Его ладони вытянулись, глаза стали ярче, он сосредоточился. И потом словно окно закрыли, картинка угасла.

Холодный воздух сводил зубы, Титус улыбнулся:

- Нападайте, - прошептал он.

Новые звери не привыкли к голосу Титуса. Он рисковал, отправляя рабов к Плетеному дереву, этот риск мог дать ему почти безграничный запас зверей. Но рабы были не так послушны, как его волки. Их нужно было… сломить.

Они не хотели атаковать юношу, они боялись его. Но Титус не собирался терпеть это. Он рано понял что, чтобы управлять зверями, ему нужно говорить громче всех, его воля должна быть самой сильной. Ему нужно было крепко сжимать их поводки, быть альфой армии.

- Нападайте, - снова сказал он, в этот раз гораздо громче.

Безумие пробудилось в новых зверях. Они меняли облик на человеческий и звериный с тактом волн в шторм. Они начали воспринимать приказ Титуса. Они цеплялись за его силу, чтобы их не смыло вонами.

- Нападайте!

Они попадали по лицу юноши когтями, терзали его пальцы зубами. Он ругался как пират каждый раз, когда его ранили, но не останавливался. И окна зверей Титуса одно за другим закрывались, юноша освобождал их. Последним Титус увидел его глаза.

Они держали его в плену, угрожали силой. Титус смотрел в глаза многих людей за свою жизнь. Чаще всего он видел страх, порой – ненависть. Они смотрели выше или ниже его, смотрели с яростью или в мольбе. Редкие осмеливались смотреть прямо в его глаза.

Он посмотрел в глаза этой горной крысы и увидел отражение его души. Он много лет не видел такого боевого духа, как у этого юноши. Титус хотел насладиться этим вызовом.

Он открыл глаза. Все окошки рассеялись, и замерзшие стены его тронного зала заполнили все перед глазами. Перед ним сидело существо: смешанные человек и ястреб. Только маленькая часть армии Титуса принимала облик птиц, что расстраивало, и его ястребы были особенно полезными.

Они не были созданы для боя. Ястребы были меньше людей, но были быстрыми и хитрыми, по ним было сложно попасть. У них было острое зрение. Он видел их глазами, пока они кружили над стенами Средин, следя из-за вуали туч.

- Что такое, граф? – проскрежетал ястреб. Тихий голос ударил по стенам. Черные глаза занимали большую часть его лица, крючковатый нос занимал остальную часть. – Убить? Шпионить?

На миг Титус замешкался. Его терпение до этого не подводило. Он годами уговаривал Кревана отдать ему горы, месяцами медленно менял армию. Теперь в его войске было больше зверей, чем людей, Средины начали рушиться. Если он не будет их трогать, Креван падет сам… терпение Титуса принесет ему корону.

Но на кону был приз важнее – это могла ему принести только смерть горной крысы. Титус знал, что нужно спешить заполучить это.

- Скажи Д’Мер, что я передумал. Я сделаю, как она попросит… но ожидаю в ответ флакон ее яда. Она знает, о чем я, - Титус поднял золотой медальон, висящий на его шее, где был вырезан символ графа, и легонько сжал. – Жди в лесу, сколько потребуется, чтобы она была готова, и не отвечай на вопросы.

Он бросил медальон на пол, и маленький ястреб схватил его когтистой лапой.

- Да, граф! – он улетел, протиснувшись в узкое окно на холод.

Титус знал, что опасно объединяться с графиней Д’Мер. Она смотрела, как движутся пешки королевства, на пару ходов вперед, как и Титус. Они оба ждали, когда попытки Кревана одолеть Драконшу убьют его. Они знали, что его ошибки сведут его с ума, и это сделает его уязвимым.

Час перемен быстро приближался, и у каждого было то, что требовалось другому: Д’Мер дала ему в пользование своего шамана, а Титус пощадит ее людей от грядущей бури. Она обещала ему даже больше. Она предложит почти все… ему нужно лишь отдать медальон.

Титус нахмурился. Он знал, что Д’Мер хотела использовать его как приманку. Она направить короля в горы, она надеялась, что кровавое сражение и зима заберут их обоих. А потом путь в Средины будет ей открыт.

