Напротив, поезка Горбачева накануне Рождества в Великобританию была освещена советскими средствами массовой информации - в пример западным на редкость скромно, причем телекамера показывала английских хозяев, а не русского гостя, а в газетах не появилось ни одной фотографии Горбачева. Еще одна показательная деталь - если в первые дни его поездки заголовки в газетах гласили - "Визит Горбачева в Великобританию", то в последние три дня они неожиданно деперсонализировались - "Визит советской делегации в Великобританию". Это было очевидной реакцией Кремля на объявление Горбачева в мировой прессе, прежде всего в британской, "кремлевским принцем", вторым секретарем, "вторым в Политбюро" - Кремль всегда с большим подозрением  относился к предсказаниям (а тем более к похвалам) врагов. Поэтому  западные комплименты Горбачеву играли на руку не ему, а его сопернику - Романову. Последнему удалось еще больше усилить свои позиции  благодаря отсутствию Горбачева в решающий момент борьбы за власть,  когда в связи со смертью министра обороны Устинова и ухудшением  здоровья Черненко политический баланс в Кремле был нарушен. Узнав о последних событиях в Москве, Горбачев прервал свой визит в Англию и  немедленно вылетел в Москву.

Председателем траурной комиссии был объявлен Григорий Романов, в  отсутствие тяжело больного Черненко, он стоял на мавзолее в центре  трибуны. Все советские радио- и телестанции больше часа вели прямую  трансляцию с Красной площади, а газеты отвели этой церемонии первые  страницы, подчеркивая ведущую роль Григория Романова, словно все  это было устроено специально в честь его политического бенифиса.  Что касается Горбачева, то он держался в стороне и даже не выступил  над могилой своего "старого друга", как назвал Устинова на  пресс-конференции в Эдинбурге перед отлетом из Великобритании.

Единственное, что ему оставалось - это наблюдать за политическим  триумфом своего соперника.

Однако до смерти Черненко, на чей пост они оба претендовали, оставалось еще целых два месяца - время вполне достаточное для новой  кремлевской интриги. Если англичане поторопились с "инаугурацией"  Горбачева, то Романов поспешил, репетируя на похоронах Устинова на  Красной площади роль нового Советского руководителя.

Ни у того, ни у другого претендента не оказалось решающего перевеса. Если бы Черненко умер в сентябре, его место наверняка занял  бы Горбачев, а если бы в декабре, во время поездки Горбачева в Англию - тогда Романов. Ни один из них не обладал достаточным авторитетом и властью, чтобы взять верх над соперником.

Политические акции Горбачева на западной бирже были не только  выше, но и устойчивее, чем кремлевской. Однако именно выдержанный  Горбачевым экзамен в Великобритании окончательно склонил в его  пользу Андрея Громыко, для которого, ввиду его иностранной профессионализации, дипломатическое мастерство и умение расположить к себе иноземцев были важнейшим критерием оценки политического лидера. Увы,  одной поддержки Громыко было недостаточно ввиду того, что на  сторону Романова подались такие старые волки, как премьер Тихонов и хозяин советской столицы Гришин. Сам же Романов, чувствуя, что у  него недостаточно сил, чтобы одолеть Горбачева, и не желая рисковать, решил повторить хитроумный ход своего соперника после смерти  Андропова, когда тот выдвинул кандидатуру Черненко. Так и сейчас,  весной 1985 года, когда Черненко осталось жить совсем немного, Романов "снял свою кандидатуру" и поставил на Гришина. И вот несколько дней подряд, во время предвыборной кампании в советский "парламент", Гришин регулярно появляется на телеэкране, на пару с уже  невменяемым Черненко, зачитывает от имени последнего обращение к  "избирателям". Это выглядело настолько демонстративно, что как в СССР, так и за границей решили, что вопрос о кремлевском престолонаследовании уже решен и следующий промежуточно-компромиссной фигурой  на вершине кремлевского Олимпа станет Гришин.

Тем временем, ввиду обострившейся ситуации, Горбачев решил больше не рисковать и отменил свой визит в Париж на съезд французских  коммунистов, хотя и он, и Раиса Максимовна были падки на такого рода заграничные турне, когда можно и мир посмотреть и себя показать.

Вопрос о новом генеральном секретаре был перерешен заново и  окончательно, когда вмешался КГБ в лице его председателя Виктора  Чебрикова. Хотя Чебриков был только кандидатом в члены Политбюро,  без права голоса, однако именно его голос решил дело в пользу Горбачева. Произошло это еще при живом, хотя и умирающем Черненко. То,  что в конце концов шеф КГБ поддержал Горбачева, было основано, с  одной стороны, на трезвом расчете - Горбачевым, скорее суетливым,  чем энергичным, легче управлять, нежели самоуверенным и спесивым  Романовым, с другой стороны это результат торговой сделки - КГБ  получил взамен два дополнительных места в Политбюро - для самого  Чебрикова и для Шеварднадзе, который одновременно стал министром  иностранных дел, несмотря на давнее "кавказское" столкновение между  ним и Горбачевым. Напомним, что все трое - Горбачев, Шеварднадзе и  Чебриков - были выдвиженцами Андропова.

Ошибка Романова заключалась в том, что он поставил на армию и не  учел извечный антогонизм между армией и органами госбезопасности,  этими двумя опорами советской власти. К тому же, согласно достоверным сведениям, Романов оказался менее сговорчивым и, опасаясь ослабления своей в перспективе единоличной власти (поначалу за спиной  Гришина), не хотел идти на уступки КГБ, что обошлось ему в конечном  счете значительно дороже. Боясь уступить часть, он потерял все: не только проиграл Горбачеву, но и лишился даже тех постов, которые у  него были - члена Политбюро и секретаря ЦК. Официально он был освобожден от обеих должностей по собственной просьбе, которую объяснил  плохим состоянием здоровья очевидный нонсенс, особенно на фоне  того катастрофического состояния здоровья Брежнева, Андропова и  Черненко, которое не мешало им занимать высшие имперские посты до дня ухода в мир иной.