Даже Драконша падет от его меча. Он улыбался при виде ее мрачного вида и думал:

«Я для тебя кое-что приберег. О, да. Раскрывай крылья, попробуй полететь».

Наконец, тяжелые шаги перед ним остановились. Титус перевел взгляд от пылающих глаз Драконши в глубины глаз Райта.

Он вытянул руки, показывая Титусу ладони.

- Не нужно его ранить. Пусть узники с гор уйдут, и я прикажу армии отступить, - громко сказал он.

Титус рассмеялся.

Пар вылетел из ноздрей Райта от недовольного выдоха.

- Я вел себя довольно благоразумно.

Благоразумно? О, это вряд ли. Титус сосредоточился на хмуром лице Райта, чтобы не крутить кинжал, потому что, глядя в его глаза, он вспоминал, как проиграл.

Годами он чах в армии Банагера, был среди последних. Он был обычным пехотинцем Средин, человеком, которого затмили шептуны.

Его не слушали, его предложения никому не нравились. Он мог лишь салютовать, поднимать меч и бежать в бой. Ему было суждено рисковать жизнью ради тех, кто его вел… ради славы шептунов.

Креван годами настраивал Банагера против шептунов, Титус внедрял идеи мятежа в ряды солдат. Шептуны были изгнаны, мятежники собирались, и королевство, наконец, слушало. Средины стали местом, где люди праздновали победу, а не терпели притеснения тех, кто был талантливее, и там теперь мог подняться любой солдат.

Титус так и сделал.

Креван оставался военачальником только на словах: Титус был истинным командиром армии Средин. Под его началом они подавили мятежников. Лже-Райт сам не выдержал. Титус спас Средины. Но, когда он собирался запечатать судьбу королевства, вернулся Сезеран.

В последнем бою Титус поймал Лже-Райта. Слава почти была у него, самый сильный из шептунов вот-вот погиб бы от его меча. А потом Сезеран и его питомец все у него украли. Он забрал почести Титуса и одним движением испортил все годы борьбы.

Никто не помнил, чем пожертвовали люди для королевства. Они пели о Сезеране Райте.

Теперь плоть и кровь Сезерана стояла перед ним. Сомнений не было. Каждая линия его черт идеально совпадала с воспоминаниями. Сезеран сделал последний ход из могилы.

Но он проиграет.

Дикари падут от яда Титуса, вершину окропит их кровь. Никто в королевстве и не вспомнит, что шептуны существовали. Сын Сезерана увидит, как погибнут его товарищи, будет смотреть, как угасает свет в их глазах, услышит их испуганные крики… и поймет, что сам привел их к смерти.

А потом Титус изгонит кровь Сезерана с земли. Огни поглотят каждую алую каплю, он развеет прах Райта над северными морями.

Да… час пришел.

Титус улыбнулся. Он толкнул Амоса вперед, в руки солдат.

- Хорошо, шептун. Забирай своего деда, а потом вы оставите мои горы и не вернетесь.

Солдаты медленно шли к нему. Глаза Райта были так сосредоточены на Амосе, что он не видел ловушку, пока не стало поздно. Лучник встал на стене. Он прицелился по едва заметному кивку Титуса и выстрелил.

Райт услышал тетиву. Он пытался уйти от стрелы, но она пронзила его руку. Титус жадно смотрел, как кровь растекается на его тунике. Рука Райта дрожала, пока он зажимал рану. Его глаза расширились от потрясения, гниль ума лишала его сил.

- Хватайте его, - сказал Титус, и два солдата подхватили его тело. Он направил палец на Амоса. – Слушай, он должен жить. Я хочу, чтобы Райт увидел, как я уничтожу его армию, - Титус прошел в крепость, посмотрел на стены и крикнул. – Закройте врата, готовьте катапульты. Скальте зубы, волки. Пейте кровь врагов!

Каэл старался свисать как можно правдоподобнее, пока солдаты тащили его. Они прошли врата и попали в проем короткой широкой башни у стен.

Башня пересекала стену и выступала в сторону каменной деревни. Прибежал ряд людей со смолой в горшках. Каэл делал вид, что корчился от боли, а сам смотрел, как они ставили горшки у стены крепости рядом с сотней остальных.

