После 10 минут разговора, Олав развел руками и сконфуженно сообщил:

— Я ни хрена не понял.

Норман сочувственно похлопал его по плечу:

— Что делать, капитан. С лингвистикой у нас не вышло. Попробуем образы.

Он положил на столе фотографию Седны.

Ууса посмотрел на снимок без особого интереса, а Илули даже и смотреть не стала. Олав обменялся с ними несколькими короткими репликами и снова развел руками.

— Они говорят, красивая женщина. Может, родственница.

— И все? — спросила Элис.

— Еще говорят: вот, едет Тейра, спросите лучше у нее.

— А откуда они знают, что она едет?

— Хороший слух, — ответил Олав.

Шум подъезжающей машины стал слышен (для нетренированного европейского уха) минут через 5. Еще через пару минут рядом с «хаммером» Олава остановилось не менее мощное четырехколесное чудище, по какой-то странной прихоти разукрашенное рисунками ежиков, лягушек и зайчиков. Открылась дверь и на грунт спрыгнула девушка, одетая в линялые синие джинсы и ярко-салатную майку с изображением улыбающейся рожицы и надписью «All you need is love».

Она влетела в дом, как небольшой реактивный снаряд, водрузила на табурет объемный пластиковый мешок с эмблемой супермаркета, и произнесла на чистом французском:

— Привет! Вы — те самые агенты из Парижа?

— В общем, да, — ответила Элис.

— Ну, дела! — сказала Тейра, между делом, забрала у Илули ребенка, и пару раз звучно поцеловала в нос, чем вызывала у него бурю восторга.

Только после этого она уселась за стол — и тут же увидела фотографию.

— Опа! Это же наша Джерри!

— Вы ее хорошо знаете?

— Еще бы!

— Как вы сказали, ее имя?

— Полное? Седна Джермина Расмун-Кооркуп. А теперь выкладывайте, с чем явились. Что, Интерпол опять решил на нас наехать?

— На вас — это на кого? — спросил Норман.

— На «зеленых», ясное дело.

— Почему вы так решили?

— А с чего бы вам переться сюда с фоткой Джерри аж из Франции?

— Седна имеет отношение к зеленым?

— Заходы у вас, офицер, как-вас-по-имени. Типа, вопросы здесь задаю я, так что ли?

— Меня зовут Норман Олле и, честное слово, я сам голосую за «зеленых», когда мне не лень идти на выборы. Я из отдела по борьбе с терроризмом, со мной — Элис Сюркуф из криминальной полиции и Олав Бьерн из службы разведки ВВС альянса. У Седны произошел конфликт с арабскими ультра. Плохие парни. Мы арестовали нескольких, и нам нужны ее показания для суда, и для поиска остальных террористов.

— А, ну тогда другое дело. Ненавижу террористов. Пива хотите?

Не дожидаясь ответа, Тейра выгрузила на стол две полдюжины жестянок портера.

— Наша Джерри ничего не боится, — сообщила она, после традиционного «skool», сопровождающего первые глотки пива в любой скандинавской стране.

— Я тоже это заметила, — согласилась Элис.

— А с ними-то она из-за чего сцепилась? — удивилась Тейра.

— Они пытались помешать одной выставке, — ответил Норман.

— Экологической?

— Нет, художественной.

— Наверное, карикатуры на какого-нибудь пророка Мухаммеда?

— Нет, ничего такого.

Девушка задумчиво повертела в руках жестянку.

— Странно как-то… И вы думаете отыскать здесь какие то концы?

— Надеемся.

— Сомнительно, — сказала она, — Джерри здесь почти не бывает. Я сама ее знаю только по интернету.

— А физически вы с ней когда-нибудь встречались? — спросила Элис.

— В детстве. Последний раз когда мне было лет 6, а ей — лет 15. Она приезжала оформить какие-то документы, паспорт, наверное. Она из Расмун-Кооркупов с восточной стороны залива. Может, они и сейчас там живут… — Тейра обменялась с Уусой несколькими фразами, — … да, отец говорит, 4 года назад кто-то оттуда приплывал. Но на той стороне нет полицейского офиса, поэтому считается, что все Расмун-Кооркупы живут здесь.

— Странно, что Ууса про нее ничего не знает, — вмешался Олав.

— Да бросьте вы!

