Человека, чья решимость спасти Пожирателя Солнц была самой сильной, в группе Уилсонс не было. Казалось, что отца Осри окружает пузырь того самого вакуума, который простирался за дипластовым куполом. С ним были только Изабет, его старший техник, Верховная Фанесса Элоатри и еще несколько человек. Осри хотелось присоединиться к ним, но он не мог это сделать без разрешения верховного адмирала.

Глаза отца слегка расширились, и Осри увидел, что из шахты поднимается Панарх. Марго Нг поклонилась согласно обстановке. Звездная Палата считается мостиком Ареса, и капитан здесь она, так же как и на "Грозном", Осри четко отсалютовал, и Брендон в ответ наклонил голову, юмористически приподняв уголок рта.

Он встречается с флотскими ha их территории и наслаждается предстоящей схваткой. Теперь Осри понял причину своего присутствия здесь - и верховный адмирал тоже поняла. Только так Панарх может показать, какой вариант действий предпочитает. Это предполагает наличие между Нг и Брендоном понимания, о котором Осри не подозревал. Что, в свою очередь, дает понять, насколько он сложен, человек, некогда столь презираемый Осри, а теперь ставший его другом и сюзереном.

У него столько же граней, сколько людей в его жизни. Это-то больше всего и удручало Осри в его дулусском наследии. Так легко распасться на части и забыть о реальности за многочисленными ролями.

Но теперь Осри знал, что Брендон - истинный Аркад, равный по масштабу всем испытаниям, в тысячелетнем противостоянии которым сформировалась его династия. Официальный белый костюм правителя, носящего траур, лишь подчеркивает его обаяние, не оставлявшее его и тогда, когда он в потрепанном комбинезоне драил рифтерские двигатели.

Брендон ничего не говорил и не двигался с места.

Постепенно внимание зала стало обращаться к нему, и гул голосов затих. За куполом позади Панарха вспыхнул свет - это первый из прибывших крейсеров опустился в свое углубление.

В зале установилась тишина, а Себастьян Омилов размышлял о двух людях рядом с Панархом: верховном адмирале и Осри. Официально его сын все еще считается офицером по связи с проектом "Юпитер"; он присутствует здесь в этом качестве последний раз, прежде чем отправиться в систему Пожирателя Солнц и занять место навигатора на рифтерском эсминце "Глория". Этот факт и присутствие Малого Совета с его сильным протекционистским уклоном вселяли в Омилова надежду, что его кропотливое политиканство принесло свои плоды. Но каково мнение верховного адмирала? Не явится ли оно решающим перевесом для тех, кто хочет уничтожения Урианской станции? Встречи с ней не дали Омилову никакого намека на ее точку зрения.

Брендон выждал, когда утихнет легкая сейсмическая дрожь, вызванная посадкой крейсера, и лишь тогда заговорил. Омилову тон его голоса, слышного благодаря сложной акустике всем и каждому под куполом, показался почти разговорным. Но на его фоне, как раскаты огромного колокола, звучали через длинные интервалы колебания садящихся крейсеров, делающие слова Панарха как нельзя более весомыми.

- Сила, зародившаяся еще до того, как мы стали людьми, сделалась оружием в руках безжалостного врага. Ей мы противопоставляем наше понимание Единосущия, воплощенное в нашей науке и, что еще важнее, в нашей человечности. Мы не знаем, будет ли этого достаточно.

Но мы - Феникс. Вырвавшись из тоталитарного Солнечного Коллектива, люди Утерянной Земли прошли через Воронку, чтобы создать новые миры в Тысяче Солнц. Из праха их мечтаний Джаспар Аркад вместе со всеми нашими предками возвел Тысячелетний Мир. Теперь и мир тоже сгорел в пламени конфликта, которое мы же сами помогли разжечь.

Такого поворота Омилов не ожидал. Он посмотрел по сторонам и увидел испуг на многих запрокинутых лицах.

- В легендах Утерянной Земли Феникс сам возводил свой костер, подбирая самые редкие и драгоценные породы дерева. Мы таких усилий не прилагали - мы просто позволили разобщенности, вызванной межзвездными расстояниями и разными условиями жизни, перерасти в пожар, грозящий не очистить, но уничтожить пас. Враг, несмотря на свое проникновение в тайны Уров, был бы бессилен, если бы не эта разобщенность.

Джеп Хуманополис растянул рот в свирепой улыбке, у многих других вид был ошеломленный. Расхождение легкого тона Брендона с тяжестью его слов будоражило, а заново вспомянутые трения между нижнесторонними-высокожителями-рифтерами расшатывали противоположные позиции "сохранить - уничтожить". Впервые за много недель Омилов испытал прилив надежды.

- Либо мы избавимся от этой разобщенности, либо перестанем существовать. - Условное будущее время, использованное Панархом, придало его утверждению силу приказа. Реакция зала не уступала ударной волне очередного причаливающего крейсера, и свет из радиантов корабля озарил последнего из Аркадов. Омилов ощутил благоговейный трепет. Никогда еще он не видел, чтобы символами манипулировали с такой легкостью. На лице верховного адмирала, стоящей рядом с Панархом, отразилось легкое удовлетворение.

Панарх сделал руками сдержанный жест, вобравший в себя все окружающее.

- Так давайте же сложим свой костер здесь, собрав все наши ресурсы, чтобы человечество, подобно Фениксу, вновь обрело бессмертие в пламени этой войны.

Он умолк, и в зале настала тишина. Элоатри рядом с Омиловым тихо молвила:

- "В этот день мы зажжем такую свечу..." [Слова, сказанные епископом Латимером епископу Ридли перед сожжением их на костре.]

Затем он услышал свое имя:

- Гностор Омилов, прошу вас открыть совещание своим докладом.

Себастьян прошел к своему пульту, пытаясь осмыслить то, что услышал сейчас, - и слова, и заложенную в них символику. Призыв Панарха к единству включал и рифтеров на Пожирателе Солнц, не упоминая о них; негласное участие верховного адмирала в посадке эскадры из Алеф-Нуль ясно давало понять, что она на стороне Панарха, и смысл присутствия здесь Осри тоже становился понятен. Ему, Омилову, больше нет нужды искажать свои данные мысль, против которой восставало все его существо, несмотря на страх, что Пожиратель Солнц может быть приговорен даже теперь. Он представит наиболее драматические факты - а перед лицом того, что им предстоит, особенно драматизировать не придется - и положится на то, что вызванные этим эмоции помогут решить стратегический спор.