Следующей жертвой стал взрослый самец, которому потребовалось две пули, чтобы сбить его с ног.

А охота продолжалась.

Дайвер заметил, как Миниша, искусно управляя своим пони, пробрался в гущу стада, наметив уложить громадного бизона с густой шерстью и высоченным горбом.

Вид храброго краснокожего, пустившегося опрометью в море бизоньих тел, приковал внимание лейтенанта, и он непроизвольно последовал за Красной Водой.

Ловкий индеец, с успехом избегая столкновений с животными, догнал-таки выбранную жертву. Он скакал в трех ярдах от бизона и уже принялся натягивать лук, как вдруг мохнатый исполин качнулся вправо. Его большая голова нырнула вниз. В следующую секунду она поднялась с тяжелой ношей на рогах – охотничьей лошадкой военного вождя! Красная Вода выскочил из седла и, упав на землю, попытался было встать. Но разъяренный бизон был уже рядом. Стоя на коленях, индеец заворожено глядел в его налитые кровью глаза.

Одновременно с последним рывком бизона Дайвер повел стрельбу из «спенсера». Четыре пули в быстрой последовательности вонзились в сердце зверя. Лютая злоба вкупе с инерцией почти донесли исполина до Миниши. Один его рог уткнулся в изрытую копытами почву у самого колена остолбеневшего краснокожего вождя.

– Прыгай на мою лошадь! – вскричал Дайвер, озирая проносившихся вблизи бизонов.

Наконец индеец вскочил на ноги и бросился к Дайверу. Почувствовав на талии руки брюле, лейтенант погнал Длинноухого дальше. Он скакал вместе с бизонами до тех пор, пока их не стало меньше. А потом, удачно маневрируя, выбрался из хвоста грохочущего стада на волю.

Только тогда Дайвер перевел дыхание. Опустив в изнеможении руки, он ловил ртом воздух, глядя на удалявшийся столб прерийной пыли.

Красная Вода соскочил со спины гнедого и положил руку на бедро Дайвера.

– Ты спас меня от смерти, Токеча. – Его голос звучал проникновенно. – Пиламайя!

– Однажды и ты сделал это для меня, – сказал Дайвер.

– Теперь мы квиты? – улыбнулся индеец.

– Похоже, что так.

Постепенно к ним стали подъезжать охотники и благодарить белого за спасение военного вождя. Они жали ему руку, говорили теплые слова, делились впечатлениями о его храбром поступке.

Чуть погодя на усеянную павшими бизонами равнину выехали индейские женщины и старики с многочисленными лошадьми и взялись за разделку туш. Двое из их числа вскоре обнимали Дайвера как самого близкого родственника. Это были Тачинча и Вахошиска, молоденькая жена и старый отец Красной Воды, избежавшего неминуемой гибели.

Джоан Паркингтон в оцепенении присела на край стула, положив влажные чуть подрагивающие ладони на колени. Ее красивое овальное лицо было бледным, затянутая в тесный лиф платья упругая грудь вздымалась. Но это длилось какие-то считанные секунды. Немного погодя восковые щеки красавицы заалели румянцем, в больших лучистых глазах блеснула радость.

Лейтенант Дайвер жив, он любит ее одну! И он ни в чем не повинен!

Джоан взглянула на краснокожего визитера и попросила повторить рассказ.

Ранее невозмутимый пауни здесь слегка улыбнулся.

– Белокожая скво услышит то же самое. У Черного Пса не раздвоенный язык!

Встряхнув пышными локонами, девушка растерялась. Не зная как отблагодарить индейца, она сунула ему в руку только что приготовленное печенье. Приход индейца, от которого несло медвежьим жиром и который больше походил на бритого головореза, порядком напугал ее, ей было известно, что несколько дней назад его приняли в форте на должность скаута. Она видела его слонявшимся вокруг и с неудовольствием отметила, что он уделяет ей пристальное внимание. Что было на уме дикаря, она не знала, но постаралась всегда находиться в компании с прачками. Она даже поделилась своими опасениями с Кросби, однако, тот лишь посмеялся над ней, сказав, что быть красавицей, оказывается, не всегда чистое удовольствие.

И вот, воспользовавшись отсутствием подружек, ушедших в казармы за бельем, индеец-таки свиделся с ней с глазу на глаз. Но, Боже мой! Какой сладостный бальзам он пролил ей на сердце!