Девушка, схватила со стола фотографию, повернулась к Уусе, и быстро что-то спросила.

Он внимательно посмотрел на фото, улыбнувшись, заявил: «Ткери!» и разразился длинной тирадой.

— «Ткери» — это он так «Джерри» произносит, — пояснила Тейра, — он говорит, она выросла такая большая и стала такая красивая, что сразу не узнать.

— Ясно, — сказал Норман, — а кто ее родители? Я имею в виду, в полицейской базе в графе «мать» написано «Аммасут Расмун-Кооркуп», и дальше две пометки: «приемная» и «пропала без вести». А в графе «отец» — вообще прочерк. При этом Седна-Джермина не очень похожа на эскимоску.

Девушка пожала плечами.

— Кто его знает. У нас это запросто.

— Вот, значит, как… а чем она вообще занимается?

— Много чем. Она — историк, эколог, этнограф. Ездит по миру, занимается наукой, пишет статьи. А еще она добывает деньги из разных фондов для нашего движения. У нее очень хорошие связи в Европе, в Канаде, в Штатах… по-моему, даже в Австралии. Она мне присылала по мейлу фотки из Сиднея.

Тут вмешалась Илули. Подняв палец к потолку, она произнесла какую-то фразу, видимо, многозначительную. Тейра, похоже, резко возразила. Ууса что-то ей ответил. Некоторое время шла бурная перепалка на эскимосском. Потом девушка выразительно махнула рукой — мол, лень спорить, — и, повернувшись к гостям, объяснила:

— Бабушка говорит, что вам имеет смысл съездить к Соакюку, поговорить с ним про Джерри. Она уверена, что он виделся с Джерри, но по-моему, он виделся с другой Седной и со всеми духами сразу, а это разные вещи, верно?

— В смысле? — переспросила Элис.

— В том смысле, что если съесть столько мухоморов, то можно увидеть хоть призрак Лейва Эриксона, который открыл Америку в X веке, если вы понимаете, о чем я.

— Погодите, Тейра, так этот Соакюк, он…

— Шаман, — договорила девушка, — он отличный дядька, но все-таки Седна и Джерри — это не совсем одно и то же.

— Не совсем? — переспросил Норман.

— Ну, как вам объяснить?… А, действительно, почему бы вам не повидаться с Соакюком? Я сама его с удовольствием навещу, так что могу вас отвезти. Завтра днем, например. Это на северной оконечности озера. Я слышала, вы с детьми приехали.

— Да, а что? — спросила Элис.

— Места там очень красивые, — пояснила Тейра, — они такого больше нигде не увидят.

Элис повернулась к Норману.

— А Соакюка не смутит, если мы приедем такой толпой? — поинтересовался он.

— Да что вы, — девушка махнула рукой, — я же говорю, он отличный дядька. Я когда была маленькая, часто у него болталась. У него есть ручной арктический волк. Представляете?

— Может, лайка волчьих кровей? — спросил Норман.

— Это, может, у вас во Франции могут перепутать лайку с волком, — возмущенно возразила она, — но не здесь. Так что, едем?

Первым их встретил арктический волк, который, теоретически, не приручается. Ну, а практически — огромный, с сенбернара размером, зверь, лежал на крыше сарая, греясь на солнышке. Видимо, он знал машину Тейры, так что выразил свои чувства исключительно тем, что поднял лобастую голову, навострил уши, зыркнул янтарными глазами, и положил эту голову обратно на мощные лапы.

— Ужасно ленивый, когда сытый, — сообщила Тейра, — но у него есть маленькая слабость.

С этими словами, она вытащила из рюкзака пакет чипсов со вкусом сыра. Невозмутимый, казалось бы, зверь, мгновенно распрямился и одним прыжком преодолел метров 5, так что приземлился в двух шагах от девушки.

— А можно я его поглажу? — спросил Макс.

— Только если хозяин разрешит, — отрезала Элис.

Тут как раз появился хозяин. Невысокий, но крепкий мужчина неопределенного возраста, одетый в свободные брезентовые штаны и белый свитер.

— Я никак не могу понять, чей это волк, мой, ее, или сам по себе — сообщил он на хорошем английском, — мне кажется, он и сам еще не решил. Тем более, ему не до того, он на днях нашел себе подружку. Молодая красивая дурочка, почти как ты, Тейра.