Зайдя в двери палаты, я замечаю, что Эмбер не одна смотрит передачу «Топ-модель по-американски».

— О, сестричка вернулась, — говорит Ховард, а я замечаю в кресле, которое стоит около моего рабочего стола, мужчину.

Боже, опять он! Тот самый лучший хирург педиатрии в моей новой клинике. Он поворачивается ко мне лицом и встаёт с кресла. В его руках дипломат чёрного цвета, размером примерно чуть больше формата А3. Поднимая взгляд выше, замечаю копну тёмно-русых волос, спадающую на уши. Почему он такой красивый, да ещё и с такими глазами, которые с лёгкостью могут заколдовать?

— Даррен? — спрашиваю я, делая вид, что забыла его имя. Дебильная причина скрыть волнение.

— Да, всё верно, мисс Ховард. Я приехал по нескольким вопросам, — говорит он, но его глаза явно с трудом отрываются от моего живота.

— Что же, давайте выйдем на улицу, а то я сейчас сгорю тут от жары, — говорю я, поставив жестяную банку в холодильник, и надеваю обувь. Сестра помогает мне с плащом.

— Ты что, не могла мне СМС написать, что он приехал? Ты же знаешь, я ношу с собой телефон постоянно! — возникаю я шёпотом на ухо сестры. Она лишь улыбается и разводит руками.

— Я отомщу тебе! — говорю я и натянуто улыбаюсь. Мужчина отвечает тем же, и мы шагаем в сторону выхода.

— Честно признаться, когда я узнал о том, что вы в больнице, это повергло меня в некий шок. Я захотел взять отпуск и узнал от мистера Санхеза, что официально вы управляете нашей больницей и подписывать заявление мне нужно только у вас. Я даже немного обрадовался, что придётся ехать к вам. — А вот это уже интересно. Значит, он хотел меня увидеть? Поразительный молодой человек.

Мы выходим на улицу, и я замечаю, как горят гирлянды на деревьях. Персонал больницы подготовил свои деревья к Новому году. Огоньки-снежинки горят всякими цветами и со всевозможными комбинациями пляшут на разных деревьях в саду на территории центра.

— Эмбер, можешь сказать, чтобы в педиатрии во всех моих зданиях занялись оформлением к Новому году. Особенно чтобы это было видно снаружи, — командую я и смотрю в сторону расписной беседки. — Давайте сядем, в ней удобно и теплее всего. Там ограждение от проезжей части, поэтому нет сильного ветра, — поясняю я, и мы проходим по песчаной дорожке.

— Она у нас мерзлячка, — комментирует сестра, я гневно смотрю на блондинку.

— Эмбер, можешь покачаться на качелях? — серьёзным тоном прошу я, и сестра, не понимая, что она сделала, удаляется в сторону детской площадки.

Мы проходим к круглому сооружению и садимся на мягкую скамейку. Перед нами стол, а наверху весит светильник, который загорается, если нажать на кнопку, висящую на первой балке от входа. Сидя рядом с ней, я нажимаю на неё, и свет загорается.

— А можно спросить, зачем вы ехали в такую даль? Заявление можно было прислать по факсу, да и документы тоже, тем более было бы три копии, две из которых — подписанные, — не понимаю я, смотря в сторону парня. Я поднимаю чёлку на затылок и оголяю свой лоб. Мои серые глаза становятся ещё больше. Я в этом уверена, ибо без чёлки они увеличиваются зрительно. А на самом деле — нет, просто это обман зрения.

— Действительно, можно было и факсом отправить, — осознав свою ошибку, говорит мужчина двадцати шести лет на первый взгляд. Он медлит, но вскоре всё же собирается с мыслями и открывает свой дипломат.

Я замечаю, что на нём завязан галстук, явно кто-то это сделал, да и тщательно выглажен костюм, тоже, скорее всего, не им самим.

— Раз уж я приехал, можете подписать некоторые бумаги? Это связано с банком и передачей собственности. Мистер Санхез также предоставил отчёт о работе миссис Новак. И ещё много документов о работе всех корпусов, включая педиатрию. Всё остальное: характеристики на каждого сотрудника и финансовые дела больницы. И ещё, мистер Санхез спрашивает, когда вы приедете в Сан-Хосе? — передаёт вопрос молодой хирург, и я улыбаюсь от того, как он волнуется. Такое ощущение, будто я общаюсь с переводчиком или со стажёром.

