Лесная женщина была на две головы ниже Сезерана. Ему пришлось склониться, чтобы обнять ее. Его длинные руки обвили ее талию, ее руки тут же оказались вокруг его шеи. Они стояли так мгновение и не говорили.

Медленно хмурость пропала с лица женщины. Она улыбнулась, и ее глаза стали ярче. Она выдохнула с облегчением.

- Ты в порядке.

- Конечно, Амелия. Я обещал это, - Сезеран прижался губами к ее губам и нежно двигался. Каэл обрадовался, когда Килэй отвернулась.

Они стояли на краю большой круглой комнаты. Вместо гобеленов стены были в дубовых полках. Книги заполняли их так плотно, как только могли уместиться.

Килэй скользнула взглядом по их мерцающих позолотой названиям до маленького камина. Ее глаза на миг задержались на робком огне, на мягком кресле и маленькой детской кроватке рядом. Она отвела взгляд.

Странный комок появился в горле Каэла, когда он увидел грубо вырезанный стол в дальней части комнаты. Стол стоял на небольшой платформе, как бывало с троном. Он понял вдруг, что эта комната была отражением его Внутреннего святилища. Это место было в его сердце.

Килэй взглянула на обнимающихся Сезерана и Амелию, а потом на пол. Каэл не был удивлен, что на его поверхности был смело вырезан символ Райта, он тянулся линиями до полок, казалось, за всей комнатой наблюдал бездонный глаз.

- Как он? – сказал Сезеран, и Килэй взглянула на него

Амелия еще тяжело дышала от его поцелуев.

- Он сильный, Сез. Он спокойный, милый и… идеальный, - она обвила себя руками, словно это не дало бы свету в ее глазах вырваться наружу.

Сезеран крепко сжал ее и прошел к кроватке. Его большие руки опустились внутрь и вытащили сверток белой ткани из глубин.

- Ох, у него моя кожа, да? – сказал Сезеран с улыбкой. – Прости, кроха. Я надеялся, что ты получишь внешность мамы.

- Он мог быть зеленым, а ты бы и не заметил, - сказала Килэй.

Сезеран рассмеялся.

Амелия, казалось, только заметила Килэй. Он окинула ее взглядом. Мягкость на ее лице сменилась сдержанностью.

- Об этом воине я слышала?

- Да, любовь моя, - рассеянно сказал Сезеран. Он прижал сверток к себе и погладил его пальцем. Маленькая розовая ручка появилась там и обхватила его палец.

Килэй отвела взгляд, Амелия шагнула ближе.

- Ты… удивлена? – спросила Килэй.

Амелия вскинула брови.

- Сезеран не говорил, что воин – женщина.

- Он говорил, что я – мужчина, - Килэй издала недовольный звук и посмотрела на Сезерана. – Ты знаешь, что я поработала над манерами.

- Да, и скоро ты сможешь поужинать в зале Его величества, не вызвав ни у кого отвращения, - пропел он в ответ, не отводя взгляда от свертка.

- Раз я пытаюсь, можно меня и не называть мужчиной.

- Вот уж нет!

Килэй что-то тихо проворчала, Амелия рассмеялась. Она оглянулась на звук, Каэл увидел, как все морщины тревоги пропадают с ее лица.

- Прости. Мы не были рядом с цивилизацией какое-то время. Я работаю над манерами.

Она помахала рукой.

- Ничего, я слышала…

- Когда он родился? – спросил Сезеран.

Амелия мягко улыбнулась.

- Он появился со снегом.

Сезеран вскинул рыжие брови. Он цокнул и пожал ручку малыша.

- Один из Забытых судьбой, - насмешливо прошептал он. – Если бы ты родился в горах, люди бросали бы в тебя камни. Многие думают, что родиться в День смерти – проклятие, но я считаю это удачей, - его глаза блестели, он понизил голос. – Ты можешь шалить и не переживать, что морщинистая старуха шлепнет тебя по руке…

- Сез! – прошипела Амелия. – Мы не будем растить его с пониманием, что он может делать все, что пожелает. Он испортится раньше, чем начнет говорить.

- И не стоит говорить о морщинах Судьбы, - добавила Килэй, ее голос звенел от веселья. – Так тебе могут шлепнуть по руке, шептун.

Он фыркнул и повернулся к свертку.

- Ты смотрела? – сказал он через миг?

- Нет, слишком переживала. Ты ему еще даже имя не дал, - возмутилась Амелия, когда он шагнул к камину. – Дай малышу имя, а потом смотри на его таланты.

