— Сейчас же отдай это мне! — закричал я и бросился вперед в отчаянной попытке схватить его.

Я был быстр, но щенок все же оказался быстрее. Он резко дернул морду назад и, мгновенно развернувшись, бросился наутек по переулку с такой скоростью, что его короткие лапы превратились в размытое пятно. Я не собирался бросать бездомное животное в беде, поэтому побежал вслед за ним.

Я уже почти догнал его. Щенок был уверен, что сможет одержать надо мной победу, но он явно был тупицей. Я проворно перепрыгивал через мусорные баки, старые коробки, лужи. Ловко увернулся от мусорного контейнера, пока осуществлял свою безумно дикую погоню. Щенок уже собирался выскочить на улицу с другой стороны переулка, когда неожиданно резко остановился. Перед ним проходил нескончаемый поток людей. Он создал живую стену, помешавшую собаке ускользнуть от меня. Я протянул руку за его спиной, схватил кость и выдернул ее.

Я держал свой трофей высоко над головой и с негодованием смотрел на щенка сверху вниз.

— Испытывать меня было твоей главной ошибкой, маленький засранец.

Он слегка съежился и начал жалобно поскуливать.

— ДА ПОШЕЛ ТЫ. Даже не надейся, я не куплюсь на этот щенячий номер. От тебя ужасно пахнет, и ты, наверное, полон блох. И все же я не позволю тебе покончить с собой этой гребаной куриной костью.

Он снова заскулил, уставившись большими глазами на кость.

Я вздохнул. Я не любил домашних животных. Но если уж быть честным до конца, то в большей степени потому, что боялся забыть их покормить или выпустить погулять. Поэтому я слегка пожал плечами и направился в сторону улицы.

В Нью-Йорке было достаточно еды, чтобы прокормиться. Черт, возможно, после хорошего дождя он сойдет за милого и обманом заставит кого-нибудь взять его домой. Но я не собирался быть этим кем-то. Я уже сделал свое доброе дело, спасая его вонючую задницу.

Моя стремительная погоня по переулку реально приблизила меня к пекарне. А это означало, что все, что требовалось от меня, это перейти улицу.

* * *

Добравшись до магазина Хейли, я почувствовал легкое нервное покалывание в животе. Я столько раз делал нечто-то подобное, что давно сбился со счета, но никогда раньше не нервничал. С другой стороны, я предположил, что все это из-за того, что происходящее выходило далеко за рамки моего обычного поведения.

Иногда я врывался в жизнь женщины и давал ей понять, что интересуюсь ею. Интересуюсь, да. Но показаться в ее магазине после того, как Хейли не сделала ни малейших попыток связаться со мной? Этим я, по общественным меркам, пересекал черту взаимного интереса. Я находился где-то на грани отчаяния, а это для меня была неизведанная территории.

Эти неприятные мысли напомнили мне заключительные аккорды в разговоре с Брюсом. Когда это я решил, что хватит валять дурака, проводя каждую неделю с новой женщиной? Всего за несколько часов до первой встречи с девушкой-пекарем, я планировал перезвонить красотке, с которой приятно проводил время несколько предыдущих дней. Теперь, когда я вспомнил об этом, то понял, что так и не позвонил ей. Я даже не флиртовал ни с одной женщиной с тех пор, как купил в пекарне вишневый пирог. Я еще даже технически не ходил на свидание с Хейли, а уже пытался быть «эксклюзивным»?

Я нервно провел рукой по волосам и испустил смущенный вздох. Который, кстати, был очень похож на обычный, за исключением сопровождавшего его хмурого взгляда. Это был тот самый вздох, который вы испускаете, проснувшись посреди ночи с голой задницей и оказавшись перед холодильником, который абсолютно не узнаете. Снова. И это был именно тот вздох, что неизбежно вырывался из вашей груди прямо перед тем, как вы спрашивали себя: «Какого хрена?»

* * *

Я выбросил все мысли из головы, когда открыл дверь в магазин Хейли. Смущенный или нет, но я чувствовал запах свежего хлеба и был достаточно голоден. Пора было прекратить психоанализ и вернуться к тому, что я обычно делал. Прыгать, не глядя.

Аромат свежеиспеченных пирогов окутал меня. Это был невероятно приятный запах. На маскараде я почувствовал его легкие отголоски на Хейли, даже спустя, возможно, несколько часов после того, как она покинула пекарню. Запах уже зацепил меня знакомым аккордом и напомнил, как ее глаза расширились при моем приближении. Как ощущалось ее сердцебиение, отдающееся в моих пальцах.

«Моя маленькая, девственная Черри».

Девушка с широко распахнутыми невинными глазами. Пахнущая мукой и свежеиспеченным хлебом. Запах казался подходящим и созвучным ей. Она пахла восхитительно. Точно таким же я представлял и ее вкус.

Я увидел за прилавком того же парня, что и в прошлый раз. Для верности я бросил на него острый взгляд. Если бы я хорошо не знал себя, то сказал бы, что немного завидую ему в том, что он каждый день находится рядом с ней. Хотя я никогда не был большим поклонником ревности. Я всегда думал, что ревность — это для парней, которым не хватает уверенности в себе. К чему ревновать, если ты был дерьмом и твоя девушка догадалась об этом? И, тем не менее, не помешает присмотреть за ним. Это была простая предосторожность.

