Алан невесело улыбнулся. Если бы отец гордился им… Конечно, Алан давно вышел из того возраста, когда маленькие мальчики с затаённой надеждой заглядывают в строгие отцовские глаза, желая увидеть в них молчаливое одобрение и гордость за своё родимое чадо. «Да, сынок, ты молодец. Я горжусь тобой. Ты напоминаешь меня самого в твоих годах». Ну и так далее в том же духе. Но и маленьким мальчиком он никогда не видел в глазах Гарольда Блейза ничего похожего на эти простые и тёплые чувства. Чувства, проявления которых так страстно мечтают прочитать в глазах отцов мальчишки по всему миру. И многим это удаётся. Но не всем. Алан был в группе редких неудачников. И раньше не злоупотребляющий по отношению к сыну тёплыми родительскими эмоциями, отец словно перестал замечать его. И юноша знал, когда именно это произошло. Это случилось, когда родилась Шелли. Так получилось, что появление в их доме этого пульсирующего неистощимой энергией розового комочка, призванного нести свет и радость, на деле внесло в и так не слишком тесные отношения отца с сыном окончательный раскол.

Будучи далеко неглупым и чутким ребёнком, Алан буквально с первых дней понял, что отдаляется от отца всё дальше и дальше. Дальше настолько, насколько это вообще возможно между родными людьми, когда в итоге их разделяет такая широкая и глубокая пропасть, что с обрыва оной уже и не видно толком этого самого родства. В девяноста девяти случаев из ста любой несчастный мальчик, оказавшийся на месте Алана, обозлился бы на весь мир, и на новоявленную сестру в частности, копя в душе первозданную детскую ненависть и затаённую агрессию… Но Алан был странным. Уже тогда. Вместо злобы и ненависти он возлюбил свою маленькую беззащитную сестрёнку больше, чем можно себе представить для мальчика его лет. Он растворил все окружившие его сердце и готовые вонзить в него клыки, когти, жала, зубы и шипы чёрные, распухающие от негатива чувства в потоке ничем незамутнённой любви. Любви к Шелли.

Возможно, именно тогда и началось его безумие.

- О, доктор Харрис! – Кейт несколько озадаченно уставилась на Уолтера, появившегося на пороге полицейского участка в половине десятого утра. – Проходите, пожалуйста. Что же вы в дверях-то застыли?

Главный врач городской поликлиники тщательно вытер ноги о коврик и прошёл на середину приёмной комнаты. Не снимая пальто, Харрис уселся в одно из двух свободных кресел, стараясь не замечать заблестевших от нескрываемого любопытства глаз симпатичной стенографистки. Выглядывая из-за монитора компьютера, Кейт отважилась спросить:

- Вам назначено, доктор Харрис?..

Сложив свои красивые холеные руки на животе, Уолтер не сдержал улыбки. Почему-то (он сам не знал точной причины, и подозревал, что Кейт тоже) мисс Хорошенькая Мордашка побаивалась его. Чем-то он внушал девушке неподдельный трепет.

- Да, да Кейт. Ты можешь спокойно заниматься своими делами и не обращать на меня никакого внимания. Обещаю, что буду сидеть тихо, как мышка.

Кейт как будто поверила. Но внезапно её пронзила одна догадка и девушка чуть не подпрыгнула на месте.

- Ой, доктор, а ничего не случилось м-м-м…. Из ряда вон выходящего? На Хеллвил не обрушилась эпидемия гриппа или чего похуже? Я должна знать!

Уолтер успокаивающе улыбнулся, всем своим видом выражая уверенность и выдержку.

- Кейт, ну что вы, право слово, как маленькая девочка… Ни о какой эпидемии не идёт и речи. Просто мне необходимо обсудить с шерифом Тёрнером кое-какие личные вопросы.

- А вы не врёте мне? Ну, из соображений национальной безопасности, конечно…

- Не вру. Я не имею привычки врать симпатичным молоденьким девушкам, - Уолтер в упор посмотрел на Кейт, применяя свой самый пронизывающий «рентгеновский» взгляд.

Ошарашенная, Кейт втянула голову в плечи и спряталась за монитором. И уже оттуда робко пропищала:

- Надеюсь, вы не откажетесь от свежесваренного кофе, доктор Харрис?