Да, он знал, что ее следующие ходы приблизят ее к трону. Но она падет.

Большой палец Титуса скользнул по его бороде. Он улыбнулся, пытаясь представить выражение лица графини, когда она поймет, что ее обманули.

Она дала ему использовать шамана, потому что верила, что его звери будут привязаны к магам, и их связи легко разорвать смертью. Она не знала о проклятии дракона. Она не знала, что его армия отвечает только ему, что он мог видеть все, что видели они, что даже смерть не разорвет их цепи.

Но он ждал момента, когда она поймет это.

Улыбка Титуса превратилась в оскал. Нет, его даже эта мысль не радовала. Пару часов назад ему хватало мысли, что он станет королем… но эта горная крыса все испортила. Теперь трон Средин был не тем, что он хотел.

Он мог получить призы важнее. Судьба дала ему редкий шанс исправить жуткую ошибку. Он получил скипетр, достойный короля. Было бы глупо отказываться от такого подарка.

Титус закрыл глаза, искал, пока не увидел окошко высоко над зеленью Великого леса. Облака краснели от света вечера, небо было будто в крови.

- Мне нужно, чтобы ты следил кое за кем, - сказал Титус. Он вспомнил лицо юноши и передал его. – Не нападай, только следи. Следи за ним и жди моего приказа.

Облака склонились, ястреб разворачивался.

Титус открыл глаза. Его ладони сжимали неровные подлокотники трона, он скалился как волк. Его голос отражался от ледяных стен, он зарычал:

- Ты не сможешь больше защищать его. Этот – мой.

 Они часами взбирались по скалам. Когда Каэл попытался увидеть, далеко ли еще идти, капли пота залили его глаза.

- Мы уже близко?

Килэй появилась над выступом над ним.

- Приближаемся.

Каэл подавил недовольство. Они приближались уже не меньше часа. Он не знал, сколько еще сможет шагать. Он опустился на колени и пытался не шевелиться, когда Бейрд задел его колено.

- Новый день, новый рассвет. Это время новых начал. Наслаждайся подъемом, юноша, - сказал он и нащупал ладонь Килэй. Он обхватил ее руку, и она втянула его на выступ.

Бейрд проспал день и вечер, проснулся рано утром. После всего, через что они прошли. Каэл ожидал, что он будет полон раздражающих вопросов, но он удивительно молчал. Он водил руками по окровавленной дыре в рубахе, приоткрывая рот.

Когда Килэй нашла для него новую тунику среди одежды солдат, он попросил Каэла помочь ему надеть тунику на него. Грязные лохмотья упали на землю. Каэл уставился на красную приподнятую метку, что пересекала грудь Бейрда, и обнаружил, что немного удивлен.

- Я знал, что ваши истории были особенными.

- Искусство шепота, - признал Бейрд, срывая оставшиеся лохмотья. – Многие творцы предпочитают работать руками, а слова им лишь помогают. Но их дни были сосредоточены на камне и железе, а слова были отброшены. Трагедия, ведь нет материала богаче, - он широко улыбнулся. – Слова сильны и опасны, они произнесены за миг, а длятся вечность. Они касаются сердца, изменяют разум и освобождают дух. Ими можно искажать правду. Человек, понимающий это, может пленить все королевство языком.

Каэл долго молчал. Он помнил пару раз, когда его слова были полны сил: ими он успокаивал сердце Аэрилин, убеждал великанов действовать по его плану…

- Почему вы не заставили меня рассказать правду? Вы могли спросить все, что пожелаете, и мне пришлось бы ответить.

Спутанные волосы Бейрда упали на его повязки, он прошептал:

- Все королевство у него в плену, да. Королевство поднято его словами… и пало по велению его языка. Он это понимает, - Бейрд прижал палец к губам. – Потому он подбирает слова осторожно.

Каэлу было не по себе.

- Вы не всегда можете этим управлять? Как вы не даете словам всегда быть искусством шепота? – спросил он, когда Бейрд кивнул.

- Я смыкаю губы, не пуская то, что может принести беды, соблазнить. Остановить слова можно только с закрытым ртом, - Бейрд фыркнул. – Помни это, юноша.