страны, женившись на старшей дочери последнего правителя Меары - союз, который никогда не был признан большой частью меарской знати, считавшей другую дочь законной наследницей - Келсон попытался подтвердить это объединение свадьбой с плененной дочерью восставшей ныне династии, пятнадцатилетней принцессой Сиданой.

У Сиданы были два брата, которые могли бы оспорить такое престолонаследие. Но Лльювелл, младший брат, к тому времени был уже в плену, а окончательная нейтрализация Кайтрины, Сикарда и второго брата сделала бы Сидану единственной наследницей династии по нисходящей. Ее дети от Келсона имели бы неоспоримое право на обе короны, что наконец-то могло бы решить более чем столетний сопр о законном наследовании.

Но Келсон недооценил силу ненависти Лльювелла к всему, что имело отношение к Халдейнам - и не мог даже представить, что меарский принц скорее предпочтет убить свою собственную сестру в день ее свадьбы, чем увидеть ее вышедшей замуж за смертельного врага Меары.