Хейли стояла в черном фартуке, перепачканном мукой. Даже над бровью у нее было пятно. И это было восхитительно. Ее волосы были собраны в неряшливый пучок, а ногти коротко подстрижены. Это заставило меня подумать, что она, вероятно, кусает ногти так же, как и я.

— Ты в курсе, что ты притащил за собой щенка? — даже не поздоровавшись, возмутилась девушка.

— Что? — я обернулся и посмотрел вниз. — Дерьмо. Я же сказал тебе заблудиться.

Щенок тявкнул на меня и вильнул хвостом.

— Ты этого не получишь, — твердо сказал я, помахав куриной костью у него над головой. — Это фу. Выкинешь? — спросил я у Хейли и протянул ей кость.

Девушка посмотрела на нее так, словно я только что передал ей труп. Хотя эта деталь, полагаю, технически им и была.

— Я хочу знать, что происходит? — потребовала она.

— Этот маленький ублюдок думает, что сможет получить эту опасную для него вещь. Но он не сможет. Конец истории.

Парень за стойкой посмотрел на меня таким заинтересованным взглядом, что я начал сомневаться в его сексуальной ориентации. Я видел много женщин, смотревших так на меня. Как правило, это происходило непосредственно перед тем, как они придумывали, а затем совершали завуалированные попытки окрутить меня. Возможно, все это хорошо для него, но я был не из одной темы с ним. Так что ему не повезло. От слова совсем.

Хейли брезгливо, двумя пальцами взяла кость и бросила ее в мусорную корзину.

— Ладно... моя миссия выполнена.

— Спасибо тебе. Видишь? — обратился я к собаке. — Твоя добыча ушла. Теперь заблудись.

— Не обижай его, — возмутилась девушка. Она вышла из-за прилавка и опустилась перед щенком на колени. Потрепала его щеки и голову, немного помолчала, скорчила ему рожицу, а затем продолжила его гладить. — Он может и пахнет как свинюшка, но все же он милашка.

— Я думаю, что он — это она, — небрежно заявил парень, которому я теперь точно не позавидовал бы.

Мы с Хейли одновременно склонили головы и заглянули вниз.

— Ну, она все еще ублюдок, — невозмутимо сказал я.

— Думаю, ты ей нравишься, — Хейли перестала гладить собаку и начала с ней сюсюкаться. — Бедная наша девочка. У нее просто ужасная судьба. И она так отвратительно пахнет.

— Я тут подумал, мы могли бы вместе сходить куда-нибудь, — вернулся я к цели своего визита. — И назвать это свиданием.

Хейли резко поднялась и отряхнула руки о передник. Внезапно мрачный взгляд стер все остальные эмоции с ее лица.

— Я польщена и действительно ценю это, но... нет. Не думаю, что нам нужно встречаться.

— Мы могли бы пойти в… Подожди, что?! — выдохнул я.

— Мне очень жаль. У меня было время, чтобы обдумать все это. Не уверена, что это была хорошая идея. Ни для кого из нас.

Мне пришлось несколько секунд подумать, чтобы найти подходящий ответ. Конечно, меня и раньше отвергали. Но я всегда предвидел, что они собирались это сделать. Хейли же своей непредсказуемостью абсолютно застала меня врасплох.

Девушка была по-детски непосредственной и выглядела как сама невинность. Девственница с подавленной сексуальностью. С притаившимся глубоко внутри огнем, ожидающим, когда его воспламенят. Я думал, что хорошо понимал ее, и был убежден, что ее страсть возобладает над всеми остальными доводами. Я имел в виду, как можно было до двадцати лет остаться девственницей и не хотеть все, что движется?

— Значит, для себя ты уже все решила? — вымолвил я, наконец.

— Ну, меня ждут клиенты, — она одарила меня грустной улыбкой. — Так что, если тебе больше нечего сказать, мне нужно вернуться к работе. Я должна испечь канноли. Знаешь ли, счета не оплачивают сами себя, — она встала и вернулась за стойку.

Я был смущен и в отчаянии. Мой предприимчивый мозг лихорадочно пытался найти способ спасти то, к чему у нас все шло. И я сказал первое, что пришло мне в голову:

— Стань моим личным поваром.

Хейли замерла от неожиданности.

— Что, прости?! — переспросила она.

— Личный шеф-повар. Ты можешь заниматься этим по вечерам, после того, как закончишь здесь. Таким образом, твоя пекарня ничуть не пострадает. Тебе же пригодятся дополнительные средства? Купишь себе новые... черт, ну, я не знаю. Что вы там, пекари, покупайте? Тестоизмельчители? Носилки для тортов? Кексооберточную машинку?

Ехидная ухмылка расползлась по ее губам.

— Есть тестосмесители. Я не знаю, зачем тебе носилки для тортов. А кексы не обертывают после приготовления. Ты уже готовишь их в обертках.

Я махнул рукой.

— Без разницы. Тебе в любом случае пригодятся деньги, верно? Назови свою цену.

— Ни за что. Даже если ты серьезно. Я не могу…

— А как насчет этого? Я прорекламирую твою пекарню на рынке через «Галлеон». Это не подачка. Никаких денег. Никаких чеков. Просто маркетинг. О твоей пекарне узнает больше народа, чем ты когда-либо могла мечтать, — подкинул я лакомый кусочек.