В долгосрочной же перспективе нынешний бюджетный секвестр, несомненно, гораздо хуже дефолта 1998 года. Потому что если 11 лет назад резкий скачок курса доллара относительно рубля привел к размораживанию целого спектра "импортзамещающих" производств из остатков советского потенциала, развороту экономического тренда и началу роста ВВП, то никаких положительных последствий секвестра вообще не просматривается. Наоборот, будет сворачиваться финансирование и разработка любых перспективных проектов, способных перевести страну на путь инновационного развития, - в пользу сиюминутного выживания. Да и технологий чиновного "попила" бюджетных средств еще никто у нас не отменял - несмотря на ожесточенную и беспощадную наноборьбу с мегакоррупцией.

На таком фоне президентские "разъяснения для придания весомости" ближнему кругу власть предержащих вряд ли будут соответствовать требованиям (или, как привыкли говорить в США, - вызовам) текущего момента. Не скрою, очень бы хотелось ошибиться в такой оценке, но - увы! - шансов на это почти нет.

СТОЯЛО ЛЕТО 44-ГО. Это были дни освобождения Белоруссии по гениальному плану Рокоссовского "Багратион". Когда этот план обсуждали в Ставке, все были изумлены. Одновременно два главных удара? Так не бывает. Не может быть! Но Рокоссовский сказал: "А в данном положении это лучший путь!" Сталин попросил его выйти в соседнюю комнату и спокойно наедине подумать. А когда позвали, он повторил: "Два одновременных главных удара!" Сталин ещё раз попросил генерала выйти и подумать. Тот вышел, подумал, вернулся и доложил: "Два главных". Сталин в третий раз попросил его подумать наедине. Генерал вышел, подумал, вернулся: "Два!" Только после этого весьма необычный план утвердили. Сталин знал то, что много лет позже чётко выразил мой покойный друг Евгений Винокуров:

Упорствующий до предела

Почти всегда бывает прав.

Операция "Багратион" была одной из самых блистательных за всю войну. И, к слову сказать, именно в ходе её Рокоссовскому было присвоено звание Маршала Советского Союза.

Я листаю свой дневник тех дней. Операция началась 23 июня, а вот давно забытые, но, по-моему, кое-чем интересные записи за несколько дней до этого, когда мы ещё стояли в обороне.

28 мая 1944 г.

…Между прочим, был армейский гинеколог, майор медицинской службы - энергичный, симпатичный лысый еврей. Остался очень доволен нашими девчатами. (В части было довольно много телефонисток и радисток из Москвы, из Ивановской и Рязанской областей. Они чуть ли не каждый месяц проходили медицинское освидетельствование. - В.Б., 2009). Майор просто восхищён ими: все здоровые, сильные, да ещё - ни одной беременной! Мало того, 80 процентов - девицы!!! А ведь на парткомиссии, на которой комроты капитан Ванеев был перед этим, его изображали чуть ли не сутенёром.

2009.

У Симонова были во время войны стихи:

На час запомнив имена -

Здесь память долгой не бывает -

Мужчины говорят: "Война!"

И наспех женщин обнимают.

Ну да, бывало и так. Но вот вам цифра - 80% после трех лет войны, а им по 20-25 лет.

6 июня 1944 г. Новая Слобода, 3 км от Пропойска.

Великий день! Началось вторжение союзников. Как мы ждали этого летом 42-го. Пришлось ждать ещё два долгих упорных года. Мы не устояли до этого года - мы до него дошли… 4 тысячи судов, 11 тысяч самолётов… Идёт возмездие за комедию Компьена, за детей Ковентри, за Ленинград и Смоленщину… Да, можно твердо надеяться, что война кончится в этом году… Россия вздохнёт легче…

КСТАТИ, У ТОГО же Симонова есть шутливая "Сказка о городе Пропойске". Она начинается так:

Когда от войны мы устанем,

От грома от пушек, от войск,

С друзьями мы денег достанем

И выедем в город Пропойск.

Должно быть, название это

Недаром Пропойску дано.

Должно быть, и зиму и лето

Там пьют беспробудно вино…

Теперь это не хмельной Пропойск, а чинный Славгород.

12 июня 1944 г.

Только что прошумел дождь, отгрохотал гром. И снова над посвежевшей зеленью луга, над лесом - солнце. Радостно и легко дышится. И глядя на эту смеющуюся мокрую зелень, я почему-то вспомнил Нину. Как я однажды целовал её - мокрую, не успевшую утереться после умывания. Она не давалась, говорила: "Отстань, Бушев!" и смеялась. И была так хороша!.. И я тоже стал весь мокрым. Потом мы вместе вытирались полотенцем…

А потом мы пошли в наступление.

