Всякий раз, стоит мне пересечь западную границу Советского Союза, я думаю о том, какие глубокие изменения произошли в слове «граница» там, где наше государство соседствует с европейскими социалистическими странами. Невольно вспоминаются первые годы Советской власти, обстановка на советско-польской и советско-румынской границах.

Память возвращает меня к тем временам, когда я жил и работал в старинном украинском городе Каменец-Подольске, расположенном неподалеку от стыка нашей границы с панской Польшей и боярской Румынией. Комендатура Каменец-Подольского пограничного отряда ГПУ находилась в селе Исаковцы, о котором говорили, что «там петуха на три страны слышно». Здесь, на стыке трех государств, где узенький мелководный Збруч вливается в широкий, быстротечный Днестр, мы, комсомольцы, могли своими собственными глазами видеть мир капитализма во всех его социальных противоречиях. Когда мы, бывало, выходили с красными знаменами на берег Збруча протестовать по поводу расстрела Львовского комсомольца Ботвина или зверского уничтожения польских коммунистов Багинского и Вечоркевича, застреленных у станции Столпцы полицейским Мурашко, ставшим впоследствии агентом гестапо, к сопредельному берегу подъезжали автомобили с польскими магнатами, их женами и домочадцами. Расфранченные дамы и господа в смокингах чувствовали себя в полной безопасности под защитой вопистов из «Корпуса Охраны Пограничья», которые подобострастно улыбались им. Однако эти же вописты жестоко избивали хлопов — крестьян и крестьянок, жадно ловивших слова нашей большевистской правды.

И за Днестром, в захваченной румынскими боярами Бессарабии, царил мир бесправия. В тихие, безветренные дни к нам долетал звон колокольчиков, прикрепленных к дугам холеных коней, мчавших вдоль Днестра ландо и фиакры бессарабских помещиков. Бояре с высоты мягких, пропахших кожей и лошадиным потом сидений осматривали свои кукурузные поля и виноградники и нет-нет да и поглядывали на советскую сторону, где некогда тоже находились их имения и латифундии, от которых они были «освобождены». Октябрьской революцией. Перед этими сытыми, дебелыми господами также вытягивались в струнку румынские граничеры, явные и тайные сотрудники сигуранцы — румынской разведки, и бояре небрежно отвечали на их угодливо-покорные приветствия.

А на нашем берегу крестьяне успешно обрабатывали землю, переданную им Советской властью, создавали первые колхозы, совхозы и даже коммуны, как в хорошо знакомом мне селе Бабшин, вблизи местечка Жванец. Крестьянам деятельно помогали пограничники — начальники первых погранзастав и молодые ребята в зеленых фуражках. Они знали, что, бдительно охраняя рубежи своей страны и помогая крестьянам налаживать хозяйство, защищают завоевания Октября, мирный труд советских людей, счастье Родины, с которой каждый из них неразрывно связан крепкими узами. Пограничники верили, что наступит день, когда границы неприязни, вражды, отчужденности станут границами дружбы, взаимопонимания, глубокого уважения народов друг к другу.

И такой день настал.

Когда сегодня на земле сопредельных социалистических стран встречаешь пограничников: польских, немецких, венгерских, болгарских, чехословацких, румынских, которые, вежливо козыряя, просят предъявить документы, становится ясно, что с тобой разговаривают первые представители дружественного государства.

Однако мне трудно усыпить свою память и не возвратиться к воспоминаниям.

Помню, сразу после победы над гитлеровской Германией мне довелось побывать на Западном Буге и заночевать на пограничной заставе, которая теперь носит имя лейтенанта Алексея Лопатина, командира тринадцатой заставы, чей подвиг широко известен в нашей стране и за рубежом. Кстати, преклоняясь перед мужеством и доблестью маленького гарнизона, грудью встретившего вторгшиеся полчища гитлеровцев, болгарские пограничники тоже назвали одну из своих застав именем Алексея Лопатина.

Так вот, среди ночи к нам в комнату вбежали наш пограничник из дозора, несшего службу на линии только что установленной по Западному Бугу советской границы, и молодой польский офицер с орлом на фуражке — начальник противолежащей польской стражницы. Безбожно путая польские и русские слова, называя нашего начальника заставы «пане товарищ», офицер объяснил, что известная своими злодеяниями многочисленная националистическая банда Прирвы загнала во двор католического монастыря мирное население Кристинополя и обстреливает его из минометов, грозя полным уничтожением. Маленький гарнизон польской стражницы сам был не в состоянии вступить в единоборство с бандой. В лице своего офицера поляки просили помощи.

Начальник советской погранзаставы не стал медлить, потому что знал: просьба исходит от друзей. Поднята тревожная группа. Вместе с польскими пограничниками наши солдаты и офицеры на сопредельной стороне громят банду Прирвы, спасают ни в чем не повинных жителей Кристинополя.

И этот эпизод и многие другие подтверждают то новое, ранее незнаемое, что внесли победа над фашистской Германией и социалистический строй во взаимоотношения дружественных народов.

Я имел возможность убедиться в этом и значительно позже, когда, пересекая советскую границу в районе Медыки, был гостеприимно встречен польскими пограничниками и моим давним другом полковником Юзефом Бобровницким. Я привез польским друзьям новый документальный фильм «Стой! Кто идет?», поставленный по нашему сценарию на Центральной студии документальных фильмов режиссером Федором Киселевым. Во время демонстрации фильма в Доме жолнежа на окраине Перемышля дежурный сообщил полковнику Бобровницкому о нарушении границы. Тотчас была объявлена тревога. Офицеры побежали в штаб, а пограничники заняли места в машинах.

Оказалось, что с советской территории, пересекая контрольно-следовую полосу, в глубь Польши вели два следа: лошадиный и человека. Полковник Юзеф Бобровницкий сразу же позвонил командованию советского погранотряда. По обе стороны границы пришли в движение пограничные службы. Обмен телефонными звонками, запросы заставам принесли новую весть: КСП нарушена снова, но теперь в обратном направлении. След один, лошадиный. А где же нарушитель?

Разгадка пограничного инцидента была простой. Пастух, выгнав на выпас табун, уснул и не заметил, как одна из его подопечных, мирно пощипывая сочную траву и не зная строгих правил пограничного режима, спокойно прошла по КСП в Польшу. Пастух, проснувшись и пересчитав табун, бросился вслед за нарушительницей, догнал и возвратил беглянку.

Веселый, улыбающийся полковник Бобровницкий вышел из штаба. Пограничники опять заполнили зрительный зал. Демонстрация фильма продолжалась.

А спустя два года Юзеф Бобровницкий со своим гарнизоном присутствовал при открытии на польской земле памятника начальнику бывшей четырнадцатой советской погранзаставы лейтенанту Петру Нечаеву, героически погибшему здесь в июне 1941 года. Рядом с польскими воинами стояли вдова и дочь героя, приехавшие из Ростова-на-Дону…

…Огромна роль литературы в освещении подвигов пограничников, охраняющих неприкосновенность рубежей своих стран. Этой цели служит и настоящий сборник, вызванный к жизни реальными фактами недалекого прошлого и сегодняшних дней. В авторском коллективе сборника — опытные литераторы и начинающие писатели. Различна степень их художественного мастерства, но одно совершенно бесспорно — все написанное ими подсказано жизнью. Писатели не преуменьшают сложности службы на границе, показывают умного и коварного врага, который по указке своих хозяев пытается прорваться сквозь кордон. Именно поэтому подвиги пограничников, умеющих перехитрить опытных лазутчиков, обостряют у читателя чувство бдительности.