Убить.

Убить.

Н’рхангла рванулся вперед.

Х’манк резко выпрямил руку. Лента бросилась в воздух.

Когда первая начинает тебя душить, ни в коем случае нельзя останавливаться и сдирать ее с шеи. Во-первых, никогда не сдерешь: биопластик всасывает твою мускульную энергию, ты слабеешь, а он давит все сильней и сильней. Во-вторых, так у тебя пропадет последняя возможность добраться до х’манка и разбить его тонкостенный череп.

Когда вторая лента опутывает твои ноги, не наклоняйся – ты просто упадешь, и на этом все кончится. Нужно прыгать. Если х’манк стоит близко, ты можешь достать его, и тогда тебя просто сразу убьют.

Когда третья лента подсекает колени – ползи. Тебе не нужно непременно убить х’манка, они очень пугливы и до истерики боятся вида собственной крови. Даже если ты слегка поранишь его, тебя сразу убьют.

Когда четвертая лента прижимает тебя к земле – постарайся швырнуть в него чем-нибудь. Если попадешь в голову, то есть шанс, что тебя убьют.

Когда пятая и шестая схватывают твои руки – всё.

Н’рхангла лежал на соляной корке, обездвиженный десятью лентами. Биопластик – самое мерзкое изобретение х’манков. Не вещество, не существо, странная субстанция, обладающая свойствами как живой, так и мертвой материи. У биопластика есть ДНК, которую х’манки модифицируют, он двигается автономно, если привести его в боевой режим мысленным приказом. Отдавать такие приказы способна только раса х’манков…

Х’манки, не желая жариться на солнце, пока будут возиться с добычей, сразу раскинули над ним большой тент и пригнали под тент “крысы”. Из отворенных дверей машин текла прохлада. Не зуди спина Н’рханглы от соли, было бы почти неплохо. Все равно ничего другого не оставалось.

Х’манки на редкость нелогичны. Только х’манк может, одолев с помощью целого комплекса гипертехнологий безоружного человека, ударить себя в грудь и объявить: “Я - сильный первобытный охотник!”.

- Вон какую гору мяса добыл! – продолжал недоумок.

- Вот ты и будешь им питаться, - мягко сообщил второй х’манк.

- Питаться вряд ли, - покладисто заметил первый, - а вот когти я ему сейчас выдерну.

- Зачем тебе его когти? – брезгливо спросил второй.

- А ты не знаешь? – многозначительно понизил голос недоумок. - Если их истолочь и нюхнуть, то тебя неслабо торкнет.

- Я ширяюсь по старинке, - хладнокровно ответил второй самец. – Пивом. Не трожь его. Не трожь, я сказал!

- Да ну тебя… - обиделся первый и забрался в “крысу”.

Н’рхангла подумал, что второй самец, должно быть, доминирующий. Вот еще доказательство противоестественности социальных отношений у х’манков: доминант группы меньше и слабее любого ее члена. И вряд ли его чтут за прошлые заслуги, на отошедшего от дел бойца он тоже не похож, - сутулый, узкоплечий, щуплый. Слабее него только единственная самка.

Самка, подошедшая к пленнику, еще побаивалась его, запах страха коснулся ноздрей Н’рханглы, и в груди у него зарокотало. Самка отшатнулась и спряталась за спиной самца. Пленник почувствовал себя жалким, - как будто он попытался укусить эту самку, крохотную и невозможно слабую. Х’манк-доминант засмеялся.

- Сядь на него, - сказал он.

- Что? – испугалась х’манка.

- Сядь, - самец дружелюбно подвинул ее к лежащему Н’рхангле. – Ощущения своеобразные. Тебе понравится, попробуй, сама увидишь.

- Но… - самка заколебалась, глядя на пристегнутого лентами к земле пленника. – А… на что?

За спиной самки кто-то жестами объяснил, на что ей сесть, и прочие скрючились от молчаливого хохота, зажимая рты. Первый х’манк, который собирался вырвать Н’рхангле ногти, показал кому-то кулак и подошел к самке.

- А ему не тяжело будет? – продолжала сомневаться та.

В этом все х’манки: добыть разумного как дичь и при этом заботиться о его удобстве.

- Да ты что?! – изумился доминант. – Ты глянь какая туша! Он твоего веса даже не почувствует. Да правда сядь, я не шучу…

Самка неуверенно шагнула к пленнику, потопталась и опустила маленький прохладный зад ему на грудь. Н’рхангла дернулся, инстинктивно пытаясь сбросить ее, но ленты держали крепко. Он зарычал, и х’манка заерзала на нем, излучая волны испуга и легкого злорадства.

