— Ну… Ежели так ставить вопрос, то, пожалуй… Да, я вынужден с вами согласиться. Это вопрос жизни и смерти!.. К тому же несчастная девушка… И все-таки… Не подумайте, что у меня нет сердца, — но что тут можно сделать? Положим, я даже разузнаю канадский адрес этой горничной — что ж, мне самому туда ехать?

Мистер Саттертуэйт совсем расстроился.

— А я на следующей неделе как раз собирался на Ривьеру,[4] — сказал он жалобно.

Устремленный на мистера Кина взгляд яснее ясного говорил: «Пожалуйста, отпустите меня!»

— Вы никогда не были в Канаде?

— Никогда.

— Очень интересная страна.

Мистер Саттертуэйт нерешительно взглянул на собеседника.

— По-вашему, я должен поехать? Откинувшись на стуле, мистер Кин прикурил сигарету и, время от времени затягиваясь, неторопливо заговорил:

— Мистер Саттертуэйт, вы ведь, кажется, человек состоятельный… ну, во всяком случае, можете себе позволить иметь увлечение, не считаясь с расходами. Ваше увлечение — драмы из жизни знакомых вам людей. Разве вам никогда не хотелось при этом выйти на сцену и самому сыграть роль? Не хотелось — хоть ненадолго — сделаться властителем судеб, стоять в центре сцены и держать в руках нити жизни и смерти?

Мистер Саттертуэйт подался вперед, снова охваченный давней страстью.

— Вы хотите сказать, что эта сумасбродная поездка в Канаду могла бы… взволнованно начал он.

— Ну, поездка в Канаду — целиком ваша идея, а не моя! — улыбнулся мистер Кин.

— Вы не должны оставлять меня в такой момент, — проговорил мистер Саттертуэйт. — Каждый раз, как я вас встречаю…

— Да?

— В вас есть что-то такое, что мне непонятно. Возможно, я никогда этого не пойму. Когда мы в последний раз виделись…

— Накануне дня летнего солнцестояния. Мистер Саттертуэйт смешался, словно угадывая в словах собеседника какую-то не вполне внятную подсказку.

— Так это было накануне дня летнего солнцестояния? — смущенно спросил он.

— Да. Впрочем, не так уж это важно, не будем придавать этому значения!

— Ну, раз вы так считаете… — пробормотал мистер Саттертуэйт. Он смутно чувствовал, что какая-то важная мысль безнадежно ускользает от него. — Когда я вернусь из Канады… — Он запнулся, потом неуверенно продолжил:

— Мне бы очень хотелось опять с вами увидеться.

— К несчастью, я не имею в данный момент постоянного местожительства, — с сожалением сообщил мистер Кин. — Зато я часто бываю в этом ресторанчике, и, если вы будете сюда наведываться, мы непременно снова здесь повстречаемся.

Они расстались как старые друзья.

Мистер Саттертуэйт был очень взволнован. Он поспешил в Бюро Кука узнать расписание судов. Затем позвонил в Диринг-Хилл. Ему ответил вышколенно-почтительный голос дворецкого.

— Моя фамилия Саттертуэйт. Я представитель — гм-м… — одной адвокатской конторы. Мы хотели бы навести справки о молодой особе, которая недавно работала у вас горничной.

— Вы, вероятно, говорите о Луизе, сэр? О Луизе Буллард?

— Вот-вот, именно о ней, — подтвердил мистер Саттертуэйт, радуясь, что так удачно выяснил имя интересующей его особы.

— К сожалению, сэр, ее сейчас нет в Англии. Полгода назад она уехала в Канаду.

— А вы можете сообщить мне ее нынешний адрес?

— Увы, к сожалению мы не знаем ее адреса. Но это где-то в горах, какое-то местечко с шотландским названием. Банф, кажется… Да, точно, Банф! Ее бывшие подружки — девушки, с которыми она работала здесь, — ждали от нее письма, но она так никому и не написала.

Мистер Саттертуэйт поблагодарил и повесил трубку. Он был по-прежнему исполнен энтузиазма, жажда приключений пылала в его груди. Да, он поедет в Банф, и, если Луиза Буллард действительно там, он обязательно, всеми правдами и не правдами, ее разыщет!

