Герд, я прокляну тебя;

Да, этим магическим

Клинком я коснусь тебя,

И в нем такая сила,

Что ты зачахнешь,

Как чертополох,

Как та солома,

Что ветер срывает с крыши.

Слыша эти ужасные слова и странный свист волшебного меча, Герд упала на землю, с плачем моля пожалеть ее. Но Скирнир продолжал стоять над ней, а волшебный меч, блестя, продолжал свистеть над ней. Скирнир же продолжал:

И такой уродливой я оставлю тебя, Что такой девушки никто не видел; Над тобой будут смеяться И люди, и великаны; И лишь гном возьмет тебя в жены; И вот сейчас в это мгновение, Этим клинком я коснусь тебя И оставлю под властью заклятия.

Только если ты не согласишься отдать свою любовь Фрейру, — сказал Скирнир.

Я отдам ему свою любовь, — согласилась Герд. — А теперь убери свой волшебный меч, выпей чашу медового вина и покинь дом Гимира.

Я не буду пить ваше вино и не покину жилище Гимира, пока ты не скажешь, что встретишься и поговоришь с Фрейром.

Я встречусь и поговорю с ним, — закивала Герд.

Когда? — спросил Скирнир.

— Через девять ночей, считая с этой, в лесу Барри. Пусть он придет и встретит меня там.

И лишь тогда Скирнир убрал свой волшебный меч и выпил чашу медового вина, которую преподнесла ему Герд. Громко смеясь оттого, что завоевал Герд для Фрейра, он поскакал от дома Гимира. Вот таким образом волшебный меч навечно стал принадлежать ему.

Скирнир-сорвиголова, который никогда не следил за своими словами, на могучем коне пересек радужный мост и увидел, что Фрейр стоит, ожидая его, рядом с Хеймдаллем, стражником моста в Асгард.

Какие новости ты принес мне? — закричал Фрейр. — Расскажи, Скирнир, еще до того, как ты слезешь со своей тощей кобылы.

Через девять ночей, начиная с этой, ты можешь встретить Герд в лесу Барри, — ответил Скирнир. Он посмотрел на него, расхохотавшись во весь рот и посверкивая голубыми глазами.

Но Фрейр отвернулся, твердя про себя:

Долог один день.

Как долги два.

Проживу ли я

Эти девять дней?

Эти дни в самом деле были невыносимо длинны для Фрейра. Но пришел девятый день, и вечером Фрейр отправился в лес Барри. Здесь он встретил Герд, девушку- великаншу. Она была так же прекрасна, какой он ее увидел на пороге дома Гимира. И когда она увидела Фрейра, высокого и благородного, она была только рада, что Скирнир-болтун вырвал у нее обещание прийти в лес Барри. Они обменялись золотыми кольцами. И было обговорено, что девушка-великанша войдет в Асгард как невеста.

Герд пришла, но пришла и другая девушка-великанша.

Все обитатели Асгарда стояли у больших ворот, дожидаясь, когда они смогут поприветствовать невесту Фрейра.

И тут появилась другая девушка-великанша, которая была закована в доспехи.

Я Скади, — сказала она, — дочь Тьяцци. Мой отец встретил смерть от рук обитателей Асгарда. И я хочу отомстить за него.

Какой мести ты хотела бы, девушка? — спросил Один, улыбаясь при виде девушки-великанши, которая столь смело вышла лицом к лицу с Асгардом.

Одного из вас, такого же, как у Герд, в мужья. И я должна сама выбрать его.

Все оглушительно расхохотались при словах Скади. Затем Один, смеясь, сказал:

Мы дадим тебе выбрать в мужья одного из нас, но выбирать его ты должна будешь по ногам.

Я выберу его любым способом, — сказала Скади, не сводя глаз с Бальдура, самого красивого из всех обитателей Асгарда.

Ей завязали глаза, и все асы и ваны сели в полукруг. Войдя в него, она наклонялась к каждому и касалась его ног. Наконец она нашла того, у кого ноги были такой красивой формы, что она не усомнилась — это Бальдур. Встав, она сказала:

Вот этого Скади берет себе в мужья.

Асы и ваны залились смехом и долго не могли остановиться. С ее глаз сняли повязку, и она увидела не Бальдура-прекрасного, а Ньёрда, отца Фрейра. Но чем дольше Скади смотрела на Ньёрда, тем больше ей нравился сделанный выбор: Ньёрд был силен и крепок, имел благородный вид.

