Гость тем временем прошел через всю комнату, взял стул, развернул к профессору и сел, не дожидаясь приглашения. Чанхиун располагался вполоборота к нему и поворачиваться не стал, однако не упускал из виду ни единого движения.

– Ваше имя? – спросил главный специалист.

– Мое имя вряд ли что-нибудь вам скажет. Не думаю, что вы прежде слышали его.

– Короче! – потребовал профессор.

– Кейвон Хаймс.

– Вы не кумбиэнец. – Он утверждал, а не спрашивал.

– Вы правы. Я родом с планеты Фидух и на Кумбиэн перебрался совсем недавно. На моем родном языке мое имя означает: «Человек, знающий себе цену».

– Это заметно, – сказал Чанхиун. – А теперь давайте к делу: зачем вы здесь?

– Это очень просто. Как я уже сказал, я здесь в связи с тем, над чем вы сейчас работаете.

– И над чем же я работаю? – Одним из принципов Имака было получать как можно больше информации от собеседника, самому выдавая только необходимый минимум.

– Так ведь мы с вами оба это знаем. Но если вы хотите, чтобы я уточнил… что ж, мне не трудно. Итак, три часа назад вам принесли файл с документами.

Именно с этими документами вы и работали до того самого момента, как я вошел.

– Еще одна такая фраза, и вам придется уйти. – Чанхиун уже терял терпение. Если целью посетителя было вывести профессора из себя, то ему это удалось. Вот только зачем?

– Хорошо, тогда я буду конкретнее. Файл, о котором я сказал, лежит у вас сейчас в верхнем ящике стола. Сверху на нем лежит карта. Карта лежит отдельно потому, что как раз с ней вы и работали, а потом спрятали в стол, потому что не хотели, чтобы я видел. А если еще конкретнее, то вы изучали чертеж номер три-бэ-четырнадцать: принципиальная схема ТК. Все надписи на земном языке, а в правом нижнем углу – эмблема «Интергалактик». Я сказал достаточно, чтобы вы поверили, что мне все известно? Если нет, я могу еще продолжить…

– Нет, – сказал Чанхиун и тут же поправился: – Не надо продолжать. – Он вдруг почувствовал дрожь в левой руке.

Профессор привык ко всему подходить рационально, и если что-то на первый взгляд не укладывалось в привычную картину мира, он считал, что у него пока недостаточно информации, чтобы разобраться в этом. Так было и сейчас: он не видел объяснения феноменальной осведомленности Хаймса, но и не пытался найти его. Куда важнее было, как молодой человек распорядится такими сведениями – на это Чанхиун, пожалуй, мог повлиять.

– Вы от «Интергалактик»? – спросил он прямо.

– Нет, ну что вы. До сих пор не имел с ними дел. – От специалиста «Хейгорна», разумеется, не ускользнуло уточнение «до сих пор».

– Допустим. Так что вы хотите?

Хаймс не спешил отвечать, и это злило профессора. Особенно он был зол потому, что теперь, после услышанного, уже не мог просто выгнать незваного гостя. Неожиданно тот встал и медленно подошел к окну. Чанхиуну показалось, что он собирается распахнуть его, но Кейвон остановился и некоторое время смотрел сквозь стекло. Непонятно, что он мог увидеть там кроме огней ночного города внизу и огней звездного неба наверху. Скорее, было похоже, что он намеренно тянет время.

– Я думаю, вам стоит уничтожить этот файл, – произнес Хаймс не оборачиваясь в тот самый момент, когда кумбиэнец уже хотел поторопить его. – Ничего сложного: в углу у вас стоит деструктор. Так вот: вы засунете в него файл с документами, закроете, включите – и через минуту все будет готово. Но есть еще ваш комп – вы ведь уже успели перенести в него часть данных… А знаете, профессор Чанхиун, я думаю, он красиво будет лететь с двухсотого этажа.

Хорошо у него поставлен голос, отметил главный специалист как-то отстраненно. Говорит, будто рассказывает о том, что людям свойственно ходить на двух ногах, переставляя их поочередно. И завораживает, паскудник…

– Еще немного, – сказал он вслух, – и я вызову охрану. – Чанхиун и правда держал палец на кнопке.

– Я не думаю, что вам это поможет. А кроме того, не вижу в этом никакой необходимости.

– Вот и хорошо. Так все-таки, чего вы хотите?

– Профессор, разве у вас плохо со слухом? Я ведь только что все объяснил.

– Тогда чего вы хотите взамен? Чтобы мне не нужно было этого делать.

– Ничего.

