Давным-давно, когда еще не была построена стена вокруг города и когда убранство собрания богов составляло только двенадцать тронов, а Зал принадлежал Одину и богиням, в Асгард пришли три великанши.

Они явились после того, как боги поставили горн и начали плавить металл для своих жилищ. Металл, с которым они работали, был чистым золотом. Из золота они возвели Гладсхейм, дворец Одина, и из золота были все их блюда и домашняя утварь. То был Золотой век, и боги ни для чего не жалели золота. Они были счастливы тогда, и никакие тени мрачных предчувствий не падали на Асгард.

Но после появления трех великанш боги начали ценить золото и копить его. Они больше не играли с ним. И счастливая невинность их первых дней в Асгарде покинула богов.

И когда эта троица была изгнана из Асгарда, боги отказались от намерений копить золото, достроили свой го-

А теперь Фрейя, жена вана Одура, вспомнила о великаншах и о прекрасных золотых украшениях, которые поблескивали на их руках. Но даже с Одуром, своим мужем, она не поделилась этими мыслями, потому что Одур больше, чем другие обитатели Асгарда, помнил те дни счастливой невинности, когда золото еще не ценили и не копили. Одур и близко не подпустил бы Фрейю к вершине

Но Фрейя не переставала думать о них и о золотых вещах, которыми они владели. «Откуда Одур узнает, что я пойду к ним? — спросила она себя. — Никто ему не расскажет. Что случится, если я поднимусь к ним и приобрету несколько красивых вещиц для себя? Я не буду меньше любить Одура, если один раз поступлю по-своему».

И пришел день, когда она покинула свой дворец, оставив Одура, своего мужа, играть с их маленькой дочкой Хносс. Из дворца она спустилась на землю. Здесь она провела какое-то время собирая цветы, которые были ее увлечением. Затем она попросила эльфов показать ей, где находится гора, на которой обитают три великанши.

Эльфы перепугались и не хотели ей это рассказывать, хотя она была их королевой. Оставив их, она украдкой скользнула в пещеру гномов. Те показали ей путь к великаншам, но прежде они заставили ее испытать стыд и унижение.

Мы покажем тебе дорогу, если ты останешься тут с нами, — сказал один из гномов.

Как долго я должна оставаться с вами? — спросила Фрейя.

Пока петухи в Свартхейме не закукарекают, — ответили гномы, окружая ее. — Мы хотим узнать — каково это быть в обществе одной из ванов.

Я остаюсь, — согласилась Фрейя.

Один из гномов подпрыгнул, обвил шею ее руками и поцеловал своим уродливым ртом. Фрейя попыталась отстраниться, но гномы удержали ее.

Ты не можешь уйти от нас, пока петухи в Свартхейме не закукарекают, — напомнили они ей.

Один за другим гномы тискали и целовали ее. Они заставили ее сесть рядом с ними на груду шкур. Когда она заплакала, гномы стали орать на Фрейю и бить ее. Один из них, когда она отказалась целоваться с ним, укусил ее за руку. И Фрейе пришлось оставаться с гномами, пока не подали голос петухи в Свартхейме.

Они показали ей гору, на вершине которой троица, изгнанная из Асгарда, нашла себе убежище. Сидя там, великанши обозревали мир людей.

Чего ты хочешь от нас, жена Одура? — спросила одна из них, та, которую звали Гулльвейг.

Увы! Теперь, когда я нашла вас, то поняла, что не должна ничего просить у вас, — вздохнула Фрейя.

Говори, вана, — потребовала вторая из великанш.

Третья ничего не сказала, но взяла в руки золотое ожерелье на удивление тонкой работы.

Как оно блестит! — воскликнула Фрейя. — Вы сидите в тени, женщины, но от ожерелья, которое вы держите, идет свет. О, с какой радостью я носила бы его!

Это ожерелье Брисингамен, — сказала та, которую называли Гулльвейг.

Оно твое, и можешь его носить, жена Одура, — протянула ожерелье та, что держала его в руках.

Фрейя взяла блистающее ожерелье и застегнула его на своей шее. Она не могла заставить себя поблагодарить великанш, потому что видела злобу в их глазах. Тем не менее она поклонилась им и спустилась с горы, на которой они сидели, обозревая мир людей.