Сезеран высоко поднял сверток, улыбаясь от уха до уха.

- Каэл, - прошептал он. – Хорошее имя для человека леса и воина. Так будет слышно нас обоих. И ты будешь принадлежать обоим домам.

Он прошел к камину, Килэй посмотрела на Амелию.

Через миг щеки лесной женщины порозовели.

- Почему ты так на меня смотришь?

- Странно, - прошептала Килэй. – Сез так часто о тебе говорил… странно, наконец, увидеть тебя самой. Как ожившая история, - ее палец появился в видении Каэла и указал на румянец на щеках Амелии. – Ты краснеешь? Сезеран так и говорил.

От этих слов Амелия стала красной.

- Он говорил, что ты много краснеешь, - продолжила Килэй. – Особенно когда…

- Я, пожалуй, пойду на кухню и приготовлю нам поздний ужин, - Амелия быстро повернулась. – Ты голоден, Сез?

Он не ответил. Он стоял у камина, держал сверток в руках. Его тело не двигалось, и Каэлу показалось, что он превратился в камень.

- Сез? – Амелия шагнула к нему. – Сез? Что там? Что не так с ребенком? – она подбежала к нему и посмотрела, когда он опустил руки. Через миг она отпрянула. Амелия зажала рукой рот, ее глаза расширились. – Что…? Что это…?

- Это значит, что мы падем, - резко сказал Сезеран. Он смотрел на сверток со смесью гнева и боли. – Иначе почему мой сын рожден Райтом?

Он отдал сверток Амелии и прошел к столу. Он опустил кулаки с такой силой, что Килэй вздрогнула. Амелия охнула. Сверток вопил от страха.

- Все было зря! – кричал Сезеран поверх воплей. – Все, ради чего я работал, боролся, истекал кровью… все это было не важно, да?

- Сез, - сказала Амелия дрожащим голосом. – Прошу, ты пугаешь ребенка!

- Пусть боится! – ревел Сезеран, стуча кулаками. – Он имеет право кричать! Пусть боится, потому что он будет всего лишен! Я возьму меч…

Он локти резко согнулись, он склонился, словно на него обрушился большой груз. Он развернулся, глаза Сезерана были красными. Но не от гнева, а от печали.

- Я нарушил клятву… Я все делал ради него, ради Каэла, - прошептал он, его голос едва заглушал крики ребенка. – Я думал, что хоть это добро получится из всей этой смерти. Но он будет так же сломлен, так же страдать… все было зря.

Сезеран оскалился, словно отчаянно боролся со словами. Долго он не продержался.

- Каждая капля крови была пролита зря.

- Сез, прошу! – крикнула Амелия, но Сезеран уходил прочь.

Даже за криками свертка Каэл услышал, как двери крепости открылись и закрылись за ним. Амелия в тревоге успокаивала сверток, в тревоге смотрела вслед Сезерану.

- Давай, я его подержу, - сказала Килэй. – Я хороша со щенками… кхм, детьми.

Амелия была очень благодарна. Она передала сверток в руки Килэй.

- Он ни на кого не злится...

- Он злится на все, знаю, приходилось пару раз тушить этот огонь. Попробуй его утихомирить. Я подержу ребенка.

- Спасибо, - Амелия сжала ее руку и поспешила за дверь.

Она ушла, и Килэй посмотрела на сверток ткани. Она тихо шикала, убрала ткань, открыв красноватое лицо и маленький вопящий ротик.

- Тише, кроха, - прошептала она. – Твой папа просто загорелся немного. Может, ему нужно посидеть в снегу и остыть.

Крики затихали от звука ее смеха. Ротик закрылся, а глаза были зажмурены. Палец Килэй нежно провел по мокрым линиям на розовой коже, осушая их.

Медленно пальчики дотянулись до нее. Они были такими маленькими, что с трудом обхватили ее палец, но Килэй от этого застыла.

Он ощущал их. Каэл ощущал теплые нежные пальчики, обвившие его палец. Он ощущал дыхание у своей груди. Он ощущал маленький вес ребенка каждой клеточкой руки. Глаза открылись, веки поднялись, и два карих глаза посмотрели сонно на него, и он упал…

Каэл охнул, Килэй отдернулась, и он вернулся в реальность. На миг стрекот ночных существ звучал невозможно громко, а запах леса был слишком сильным. Он моргнул. Он глубоко дышал. И сила видения медленно уходила.