Джоан стала сожалеть о размолвке с Дайвером уже на следующий день после его отъезда из форта. Когда раздражение и обида на лейтенанта постепенно улеглись, она стала терзаться по поводу того, что, не выяснив ничего, попросту выставила любимого человека за дверь.

А в том, что она любила Стейси, не было никаких сомнений. В течение ее первых дней в форте они скорее игрались друг с другом, находя в этом известное наслаждение. Ведь оба были красивы, оба знали, что влюбленность между ними – нечто неотвратимое. Так оно и было. Они играючи сблизились, а когда пришло первое испытание, Джоан поняла, что по-настоящему, глубоко и нежно, полюбила.

Потом это ухаживание Кросби… Ей с самого начала не понравилось то, что он тянул с показом тех любовных писем, говоря, что никак не может их найти в вещах Дайвера. Когда же она настояла на своем, он принес письма. Действительно, это были пылкие признания в любви, но девушка заподозрила неладное, ибо чернила выцвели от времени, а даты были стерты. Она ничего не сказала, только безотказным женским чутьем поняла: Кросби хитрит! Ежедневные визиты синеокого лейтенанта перестали доставлять ей хоть какое-либо удовольствие. Она терпела его присутствие, открыто скучала и за разговорами с ним думала о Дайвере, о его возвращении.

И тут по форту объявили Дайвера преступником. Джоан опешила. Стейси и какой-то убийца Большой Джек! Что между ними общего? Не удовлетворившись высказываниями Кросби (они показались ей злорадными), она увиделась с капитаном Райтом. Да, сказал командир форта, есть точные данные, что лейтенант кавалерии Соединенных Штатов Стейси Дайвер примкнул к банде Джека Пэйджа. Это не подлежит проверке, и отныне Дайвер вне закона, бандит с большой дороги.

Джоан была подавлена. Она не находила себе места, и веря, и не веря в то, что любимый ею человек присоединился к разбойникам. В конце концов, она решила ждать. Может быть, думала она, Стейси как-нибудь даст ей знать о себе. Сославшись на недомогание, Джоан вежливо попросила Кросби оставить ее в покое.

Когда в один из последующих дней часовой на вышке прокричал о приближении Дайвера и метиса, девушка, не чувствуя под собой ног, бросилась вон из прачечной и взобралась на деревянный настил. Лучше бы она этого не делала. Выехавший из ворот форта солдатский отряд, возглавляемый Кросби, у нее на глазах расстрелял путников. Метис и сидевший на лошади лейтенанта мужчина, оказавшийся Большим Джеком Пэйджем, не поднялись с земли, а Дайвер после перестрелки, по-видимому, тяжело раненый попал в руки каких-то краснокожих.

С Джоан чуть не. случился обморок. Она рассчитывала на то, что Дайвера сначала возьмут под арест, допросят. А все произошло иначе. Разгоряченный капитан Райт во всеуслышание приказал солдатам прикончить ренегатов.

Не помня себя. Джоан спустилась с настила и кое-как добрела до постели. Она не понимала, зачем Дайвер так открыто вернулся в форт под прицельный солдатский огонь. Ей было дико наблюдать, как бывшие его сослуживцы превращаются в палачей. В голове у девушки была полная неразбериха. И не мудрено, что на протяжении недели у нее покалывало сердце, наблюдался общий упадок сил. Ведь Дайвера, наверное, уже не было в живых.

С помощью войскового врача она выздоровела. Но это была уже другая Джоан. В ней стало меньше жизни, она выглядела грустной, даже ее блистательная красота, казалось, несколько поблекла.

Текли дни. Она равнодушно беседовала с лейтенантом Кросби, лишь иногда улыбаясь его остротам. Его поцелуи почти не вызывали у нее никаких чувств. Ей было все равно. Она просто стала привыкать к Кросби, и когда тот сделал ей предложение, Джоан не отказала.

Теперь, с появлением краснокожего скаута, Джоан Паркингтон вновь обрела себя. Радость переполняла все ее существо, она испытала душевный настоящий подъем. Вместе с этим, ее сердце полнилось гневом по отношению к двум отпетым ублюдкам: капитану Райту и медоточивому Кросби. Как эти люди могли пойти на такое? Подонки! И с одним из них она едва не связалась брачными узами!