Граф защищал единственный вход в Тэнхолд огненными бомбами, чтобы растопить лед. Вход в деревню и врата были закрыты, башня стала большим горшком со смолой. Одна искра, и она взорвется так, что погребет всех рядом…

И он понял, что это Титус и задумал.

Он смотрел краем глаза, как граф уходит на этаж выше, откуда был выход на стену. Титус будет ждать, пока башню загрузят, а потом заманит к ней дикарей.

План был опасным, но мог сработать. Меньшего от того, кто поставил королевство на колени, он и не ждал.

Солдаты быстро пронесли его через каменную деревню. Приземистые домики стали бараками для армии Титуса. Крики звенели со всех сторон, люди графа готовились к бою. Каэл свисал, когда солдаты втащили его в крепость, смотрел, как извивались проходы, пытался запомнить путь.

Солдаты втащили его по узкой лестнице в комнату в задней части крепости.

- Заприте их, - прошипел один из солдат, бросив Каэла внутрь. Амос выругался, когда его толкнули следующим. – Не открывайте дверь без приказа графа.

Дверь захлопнулась, Каэл слушал, как солдаты спорили на другой стороне:

- …плохое у меня предчувствие. Нужно просто убить его.

- Граф хочет его живым, чтобы он смотрел…

Тишина, стражи ушли дальше. Каэл вздрогнул, когда Амос схватился за его рану. Его морщинистые руки дрожали, пока он ощупывал тонкий порез на руке Каэла.

- Выступить против! Чем ты думал? Я не стою смерти. И я не стою того, что хочет сделать Титус…

- Я в порядке, дед, - сказал Каэл.

Он осторожно выбрался из хватки Амоса и встал на ноги. Дверь комнаты была из прочного дерева. Он лег на живот и увидел тени двух ног в щель. Он очень тихо раздавил петли, чтобы дверь не открылась.

Он развернулся, Амос потрясенно смотрел на него.

- Ты не отравлен?

- С чего бы? Это был сок ночных пальцев.

Каэл невольно улыбнулся, вспомнив, что сделал, как вылил гниль ума в очаг в домике, позволив огню поглотить яд, а потом Моррис держал флакон между обрубков, а Кэл давил туда яркий сок ночных пальцев… маленький подарок ребенка стал оружием, что поможет подавить графа Беспощадных гор.

Он тут же понял, что в долгу перед Гриффитом.

- Ты в порядке?

- Я жив и цел, если ты об этом, - Амос окинул Каэла взглядом, он поджал губы. – Я надеялся, что ты не придешь сюда.

- Я пришел. Я не собираюсь бросать тебя гнить.

- Я старый! Мне только сгнить и осталось. Ты должен был уйти и жить. Оставить весь этот бардак позади.

- Я так и сделаю, - пообещал Каэл, подходя к задней стене. – Как только разберусь с Титусом, я пойду по нашему пути.

Он не слушал ворчание Амоса, а сосредоточился на стене. Она гнулась под его руками, пока не ворвалась зима. Он прищурился от резкого ветра и хлестания снега, расширил дыру для человека. Он склонился, чтобы оглядеться и чуть не столкнулся с мастером.

- Ха! Я же говорил, что его сунули в кладовую, - радостно крикнул он за спину.

Хор голосов был ответом, и Каэл увидел ряд мастеров на склоне. Задняя часть замка выходила к обрыву, пропасти в море, от выступа была лишь узкая полоска. Она была неровной, человек по такой не забрался бы. А руки мастеров превратили ее в гладкий скат.

Мастера забрались в дыру, что сделал Каэл. Их разрисованные лица были в инее, дыхание вырывалось резко, но улыбки были очень широкими.

- Ты был прав, - выдохнул один из них – Человек волков смотрел на стены. Он не подумал оглянуться.

Он не подумал, потому что был уверен, что дикари не могут думать сами. Титус все еще считал их детьми, он ожидал, что они бросятся на врата без стратегии. И Каэл дал ему то, что он ожидал.

Он хотел отдать приказ наступать, когда Элена вышла из-за ряда мастеров.

- Джейк сказал, что тебе нужен тот, кто умеет двигаться тихо, - сказала она, разглядывая комнату. – Я здесь.

Он подвел ее к Амосу, а тот хмуро смотрел на мастеров.

- Поверить не могу, что ты привел так много. Что ты заставил их прийти за тобой!

Каэл не успевал объяснить. Если мастера уже были здесь, пора было действовать.