Все аргументы умерли в горле Элины. Она сглотнула. Каждая клетка ее тела протестовала против того, чтобы идти, но сейчас отказ сделал бы ее похожей на испорченное, эгоистичное отродье. «Если это значило так много… И будущее семьи зависло на весах», — она должна сделать все, что сможет, для того, чтобы удержать его от падения в пропасть.

— Я пойду, — мягко сказала она.

— Спасибо, — сказала мама.

Во всем был виноват Дэннис, размышляла Элина, перерывая одежду в своем стенном шкафу. Она встречалась с Дэннисом Маллотом около года, всегда на людях. Они не делали ничего такого физического вроде поцелуев или держания за руки. Они просто встречались, прогуливались вдоль улицы Речной, сплетничая, и рассказывали друг другу о том, как плохо их родители обращались с ними. Они были друзьями. Она была ботанкой, умненькой девочкой, а он был странным, тихим пареньком.

Их семьи не возражали. Короновы и Маллоты стояли рядом на социальной лестнице, как солидные семьи с корнями в Старом Городе, как магически сведущие. За исключением дедушки и дяди Руфуса, все Короновы благополучно получили высшее образование и продолжили академическое направление, в то время как Маллоты посвятили свою жизнь сфере медицинской магии.

Все шло хорошо, а потом папе пришла блестящая идея отослать Элину на год в школу-интернат для того, чтобы «все усложнить ей». Сжатие двух сотен подростков в школьном городке и блокирование доступа к внешнему миру привели к некоторому количеству тяжелых общественных драм. После почти годового наблюдения бурных разрывов и разбитых сердец, за которыми следовали тучи бесконечных сплетен, Элина была готова к реальному бойфренду. Не к такому бойфренду, типа Дэнниса, а к действительной, настоящей, головокрушительной любви. Как только она добралась до дома, то купила платье цвета темно-красного вина, которое абсолютно не оставляло сомнений в том, что она была женщиной. Она завила свои темные волосы, сделала макияж, встала на криминально-высокие каблуки и направилась к своей старой школе, чтобы застигнуть там своих друзей.

Дэннис был близок к обмороку. Даже сейчас, вспоминая, Элина усмехалась: он, стоящий у стены, его выпяченные глаза, его раскрытый рот. Это был самый удовлетворительный момент в ее жизни, триумф. Все о ней говорило: «Да, хоть я и ботанка, но — похорошела. Видишь, что ты теряешь?»

Следующим утром Дэннис позвонил ей, приглашая на Майский бал, огромное торжество на открытом воздухе, когда новоиспеченные и старые выпускники появлялись на ночной вечеринке: «Там должны быть еда, группы и магические представления. Каждый должен быть там», — она согласилась.

Затем подошла ночь вечеринки. «Совершенные волосы — да, макияж — да, то самое красное платье — о…да, острые каблучки — есть, Дэннис?.. — не видно Дэнниса», — она продолжала выходить на балкон, желая знать, почему он опаздывал, думая, что увидит его внизу на улице. Вот тогда-то Чад Турман и увидел ее. Он проходил мимо, взглянул вверх, а вблизи, пригнувшись вперед, спикировал на тротуар. Полагая, что она застала его врасплох.

Дэннис никогда не устраивал представлений. Пьяные сплетни донесли, что вместо этого он напился со своим другом Джэрэми. Она чувствовала себя такой глупой и опустошенной в идеальном макияже и убийственном платье. Очень так глупо и трогательно.

Маллотам в определенных выражениях было сообщено, что оскорбление семье не будет забыто и впредь Дэннис — «персона нон грата». Но теперь, на беду Элины, для получения денег объявился Чад Турман, и только семья была уж слишком счастлива вытолкнуть ее за дверь в его руки. И проблема была в том, что если Чаду она понравится, то никто другой не будет с нею встречаться. У Чада была такая репутация, которая заставляла конкурентов бежать в укрытие. Однако, она должна сделать это. Семья нуждалась в займе.

Элина выбрала хорошенькую джинсовую юбку, не очень короткую, не очень длинную, белую простую блузку и новые белые туфли, которые были на волосинку ниже, чем та красная пара. Надев наряд, она рассмотрела себя в зеркале: «Самая любимая блузка, самая любимая юбка, совершенно новые туфли. Свидание должно быть достаточно удачным». По крайней мере, она бы могла комфортно себя чувствовать в своей любимой одежде.