Когда она посмотрела на Брисингамен, воспоминание о пережитых унижениях покинуло ее. Это была самая красивая вещь, которую она когда-либо держала в руках. Ни у кого из асов или ванов не было такой красивой вещи. Она испытывала волны счастья. Одур, подумала она, простит ее, когда увидит, какой прекрасной и счастливой Брисингамен сделала ее.

Миновав цветочные заросли, она присела отдохнуть среди легких беспечных эльфов, после чего продолжила путь в Асгард. Все, кого она встречала, долго и с изумлением смотрели на ее ожерелье. А глаза богинь, которых она встречала, горели страстным желанием обладания Брисингаменом, когда они видели его.

Но Фрейя не останавливалась, чтобы с кем-то поговорить. Она спешила как можно скорее преодолеть путь до своего дворца. Она предстанет перед Одуром и получит его прощение. Фрейя вошла в свой сияющий дворец и позвала его. Ответа не последовало. Ее дочка, ее маленькая Хносс, играла на полу. Мать взяла ее на руки, но малышка, посмотрев на Брисингамен, заплакала и отвернулась.

Фрейя опустила Хносс на пол и снова принялась искать Одура. Во дворце его нигде не было. Она обошла дома всех, кто обитал в Асгарде, спрашивая, нет ли известий о нем. Никто не знал, куда он делся. Наконец Фрейя вернулась в свой дворец, где продолжала ждать возвращения Одура. Но он так и не пришел.

Пришла к ней только одна гостья. Это была жена Одина, царственная Фригг.

Ты ждешь Одура, своего мужа, — произнесла Фригг. — Увы, должна сказать тебе, что Одур сюда к тебе больше не придет. Он ушел, когда ты обзавелась этой блестящей вещью, которая сделала его несчастным. Одур ушел из Асгарда, и никто не знает, где искать его.

Я найду его за пределами Асгарда, — сказала Фрейя.

Она больше не плакала, но взяла малышку Хносс и попросила Фригг посмотреть пока за ней. Затем она села в свой экипаж, который тянули два кота, и пустилась в путь вниз, из Асгарда в Мидгард, на землю, чтобы искать Одура, своего мужа.

Шли год за годом, а Фрейя продолжала искать и звать своего пропавшего Одура. Она добралась до пределов земли, откуда могла заглянуть в Йотунхейм, где обитал великан, который хотел забрать ее вместе с солнцем и луной как плату за стену вокруг Асгарда. Но нигде, от конца радуги, которая тянулась от Асгарда до земли, до границы Йотунхейма, она не могла найти и следа своего пропавшего мужа.

Наконец она повернула свой экипаж обратно к Билфросту, радужному мосту, который тянулся от Мидгарда, земли людей, до Асгарда, обители богов. Хеймдалль, стражник богов, охранял радужный мост. К нему и подошла Фрейя, в сердце которой еще трепетала надежда.

О Хеймдалль, стражник богов, говори же и поведай мне, знаешь ли ты, где Одур.

Одур в любом месте, где искавший его не показывался; Одур в любом месте, которое покинул искавший его; тот, кто ищет его, никогда не найдет Одура, — сказал Хеймдалль, стражник богов.

Фрейя, стоя на радужном мосту, плакала. Фригг, царственная богиня, услышала звуки ее рыданий и вышла из Асгарда, чтобы успокоить ее.

Ах, какое утешение ты можешь дать мне, Фригг? — плакала Фрейя. — Как ты можешь утешить меня, когда Одура никогда не сможет найти тот, кто ищет его?

— Посмотри, как выросла Хносс, твоя дочь, — сказала Фригг.

Фрейя подняла глаза и увидела прекрасную девушку, стоящую на радужном мосту. Она была юной, куда моложе, чем любой из ванов или асов, а ее лицо и фигура были настолько красивы, что у любого человека размягчалось сердце, когда он смотрел на нее. И Фрейя утешилась в своей потере. Вслед за Фригг она пересекла радужный мост и снова вернулась в город богов. Вместе с Хносс она обосновалась в своем дворце в Асгарде.

Она продолжала носить на шее ожерелье Брисингамен, из-за которого потеряла своего Одура. Но сейчас она носила ожерелье не из-за его великолепия, а как знак той ошибки, которую сделала. Она плакала, и ее слезы, падая на землю, становились золотыми каплями. И у поэтов, которые знали ее историю, она называлась Прекрасная леди в слезах.