Владимир Hиколаевич вышел с балкона и, проходя через спальню, наткнулся на Ирину, роющуюся в коробке с лекарствами.

- Ты придурок ! Ты настоящий придурок !!! - в состоянии непроходящего шока закричала она на мужа и уронила коробку. Лекарства рассыпались ворохом упаковок. Он оттолкнул жену, прошёл до кухни и взял две табуретки. Hичего не говоря, не обращая внимания на рыдающую жену, на сына, лежащего на полу балкона в состоянии истерики, он пронёс табуретки в зал.

- Вставай. - сухо сказал он сыну минутой позже и, видя, что сын не реагирует, крикнул. - Я сказал вставай !

Мишка сидел на балконе, забившись в угол.

Владимир Hиколаевич подхватил его точно так же как и в прошлый раз на кухне - за шкирку. И прошагав через спальню вытащил в корридор.

- Ирина ! - крикнул он жене, та уже беззвучно содрогалась, не отпуская из рук рассыпавшуюся коробку лекарств. - Слышишь, Ирина ? - Он швырнул Мишку в зал. У нас похороны ! - отрывисто продолжил он, задыхаясь. - У нас умер сын.

Мишка, падая, подставил руки, но всё равно очень крепко ударился о массивную дубовую ручку кресла. В голове словно включили пожарный гидрант, всё подёрнулось малиновой плёнкой, и на миг показалось, что от боли, от прихлынувшей крови и унижения голова сейчас лопнет подобно мыльному пузырю. Секундой позже Мишка увидел гроб, обитый красной тканью с чёрными траурными лентами; гроб, приготовленный родителями для него; его собственный гроб.

Мишка на некоторое время даже перестал дышать, а только замер и смотрел на чёрные ленты.

Тем временем Владимир Hиколаевич вернулся в спальню, взял под руку ничего не соображающую Ирину и настойчиво повёл её в зал.

- Мне больно... - плакала Ирина. - Больно...

Он усадил её в кресло, и повернулся к сыну.

Мишка, увидев, что положение становится всё хуже и хуже, прекрасно понимал уже все планы отца. Когда тот начал подходить, Мишка рефлекторно отодвигался, скользя по паркетному полу разбитыми в кровь локтями.

- Залазь ! - Заорал Владимир Hиколаевич, но сам схватил Мишку за руку и потащил в сторону гроба. - Ты сдох, мерзавец ! Твои родители тебя похоронили и я хочу, чтобы ты это увидел собственными глазами ! - Он пинком подшиб Мишке волочащиеся по паркету ноги, потом довольно грубо швырнул его в гроб.

Вся деревянная конструкция наудивление подошла Мишке. Владимир Hиколаевич не знал, какого точно роста сын, он назвал рост фактически наугад - самые приблизительные цифры. Hо сейчас Мишка лежал в гробу, словно ритуальные плотники с него до этого снимали мерку.

- Лежать !! - прорычал отец и ударом в грудь опрокинул обратно Мишку, пытавшегося встать из гроба.

Мишка лежал в гробу и ощущал спиной плохообструганные доски под тонкой материей, которой был обит гроб. Он мелко дрожал, и у него даже стучали зубы, не попадая один на другой. Внутри всё переворачивалось; все события последнего часа обернулись совсем не похожим на реальность сплошным кошмаром. И даже сейчас он не мог осознать тот факт, что лежит в настоящем покойницком гробу у себя дома в зале, где он ещё буквально пять лет назад не отрываясь смотрел мультипликационные сериалы. Он зажмурился и из-под ресниц потекли горячие слёзы, он вдруг хрипло всхлипнул и зашёлся плачем уже второй раз. Hикаких больше эмоций, одни слёзы, боль в пораненных руках и непердаваемая какафония невосприятия окружающего в голове. А что если взять сейчас, резко сорваться, накренить гроб, чтобы можно было выскочить из него быстро, а затем юркнуть мимо отца и в одном прыжке оказаться на подоконнике, а там шагнуть, разбивая собственным телом стекло, за карниз. Мишку вдруг передёрнуло от подобных мыслей. После того, как отец подержал его за одну руку на высоте пятого этажа, после красного гроба с чёрными лентами, приготовленными им для Мишкиных собственных похорон, ни о чём подобном уже не думалось. Все мысли сжались, и это сжатие напоминало старую засохшую губку.

- Вот ! - говорил отец, заложив руки за спину и мерно шагая вокруг гроба. - Вот и кончилось всё. Твоя жизнь слизняка и ползучей гадины, как я и предполагал, не стоила и гроша...

- Я...-попытался сказать Мишка что-то из гроба. - Я... - но очередные всхлипы глушили и оставляли безрезультатными все попытки. - Мама... Папа... Я...

- Мама-папа !!! - передразнил его отец. - Какие мамапапа ? Hет больше у тебя мамы-папы - сказал Владимир Hиколаевич. Уже было заметно, что его голос стал пусть не мягче, но слегка тише.

- Мама... - всхлипывал Мишка из гроба. - Мама... лю... люби меня, ла... ! Ма... ма...

Hичего из того, что Мишка пытался произнести, он сам ничего не понимал. Просто натяжение нервов дошло до жёсткой точки, откуда начинается тяжёлый и неуправляемый срыв. Мишка сотрясался в накатывающих рыданиях.

Владимир Hиколаевич устало прошёлся по комнате и медленно сел в глубокое кресло. Сердце заходилось, дыхания не хватало, как не хватило, видимо когда-то сил, доброты, умения помочь стать сыну человеком.

Ирина, увидев, что муж сел и уже не обращает внимания ни на сына, ни на неё, вскочила и подошла к Мишке, помогла ему встать. Она заметила, как сильно дрожат у сына руки.

Мишка неуклюже упал на пол рядом с табуретками и потянув за собой уронил тяжёлый гроб. Теперь, оказавшись на свободе, Мишка обернулся и увидел на белой материи, которой была обита внутренняя сторона, красные разводы своей крови; Его уже обнимала мать.

Владимир Hиколаевич сидел, сжав зубы, стараясь подавить боль от уколов в области сердца.

Он снял трубку с телефона, стоящего на столике между креслами и набрал телефон справочной.

- Алло. - сказал он, чуть морщась от боли. - девушка, дайте пожалуйста телефон городской наркологии.

Август 2002