Раздался звонок в дверь, и затем голос мамы позвал:

— Элина!

Она вздохнула и вышла в фойе. Чад прибыл с двумя дюжинами кроваво-красных роз в одной руке и бутылкой дорогой водки в другой. Цветы пошли к ее маме, в то время как водка пошла к ее папе. Турманы были семьей Старого Города, в конце концов. Они все делали так, как следует.

— Повеселитесь, — любезно сказала мама.

Ощущение внезапной слабости запретендовало на желудок Элины. У нее не часто возникали предчувствия, но в этот момент она с абсолютной уверенностью осознала, что это свидание ничем хорошим не закончится.

Снаружи Чад сделал паузу на мгновение, с серьезным до смерти выражением лица. Она видела такой взгляд прежде, когда он обычно замышлял какого-то рода стратегию сражения.

— Ты выглядишь очень мило, — тихо произнес он, задержав свой пристальный взгляд на ее груди.

— Спасибо, — Элина улыбнулась. — Ты тоже.

Он хорошо выглядел в джинсах и черной футболке.

Они неловко вылупились друг на друга.

— Я думаю, нам следовало бы пойти и посмотреть кино, — сказал он.

— Это звучит великолепно. Кино какого жанра?

— Это боевик, фильм о Китайской империи, «Гонзо — Копьеносец», — Чад глянул на нее, как будто в ожидании истерического приступа.

— Мне нравятся исторические драмы, — сказала она, выдавив и улыбку.

— Хорошо, — он предложил ей свой локоть.

Элина положила свои руки на его предплечье и осознала, что это было впервые, когда она действительно коснулась парня на свидании. Эта мысль почти заставила ее вздохнуть с сожалением, но она убила вздох до того, как он получил шанс начаться.

Они зашагали по улице, направляясь к кинотеатру. Чад пристально смотрел прямо перед собой, стиснув свои челюсти.

После приблизительно пяти минут молчание стало напряженным.

— Так какие книги ты читал в последнее время? — спросила она, для того чтобы что-то сказать.

— Я не очень много читаю, — сказал Чад.

— Фильмы?

— Мне нравится «Мародер III», — сказал он. — Хороший фильм.

«Как выдергивание зубов», — подумала Элина, но спросила:

— Что тебе нравится в нем?

— Та кто его знает, — ответил Чад.

«Что мне теперь говорить?» — спросила она у себя.

— Подожди секунду, — Чад отступил от нее в сторону и рявкнул на парня через улицу, — Эй! Эй, ты кто, черт возьми, такой?

Парень остановился:

— Я здесь для того, чтобы доставить пакет моему дяде. А ты, черт возьми, кто такой?

Чад зашагал через улицу.

— Кто твой дядя?

Это все отняло у них добрых пять минут, только чтобы выяснить: кто есть кто, кто и где имел право быть. В первую минуту Элина рассматривала свои ноги, потом она смотрела в небо, затем она пересчитала заборные столбы на длинном железном ограждении, которое защищало склоны холмов. Весь город располагался на стоящих друг за другом холмах с улицей Речной в нижней их части.

Чад вернулся быстрым шагом.

— Не волнуйся, — сказал он. — Мы не опоздаем.

Она просто кивнула головой. Чем скорее они доберутся, тем лучше.

По пути в кинотеатр они не говорили.

А как только дошли до старого здания кинотеатра, то были остановлены опять, теперь — тощим, черноглазым Марки. Они переговаривались на шушукающихся тонах, пока Чад не прервал его:

— Закрути это дерьмо, я сам все сделаю.

Марки побледнел и отдалился. Чад повернулся к Элине, как будто ничего не произошло, и повел ее внутрь. Он предложил купить ей попкорн и колу, но она отказалась.

Фильм был ужасным. Длинный, скучный, странный, в нем не было ни чуточки смысла. После первой половины Элина оцепенела от его монотонности и просто расстроилась. Она думала о книге с пьесами, которую хотела завершить читать в этот день, и мысленно перерисовала парочку из них в своей голове, приводя к более счастливому окончанию.