Эта пара, Ньёрд и Скади, первыми стали жить во дворце Ньёрда у моря, но шум прибоя слишком рано будил Скади по утрам, и она увела мужа на вершину горы, где куда больше чувствовала себя дома. Ньёрд же не мог жить, долго не слыша голоса моря, поэтому Скади и Ньёрд часто возвращались к нему.

Но Герд осталась в Асгарде с Фрейром, своим мужем, и асы и ваны очень полюбили Герд, девушку-великаншу.

Хносс, дочь Фрейи и пропавшего Одура, была самой юной из всех обитателей Асгарда. И поскольку имелось пророчество, что этот ребенок соединит своего отца и свою мать, маленькая Хносс часто уходила из города богов, чтобы встретить Одура, когда дорога приведет его в Асгард.

Во всех дворцах города богов тепло встречали маленькую Хносс: и в Фенсалире, где Фригг, жена Одина, отца всех богов, сидела за вязанием золотыми нитями; и в Брейдаблике, где Бальдур, всеобщий любимец, жил со своей красавицей женой, молодой Нанной; и в Билскирнире, гнутом доме, где жили Тор и Сив; и в собственном дворце Одина Валаскьялфе, крытом серебряными черепицами.

Самым большим из всех дворцов считался Гладсхейм, который был возведен из Гласира, дерева с золотыми листьями. Здесь боги устраивали пиры. Маленькая Хносс часто заглядывала в него и видела, как Один, отец всех богов, восседает за пиршественным столом, облаченный в синюю мантию и блестящий шлем, который, напоминая орла, украшал его голову. Один ничего не ел, но пил вино богов и, беря куски еды со стола, кидал их Гери и Фреки, которые лежали рядом с его троном.

Хносс любила гулять и, выходя за большие ворота, подолгу сидела с Хеймдаллем, стражником радужного моста, слушая его рассказы о чудесах, пока никто не пересекал мост. Хеймдалль держал в руках рог, который назывался Гьялархорн — Золотой зуб. Его звук давал знать обитателям Асгарда, что кто-то пересекает радужный мост. Хеймдалль рассказывал маленькой Хносс, как он учился слышать рост травы и видеть все вокруг на сотни миль. Ночью он видел так же хорошо, как и днем. Он никогда не спал. У него было девять матерей, и его вскормила мощь земли и холодного моря.

И пока маленькая Хносс сидела рядом с Хеймдаллем, он рассказывал ей, откуда все пошло, так как жил с начала времен и знал все.

До того как поднялся Асгард, — рассказывал он, — и до того как Один вошел в жизнь, земля, море и небо были перемешаны друг с другом, и то, что было тогда, называлось пропасть всех пропастей. На севере был Нифльхейм, обиталище смертельного холода. На юге был Муспельхейм, огненная земля. В Нифльхейме был котел Хвергельмир, из которого вытекали двенадцать рек, впадавшие в пропасть всех пропастей.

Гиннунгагап, пропасть всех пропастей, была заполнена льдом, потому что реки замерзали, когда обрушивались в нее. Из Муспельхейма шли огненные облака, которые превращали лед в густой туман. Туманы снова падали каплями росы, и из этих капель возник Имир, самый древний великан.

Имир прошел вдоль всех двенадцати рек, пока не нашел место, где в тумане обитали другие живые существа. Там была и великанская корова. Звали ее Аудумла. Имир лег рядом с ней и стал пить ее молоко, которое и дало ему жизнь. Другие существа образовались из росы, которая падала на землю. Их звали дочери мороза, и Имир, древний великан, женился на одной из них, и дети их были великанами.

В один день Имир увидел, как Аудумла дышит на глыбу льда и лижет то место, куда приходилось ее дыхание. Вслед за движениями ее языка он увидел проступающую фигуру. У нее не было очертаний великанов; она была красива и соразмерна. Из глыбы проступила голова, с которой падали золотые волосы. Имир посмотрел на нее и возненавидел эту красоту.

Аудумла, гигантская корова, продолжала лизать то место, на которое дышала. Наконец из глыбы вышел полностью сформировавшийся человек. Имир, древний великан, испытал к нему такую ненависть, что готов был тут же, на месте, умертвить его. Но он знал, что, если сделает это, Аудумла больше не будет кормить его своим молоком.