Чанхиуну очень захотелось стукнуть кулаком по столу, но он сдержался:

– Я же говорил: у меня мало времени!

– Если вы сделаете все, как я сказал, то время не имеет значения, сами понимаете. А если не сделаете, то тем более не имеет. Потому что тогда, – Хаймс глянул на часы, – у вас на все дела остается только десять часов. А за десять часов, согласитесь, вы не много успеете, как бы ни старались.

– Почему десять часов?

– Потому что если вы не скинете из окна комп, то ровно через десять часов из этого же окна вылетите вы.

– Это угроза? – спросил профессор. Тон гостя был отнюдь не угрожающий – скорее, он говорил неохотно, будто извиняясь за неудобства, которые вынужден причинить.

– Ни в коем случае. Я всего лишь пытаюсь вас предупредить. Согласитесь, что гораздо лучше сбросить с двухсотого этажа комп, чем упасть самому.

– Чепуха. Как вы собираетесь это сделать?

– Никак. Я не собираюсь этого делать. Боюсь, что вы сами, профессор…

Да он ненормальный, подумал Чанхиун. Псих, к которому непонятно как – скорее всего, случайно – попала ценная информация и который не понимает, что с ней делать, и несет всякую чушь. Пора наконец заканчивать это глупое представление. А вроде бы казался весьма смышленым юношей… Но так обычно и бывает: бред может казаться логичным и непротиворечивым до тех пор, пока не выйдешь за его рамки.

– Если вам больше нечего сказать, то, пожалуйста, покиньте кабинет.

– Да, я хочу сказать кое-что, прежде чем уйду. Вы сейчас думаете, что я не могу выйти за рамки бреда. На самом же деле в рамках заперты вы, профессор, – в рамках вашего узкого и невероятно ущербного представления о реальности. Подумайте об этом.

И развернувшись, Кейвон Хаймс быстрыми шагами проследовал к двери и исчез за ней, оставив Чанхиуна с раскрытым ртом. Впрочем, Имак недолго оставался в этой позе. Нажав наконец кнопку, он произнес:

– Нельхо, от меня только что вышел некий Кейвон Хаймс с Фидуха. Не дай ему покинуть здание.

– Слушаюсь, – откликнулся охранник.

Профессор открыл ящик, вытащил карту, которую недавно изучал, и вставил в комп. Он только попытался вспомнить, на чем остановился, как голос охранника раздался снова:

– Прошу прощения, профессор, но из вашего кабинета никто не выходил.

– К-как?! – Впервые с начала этого странного происшествия Чанхиун не смог скрыть удивление.

– Я никого не видел, поэтому просмотрел запись. Дверь открылась, но снаружи никто не появился. Потом закрылась снова, и все.

– Чушь! Отмотай назад – найди, когда он входил. Тогда ты его видел?

– Нет, профессор, иначе остановил бы его. Но я сейчас проверю.

Некоторое время длилась пауза. Затем Нельхо заговорил, и теперь удивленным был уже он:

– Не понимаю. Три минуты есть, а до этого – дает ошибку, будто повреждено…

– Ну так разберись, восстанови! Или нет, потом… Возьми людей, сколько нужно, поставь контроль на выходах и прочеши здание, он не мог успеть выйти. Давай, сейчас же!

– Слушаюсь.

Чанхиун сбросил связь. Хотел было совсем ее отключить, чтобы сосредоточиться на работе, но тут же понял, что тогда не сможет узнать о результатах рейда охраны. Хотя нет, можно ведь маячок поставить…

Вроде бы такие простые вещи, а он в них путается, надо же. Профессор принялся снова изучать чертеж и через две минуты понял, что этот узел он уже рассматривал до визита Хаймса. И кажется, вполне разобрался в его устройстве… Нет, стоп: кажется или в самом деле разобрался?

Имак отругал сам себя: вроде не мальчишка какой-нибудь, угрозы выслушивает не в первый раз, но давно уже они так не выводили его из равновесия. Ну, в каком-то смысле это можно понять: кто бы его ни шантажировал, он всегда четко представлял, чего на самом деле хочет вымогатель. С этим же Хаймсом совершенно ничего не понятно: откуда он взялся, на кого работает, чего ему надо и, наконец, что за непонятное исчезновение… А кроме всего, не давало покоя глубинное чутье, которое говорило: никакой он не псих. Просто нашелся человек, который умнее и дальновиднее тебя на порядок; который просчитал ходы наперед, а ты, как ни стараешься, не можешь их разглядеть – поэтому предпочитаешь закрыть глаза и объявить их полной чепухой. А потом окажется, что никакая это не чепуха – вот только будет уже поздно что-либо менять…