- Что кривишься, морда? – улыбчиво спросил первый самец. – Завидуешь? Наши бабы – самые красивые бабы в Галактике!

“Наш биопластик – самый ядреный биопластик”, - мысленно продолжил пленник. Он не испытывал желания разговаривать с х’манками. Бессмысленно. – “А сами мы – самое вшивое дерьмо в исследованной части Млечного Пути”.

- Ва-ау! – в восторге выдохнула самка. – Это… это так заводит! – почуяв беспомощность человека, она мгновенно осмелела и разлеглась на Н’рхангле как на диване; хрупкий острый локоток врезался ему между плечом и грудью. – Он такой горячий! И хорошо пахнет. Ну надо же, такой грязный, а как пахнет! Милый, а почему от него так хорошо пахнет?

- Да я-то откуда знаю? – сказал ее милый. – Мы сейчас из него компоненты для духов добывать будем.

- Для каких духов? – тут же деловито спросила самка.

- Ну… - самец призадумался. – “Прикосновение Солнца”, “Измерение 28”, “Королева дальней планеты”… да не кисни ты! – засмеялся он. – Это они в столице за экстра-дорогие идут, я как поеду материал сдавать, литр тебе привезу каких захочешь.

- А какой материал? – спросила х’манка. – И как вы его собираетесь добывать?

- Секрет, - ответил самец. – Малышка, иди в машину, изжаришься ты тут. И вообще – не для женских глаз это.

- Не хочу-у, - тут же закапризничала х’манка. – Мне хорошо-о…

- Иди в машину, - сказал доминирующий самец, и х’манка тут же взлетела с груди Н’рханглы как ошпаренная. - Ну, ну, - уже мягче сказал доминант. - Поохотились и хватит. Забери Серого, ему поплохело, похоже, аллергия на что-то местное. Езжайте на базу. Тут уже ничего интересного не будет.

Х’манка дернула плечами и поплелась к ближайшей “крысе”, буркнув себе под нос, что вот сейчас-то и начнется самое интересное.

“Крыс” осталось пять.

Некоторая развязность в фигурах х’манков, вызванная присутствием соблазнительной самки, исчезла. Они перестали разговаривать и перешучиваться, оставили свои банки с холодными напитками. Доминант отдал несколько приказаний, которых пленник не понял.

С него срезали остатки одежды. Крупный х’манк присвистнул.

- Вот бы мне такое хозяйство! – произнес он голосом, ясно свидетельствовавшим, какую часть тела Н’рханглы он собрался отрезать на память.

- Тебе бы тогда ни одна шлюха не дала, - вполголоса заметил доминант. – И ты бы делал минет самому себе…

Х’манки вытащили из машины “доилку”. Для того, чтобы пристроить ее на место, им пришлось освободить ноги Н’рханглы, и один недоумок уполз, воя, с раздробленным голеностопом, но остальные быстро сделали свое дело. Доминант четкими механическими движениями вскрыл ампулу и наполнил шприц. Подобные вещества люди обычно глотали или вдыхали с дымом, но х’манки предпочитали колоть в вены – быстрее и крепче.

Главный х’манк встал над ним. Потеряв всякую надежду сопротивляться, Н’рхангла остро почувствовал свое унижение: он лежал беспомощный, голый, с “доилкой” между расставленных ног, и колени у него дрожали.

- Эй там! – позвал х’манк. – Дайте сюда воды.

- На кой? – отозвался кто-то. – И так не сдохнет. Ж-живуч, морда…

- Мы тут пытки изображаем или материал добываем? – уточнил доминант. – Говорю, дайте воды, качество лучше будет.

С ворчанием “как скажешь, ты тут специалист” воды ему принесли. Х’манк свернул крышку с бутылки, примерился, сощурив один глаз, и пробормотал:

- Ну, пить у меня из рук ты, положим, не станешь…

Статус Н’рханглы находился сейчас ниже уровня океана, поэтому х’манк, вполне возможно, был не прав. Но вот переубеждать его Н’рхангла точно не собирался.

Доминант плеснул водой ему в лицо, и пленник покорно стал облизывать капли. Потом ему плеснули еще и еще. Х’манки собрались кругом и любовались.