- Не откажусь, - не стал отнекиваться Уолтер, изучая так называемую «доску почёта», где обычно висят фотографии разыскиваемых преступников. Это в ОБЫЧНЫХ участках, а в благословенном участке Хеллвила на доске висели плакатный календарь, пара красочных коллажей и постер нового фильма. Уолтер как-то раз пошутил по этому поводу и Энди всерьёз обиделся. Он бы всё отдал, только бы променять эту разномастную бумажную аппликацию на заурядную чёрно-белую фотку с небритой рожей какого-нибудь особо опасного типа. Блажен тот, кто верует, подумал Харрис. Энди просто не понимает, с каким удовольствием на его месте оказались бы очень многие и многие копы!

- Подождите минуточку, - Кейт поднялась из-за стола, расправила складки юбки, одёрнула блузку и продефилировала к столику с кофейными принадлежностями. Уолтер с улыбкой наблюдал за плавным покачиванием бёдер стенографистки. Может, стоит почаще награждать её подобными взглядами? Глядишь, и она перестанет таращиться на него как на доктора Менгеле…

- Кстати, мисс Симмонс, а вы не скажете мне, по какому конкретно делу шериф отправился за город? А то, когда мы говорили по телефону, оба ехали в машинах и я, если честно, плохо расслышал, что он сказал… Мне показалось, что…

- Вы не ослышались, доктор, - Кейт одарила его подобием улыбки. – Шериф Тёрнер вместе с этим несносным увальнем Кларком… Ой, знали бы вы, КАК он достал своими бесконечными компьютерными играми! Ой, простите… Так вот, шериф Тёрнер вместе с младшим помощником Кларком поехали за город в цирк.

- Цирк? – Уолтер изумлённо приподнял брови, принимая из рук девушки чашку с горячим ароматным напитком. – Какой ещё цирк?

- А вы что, не видели афиш? Ими заклеена половина Хеллвила! У нас тоже одна есть. Смотрите. Я сама её приклеила. Вообще-то она была раньше на двери, но шерифу не понравилось, и я решила…

Харрис, отхлёбывая из чашки, подошёл к «доске почёта». Хм, действительно… То, что он поначалу принял за рекламный постер нового фильма, оказалось цирковой афишей. «Невозможное – возможно». Ого! Претенциозно. Уолтер внимательно всматривался в плакат. Так-так, знаменитый цирк-шапито под управлением великолепного Рудольфа Старжински будет радовать почтенную публику Хеллвила все осенние школьные каникулы в течение семи дней. Обещаны невероятные акробатические трюки, чудеса магии и иллюзии, самые весёлые в мире клоуны и потрясающие номера с участием дрессированных животных, а также комната страха, живая кунсткамера (тут Уолтер поневоле профессионально заинтересовался) и множество конкурсов с последующей раздачей призов и подарков.

- Ну что ж, будет нашим детишкам развлечение, - вынес вердикт Харрис, допивая кофе. – Замечательно варите кофе, мисс Симмонс.

Кейт покрылась нежным румянцем, опустив глазки долу. Уолтер поставил чашку на столик рядом с кофейником, снял пальто и повесил на вешалку в углу.

Опускаясь в кресло, он прокомментировал свои действия:

- Полагаю, ждать мне придётся ещё долго.

- Будьте как дома, доктор Харрис. Шериф и впрямь вернётся нескоро. Чем-то его насторожил этот цирк. Он сказал, что хочет сам лично на месте во всём разобраться.

Кивнув рыжей головой, Уолтер усмехнулся.

- Что-то не так? – Кейт в выжидании застыла на своём месте.

- Что?.. Да нет, всё в порядке, мисс Симмонс. Так, вырвалось…

- О чём это вы? – навострила ушки Кейт.

- Да вот подумал, не начитался ли наш Энди на сон грядущий Рэя Бредбери?

- Бредбери?!

- Вы не читали Бредбери?

Простой вопрос Уолтера явно поставил симпатичную стенографистку в тупик. Кейт вся съёжилась за компьютером.

- Мне больше по душе Даниэла Стилл, доктор…

- Понятно, - не удержался от улыбки Харрис. Совсем он запугал девочку, однако. – Всё, Кейт, я умолкаю и не смею больше вас отвлекать и тревожить. Представьте, что меня нет.

- Можете прилечь на кушетку, доктор, - Кейт стыдливо покраснела. – Я без всякой задней мысли!

- Ну, я думаю, что уж в полицейском-то управлении мне не грозит участь быть изнасилованным озабоченной нимфоманкой-секретаршей!