На корабле он, к своему удивлению, чувствовал себя прекрасно. Вот уже много лет ему не приходилось путешествовать морем на большие расстояния. Его обычные маршруты ограничивались Ривьерой, Ле Туке с Довилем да Шотландией. Сознание, что ему предстоит совершить невозможное, придавало его поездке особую прелесть. Как бы посмеялись над ним благоразумные попутчики, узнай об истинной цели его путешествия!.. Впрочем — вольно им смеяться, они ведь незнакомы с мистером Кином.

В Банфе выяснилось, что разыскать Луизу Буллард не представляет труда. Она работала в большом отеле, и спустя двенадцать часов после прибытия парохода мистер Саттертуэйт уже был у нее.

Перед ним стояла несколько бледная, но весьма крепко сбитая женщина лет тридцати пяти. У нее были светло-русые вьющиеся волосы, честные карие глаза. «Да, умом Луиза, кажется, не блещет, — подумал он, — зато как будто заслуживает доверия».

Она с легкостью поверила, что его прислали уточнить некоторые подробности дирингхилльской трагедии.

— Да, сэр, я прочитала в газете, что мистера Мартина Уайлда осудили. Жаль его, конечно, очень жаль!

Однако никаких сомнений относительно его виновности у нее не было.

— Жаль, такой славный молодой господин! Но грех совершил тяжкий. И хоть о мертвых плохо не говорят — но это во всем ее милость виновата. Сама к нему льнула, никак не хотела оставить в покое! Ну что ж, теперь они оба наказаны. В детстве, помню, у меня над кроватью висела строка из Библии: «Не искушай Господа своего!»[5] Вот уж воистину так!.. А уже в тот вечер я точно знала: что-нибудь непременно случится — и, пожалуйста вам, так оно и вышло!

— Знали — откуда? — насторожился мистер Саттертуэйт.

— А я, сэр, переодевалась в своей комнате и случайно глянула в окно. Мимо как раз проходил поезд, у него из трубы валил дым. И вдруг, представляете, я вижу, что этот дым напоминает огромную-преогромную руку… Такая страшная белая рука на темно-красном небе. Пальцы такие скрюченные и как будто тянутся за чем-то. Меня аж в дрожь бросило. «И надо ж, — думаю, — такому привидеться! Не иначе, как что-то случится!..» И в ту же минуту — бах! — выстрел. «Вот, думаю, — и случилось!» Лечу вниз, вбегаю вместе с Керри и со всеми остальными в музыкальную комнату — а она уж там лежит с простреленной головой, и кровь кругом… Ужас! Я потом говорила сэру Джорджу про этот знак на небе — да он только отмахнулся. Да, несчастливый выдался денек, я это еще с утра нутром чуяла. А чего ж вы хотите — пятница, тринадцатое число!..

И так далее в том же духе. Мистер Саттертуэйт был само терпение. Он снова и снова возвращал ее к обстоятельствам убийства, задавал наводящие вопросы и в конце концов был вынужден признать свое поражение. Луиза Буллард выложила все, что знала, и рассказ ее был прост и незатейлив.

Одна интересная, однако, выяснилась подробность. Нынешнее место ей предложил мистер Томпсон, секретарь сэра Джорджа.

Соблазнившись высоким жалованьем, она тут же дала согласие, хотя из-за этого ей пришлось спешно покинуть Англию. На месте ее обустройством занимался некий мистер Денмен, который, кстати, и посоветовал ей не писать своим прежним товаркам в Англию: якобы у нее от этого «могут возникнуть проблемы с иммиграционными службами» — предостережение, в которое она в силу своей непосредственности поверила.

Жалованье у нее действительно было немалое. Упомянутая ею вскользь цифра так поразила мистера Саттертуэйта, что, поколебавшись, он все же решил встретиться с этим мистером Денменом.

У мистера Денмена он без труда выведал все, что тому было известно. Как оказалось, мистер Денмен когда-то встречался с Томпсоном в Лондоне, и Томпсон оказал ему некую услугу. В сентябре секретарь прислал ему письмо, в котором говорилось, что сэр Джордж, по причинам личного характера, желает удалить из Англии одну девицу, и не может ли мистер Денмен подыскать ей работу? Была также переведена изрядная сумма, предназначенная для выплаты надбавки к ее жалованью.

— Обычное дело, с кем не бывает! — сказал мистер Денмен, вальяжно откинувшись в кресле. — Но в общем-то она девушка скромная.