25 июня 1944 г.

Сегодня. Наконец, и в сводке говорится о наступлении севернее Чаусы. Это наступает наш правый сосед - 49-я армия. Левый сосед - 3-я армия тоже наступает. Видимо, нам предстоит быть дном мешка. Витебск уже в мешке, он завязывается с Запада. Одним словом, началось. А мы ещё стоим.

26 июня 1944 г.

В Витебске окружили 5 дивизий.

1 июля. Деревня Пешенья.

Около деревни остановились тяжелые танки. Шумные весёлые танкисты расположились обедать. Из одного танка вылез целый духовой оркестр. Играют какой-то трогательный вальс. Сбежались деревенские. Смотрят с любопытством и восторгом. Танцуют…

Наша полуторка мчится полем. Женщина, радостная, запыхавшаяся, бежит за машиной и бросает нам в кузов хлеб. Хлеб хороший, с хрустящей корочкой… Сушков плачет…

В церкви, окружённой народом, четыре пленных фрица. Наш пьяный солдат лезет к ним целоваться. Фрицы угодливо целуют небритые щёки солдата. "Дурак ты",- говорит солдат длинному худому фрицу в лаптях. "Nicht дурак", - отвечает тот и в пояснение поднимет руки вверх…

По дороге идёт колонна пленных, человек 35-40, и что-то поют…

Мы шли крутым заросшим берегом Ресты, три тёзки - Сушков, Лобунец и я. Сушков сорвал цвет боярышника, долго его нюхал и сказал: "Вот так же пахнет девушка"…

Деревни начались, большие, красивые, уютные. В избах порядок и чистота. Чистые кровати, скатерти. Сожжено сравнительно мало…

3 июля.

Вчера купались в Друте. А сегодня пьём воду из Березины..

5 июля. Дер. Моторово, 25 км. от Минска.

Жители встречают приветливо. Рассказывают, как жили при немцах, жалуются, плачут, проклинают…

Я никогда не видел такого количества техники. Тысячи машин, тягачей - и наших, и немецких, и союзников. Немецкий генерал Бармлер приветствует наших солдат. Запоздалое рыцарство…

На шоссе стоит старая женщина и сквозь слезы смотрит на нас. Её сын шесть лет как ушёл в армию….

У переправы через Березину окружили толпу пленных. Они в страхе заискивают. Какой-то сержант, видно, прошедший огни и воды, трогает фрица за плечо: "Вы, сукины дети, зачем же вы ребятишек убиваете, а?" и показывает рукой ниже пояса.

8 июля. Негорелое, 10 км. до старой границы.

Округа кишит немцами разбитых частей. Они всюду - в лесу, в кустах, во ржи… Спать хочу, спать, спал не больше двух часов… Вчера нам пришлось занимать оборону. Шальная орда разбитых и обезумевших немцев сквозь лес, стреляя на ходу, пёрла на нас, но метрах в ста почему-то свернула вправо. А если бы не свернули - растоптали. Я испугался только вначале, когда не мог найти куда-то запропастившуюся винтовку, а как только нашёл - как бром принял. Спать, спать…

11 июля. Новогрудок.

Зашли в аптеку. Продавец никак не хочет дать без денег женщине для больного ребенка лекарство, которое она просит. Требует 5 рублей. Я даю три. "Спасибо, пан, спасибо!".. А сколько здесь мужчин, которые могли бы быть на фронте.

13 июля. Щучин.

Когда сейчас смотришь на смерть, какой она кажется досадной и омерзительной. Вот хоронят солдата, убитого в бою на дороге Щучин-Гродно… Окруженные немцы стараются пробиться на Запад. Наклали их в деревушке неисчислимо.

17 июля. Щучин, 30 км от Гродно.

Три недели назад мы были дальше других фронтов от границы. Теперь до чёрной земли Германии осталось несколько десятков километров, от Гродно - 80. Начинается Неметчина. Трудно высказать чувства, которые овладевают при этой мысли… Вчера опять попалась навстречу колонна пленных, их же сейчас тысячи и тысячи. Я обратился к одному: "Wir gehen nach Deutschland!" (Мы идём в Германию). Он сокрушенно покачал головой: "Ja, ja, und wir gehen nach Rusland"