Не дьявольский ли это свет? Авраам вспомнил, что много дней уже не молился. Он посмотрел на высокие своды и вздохнул. Прошел одним коридором, перешел в другой, нашел маленький дворик с отхожим местом и бронзовым кувшином с водой. А он слышал, что арийские мобеды запрещают подмывание...

Опять ходил он в коридорах и никак не мог найти выхода. Стены из белого камня скрадывали шаги. Свет падал откуда-то сверху косыми прямоугольниками. Из бокового прохода послышались голоса. Отведя заменяющую дверь тяжелую кожаную завесу, он вышел наружу.

На широком, мощенном камнем дворе азат в дорожных латах водил запаленного коня. Тут же располагались конюшни, стояла укатанная гора сена. Военная казарма была точно такая же, как у дома сатрапа на царской стороне в Нисибине. Под длинным навесом рядами стояли пирамиды пик с прислоненными внизу щитами, висели на столбах тяжелые луки.

В углу двора был хауз с водой, над ним тахта. Несколько солдат сидели полукругом и ели. Это были азаты из посольского сопровождения. Сотник Исфан-диар, который помогал ему в дороге, сделал приглашающий знак рукой.

Авраам обрадовался знакомым азатам, ему сразу стало легче. Он присел на краю тахты, и Фархад-гусан, который запевал в дороге песню, положил ему отваренной пшеницы в солдатскую чашку, хотел положить и мяса.

-- Мясо свиньи! -- предупредил старый азат с разрубленным ухом.

Персы с любопытством смотрели на Авраама, и он покраснел.

-- Носящие крест ромеи из-за моря едят свиней,-- сказал Исфандиар. -- А почему наши христиане не едят?

-- Зато наши обрезаны, как иудеи, -- заметил Фархад.

-- Бог один у вас с иудеями. Что же законы его не одинаково выполняются?..

Ни в голосе, ни в глазах сотника не было издевательства. Одно только искреннее недоумение. Авраам не знал, что ответить. Персы поговорили еще о разных богах, каких знали у варваров. Аврааму взамен мяса положили полкружка соленого армянского сыра -- пендыра.

-- Мертвых там засыпают землей, а в руки дают лук со стрелами, -рассказывал бывший в плену за Оксом азат с покалеченным ухом.--Лошадей и прислуживающих людей убивают и кладут с ними, а еще хоронят еду и напитки...

-- Много законов на свете! -- задумчиво сказал Ис-фандиар.

-- Истина -- как одеяло. -- Глаза Фархада блеснули. -- За один конец его тянет иудей, за другой -- носящий крест, за третий -- индус, за четвертый --- поклоняющийся Мазде. Какое одеяло выдержит!

-- Да, так и говорит правдивый Маздак! -- громко сказал один из азатов.

Авраам еще в Нисибине слышал о знаменитом арийском священнослужителе -мобеде, носящем это странное имя. Маздак -- факел при обрядах у огнепоклонников, "Источающий свет Мазды" означает это имя на пехлеви.

Тот, что с покалеченным ухом, неодобрительно качнул головой и сунул обе руки в прорези куртки. Авраам знал, что у огнепоклонников на голом теле святая веревка с тремя памятными узлами: "Добрая Мысль", "Доброе Слово" и "Доброе Дело". Другие азаты, которые закончили еду, тоже нащупали руками узлы и сосредоточились. Посидев так недолго, они встали, успокоенные. Им надо было чистить лошадей и оружие перед выездом в город.

Авраам оставил их и прошел через калитку в сад. Между защитной стеной и дворцовыми щелями-окнами полосой росли розовые кусты. Он сел на траву, прислонился спиной к дереву. Грело солнце, пчелы жужжали в густом воздухе, где-то кричал осел. В первый раз вспомнился ему город на границе, старая ромейская крепость на краю и водовоз Хильдемунд. Больше никого не хотел он вспоминать. Жалкой и смешной в большом мире была черная сгорбленная фигурка мар Бар-Саумы... Какое одеяло выдержит... Так говорит Маздак...

-- Эй, господин... Господин!.. Авраам вздрогнул, встал на ноги.

-- Кто здесь? -- спросил он громко.

-- Не кричи, господин... Я -- Рам!

В густом плюще у стены стоял мальчик-цыган, совсем голый, лишь цветной лоскут прикрывал срам. В круглых черных глазах его был ужас...

-- Убить хотят царя из Ктесифона!.. Цыганенок дрожал от страха и нетерпения. Авраам тоже испугался и не знал, что делать...

-- Какого царя? -- по-цыгански спросил он.

-- Я -- Рам, сам слышал, -- зашептал цыганенок. -- Царя хотят убить, который здесь. В ямах они ждут. Иди скажи ему!..

Он на миг изменил свое лицо, преобразился, круто провел пальцем по брови. И Авраам сразу узнал Светлолицего. Так смотрел тот утром во время игры.

Цыганенок вдруг нырнул под плющ в сухой канал, пролез через решетку в стене.

-- Я покажу...--крикнул он уже откуда-то из-под стены.

Авраам постоял еще мгновение, потом заспешил к дому. Со стороны сада не было входа... Что говорил этот цыганенок? Какого-то царя...

Он прибавил шагу и за поворотом набежал на Светлолицего. Тот шел с Сиявушем.

-- Там мальчик. Рам!..

Авраам показал рукой в сад. Сиявуш повернул голову, посмотрел вдоль стены. Кошка вышла из кустов, перебежала к дому.

-- Какого-то царя хотят убить...

-- Говори!

Светлолицый быстро протянул руку, сжал локоть Авраама. Глаза у него стали страшные. Авраам испуганно показал за стену.

-- Он там ждет. Рам.

Светлолицый стремительно повернулся и бросился бегом по присыпанной красным песком дорожке. На переднем дворе ожидал служитель с лошадью.

-- Рахш!

Они с Сиявушем прыгнули в седла, накинули плащи на головы. Решетка во внутренней стене сразу поднялась. Светлолицый сделал знак Аврааму.

Из-за оливы шмыгнул цыганенок, уцепился за стремя Светлолицего.

-- Там! -- показал он куда-то за вторую, внешнюю, стену дасткарта.

Авраам едва поспевал за верховыми. Цыганенок бежал, держась за стремя. Большие кованые ворота внешней стены раздвигались слишком медленно. Светлолицый выругался, схватился за меч. Сиявуш, перегнувшись с седла, перехватил уздечку его коня. Светлолицый рванулся было вперед, но потом послушался и слез с коня.

-- Где они? -- спросил Сиявуш.

Рам показал на кусты справа у дороги. За ними были 1 ямы для добывания глины и гора сохнущего кирпича.

-- Эй, раб!.. И ты, раб! -- Сиявуш указал на двух работагощих у олив.

Рабы приблизились, положив обе руки на головы и не сводя глаз с сапог Сиявуша. Он быстро навернул им на тела плащи -- свой и Светлолицего, толкнул к лошадям. Тот, что помоложе, никак не мог взобраться в седло. Сиявуш подбросил его и свистнул.