— Даррен, давай перейдём на «ты», мне не нравится твоя сконфуженность, я хоть и твоя начальница, но не враг народа же. Я тебя не уволю и не лишу зарплаты за лишнее слово, расслабься! — прошу я, теребя его за рукав.

После чего достаю свой смартфон и пишу мистеру Санхезу:

«Здравствуйте, мистер Дориан Санхез, я не знаю, когда меня выпишут из больницы. Как только пройду необходимый курс, сразу навещу своё новое предприятие. Спасибо за помощь и предоставление документации».

Нажимаю «отправить» и снова смотрю в сторону парня. Кладу свой телефон на стол и намереваюсь добиться от этого парня ответа… Он нарывается на упорную Стефани.

— Теперь я жду от тебя ответа, мистер Анкилос. Зачем же всё-таки? — повторяюсь я, смотря в его пасмурно-голубые глаза.

— Ладно, сдаюсь… У меня здесь выступление. Помимо работы в Сан-Хосе, я играю в театре. Это больше увлечение. По документам я там не числюсь, но зарплату мне платят. И я хотел спросить вас, ой, прости, тебя, можно ли мне раздавать объявления о выступлениях в больнице, раньше мне разрешали. Я делаю это незаметно и только внутри кабинетов, на стендах информации. В холлах ничего не весит, — рассказывает парень, смотря на меня с интересом и мольбой в глазах.

Я, конечно же, разрешаю, но только при одном условии: он пригласит меня на свой концерт.

После этого заявления Адам улыбается и снова открывает дипломат. Я вижу как его красивые руки достают из одного отсека небольшую бумажку ярко-зелёного цвета. А потом он кладёт на стол два пригласительных.

— Я предвидел такой ход, — он улыбается, а я не могу оторвать глаз от его губ. Нельзя быть таким красивым… Боже мой! Что же со мной происходит?!

Сейчас я осознаю, что весь вечер смотрю только на него. Даже на Эмбер в палате, несколько минут назад, я так не смотрела. Спасите меня кто-нибудь!

— Спасибо, — говорю я, оторвав от него глаза и просматривая билеты, словно это что-то необычное. Нужно что угодно, чтобы оторваться от него, хотя бы на пять минут.

— Для тебя и твоего жениха, — говорит Даррен, а я не выдерживаю. Он заставляет меня посмотреть на него. До чего ж загадочный тип!

— Я не… Я не в отношениях. У меня нет никого, — отвечаю я и смотрю на реакцию хирурга-танцора.

Брюнет заметно удивляется и снова опускает взгляд на мой живот.

— А, это, — я расстёгиваю пальто одним движением, — это мой ребёнок, всё слишком запутано… Хочешь на него взглянуть? — спрашиваю я, смотря на заинтересованный взгляд мужчины. Он эмоционально меняется, и я вижу на лице шок.

Достаю из кармана фотографии малыша и показываю две карточки.

— Ничего себе он зевает! — повторяет парень фразу моей сестры, и я улыбаюсь. После чего включаю ему видео, он с удивлённым видом смотрит на шевеление моего сокровища.

— А ты чувствуешь его движения? — спрашивает парень, качаю головой в знак отрицания.

— Доктор говорит, что только на последней неделе четвёртого месяца смогу почувствовать, а у меня конец третьего, — отвечаю я и кладу руки на живот.

Он отдаёт мне телефон и я выключаю его. Мужчина в синем костюме облокачивается на спинку скамейки и до сих пор не может прийти в себя. Его глаза застряли на одной точке, и видимо, ему приглянулся какой-то огонёк на дереве.

— Это самое настоящее чудо! Прости, пожалуйста, но мне очень интересно узнать: а отец ребёнка в курсе о том, что у него скоро будет продолжение рода? — задаёт медицинский вопрос наглый парень, и я снова качаю головой.

Я не буду рассказывать ему о моём прошлом. Не хочу, чтобы он знал о том, какая я была ужасная и мстительная. Уж тем более о том, что со мной было в октябре этого года.

— Понятно, это плохо, конечно, если ребёнок живёт без отца, я много видел таких случаев, но это твоё дело, я не могу лезть к тебе в душу, ведь мы совсем ничего не знаем друг о друге, — говорит парень, смотря на меня, и я понимаю, что он хочет познакомиться со мной ближе.

— Да-а… — медлю я, — ну что же. Я подпишу заявление и буду ждать с нетерпением твоего выступления, приглашу сестру на спектакль. Не против? — спрашиваю и смотрю в его глаза. В них виднеется небольшой огонёк горечи и разочарования.