И именно из-за этой веры индейский военный отряд остановился на ночь в укромном лугу у берегов Танг-Ривер. Каждый брюле жаждал скальпов и славы, но по ночам души неотомщенных воинов скитались по земле, ища возмездия. С ранних лет люди, разговаривающие на лакота, знали о табу на передвижение и боевые действия в темноте. Пойти против этого запрета мог только сумасшедший. Пусть бледнолицые отдыхают и пьют огненную воду. Пусть! С первыми проблесками рассвета брюле снова ступят на Тропу Войны, и уж тогда пощады не будет никому.

Они двинулись вперед, когда восточный край Скан – Неба едва начал окрашиваться в алые тона. Пешие бойцы скользили в высоких травах, словно гремучие змеи, бесшумные и такие же смертоносные. Их руки были свободными, но у каждого за плечами виднелся лук с колчаном длинных стрел, а в ножнах на поясе покоился острый скальпирующий клинок. В набедренных повязках и легких летних мокасинах, татуированные и расписанные традиционными цветами тетонской боевой раскраски, они выглядели дико и впечатляюще.

На гребне выветренного песчаника они сделали короткую остановку. В неясном предутреннем свете они увидели бивак бледнолицых на расстоянии двухсот – двухсот пятидесяти ярдов. Их костер давно потух, в нем тлели лишь угли. Лошади стояли поодаль.

Семеро бледнолицых, протянув ноги к костру, спали с громким храпом. Восьмой сидел рядом с ними с карабином в руках. Его голова поникла на грудь в глубоком сне и не пошевелилась ни разу, пока брюле рассматривали бивак.

– Уинейа нанка уо? – чуть слышно спросил Красная Вода. – Вы готовы?

– Хан! – почти одновременно ответили ему пятнадцать воинов. – Да!

– Уаште, – прошептал военный вождь. – Хорошо… Хока Хуште!

– Хан, Миниша, уинейа манкело, – отозвался Хромой Барсук – лучший стрелок из лука в отряде. – Да, вождь, я готов.

– Снимешь стрелой караульного!

– Постараюсь.

– Хопо! – взмахнул рукой Красная Вода. – Двинулись!

– Хукка хей! – прозвучал приглушенный боевой клич лакота.

Воины перемахнули через гребень и быстро спустились в речную долину.

Утреннего ветерка, хоть и не сильною, хватило скакунам бледнолицых почуять неладное. Они вскинули головы и начали нервно топтаться. Спавший часовой дернулся всем телом и стал сонно осматривать долину.

– Стреляй! – прошипел Миниша Хромому Барсуку.

Через две секунды оперенная тетонская стрела, пропев короткую песню смерти, пронзила часовому горло чуть ниже кадыка. Уронив карабин и схватившись обеими руками за тонкое древко, он с хрипом повалился на землю.

Брюле поднялись во весь рост и выпустили из луков первые стрелы. Потом побежали, стреляя на ходу. Когда они приблизились к биваку, бледнолицые, нашпигованные многочисленными боевыми стрелами, походили на дикобразов. Некоторые так и остались лежать у костра, пораженные в жизненно важные места, Остальные, тяжело раненные, лезли в реку, пытаясь отстреливаться. Но индейцы были уже рядом. Их острые томагавки завершили начатую кровавую работу.

Спустя минуту все было кончено. Брюле, не потерявшие ни одного человека, испускали громкие кличи, вознося хвалу Великой Тайне. Это было в их стиле. Вакантанишни – утраченная магия – обрела силу!

Торжество индейских победителей длилось недолго. Сняв скальпы, собрав лошадей и оружие, они готовы были ехать дальше. Ведь оставались еще те двое беглецов. У воинов клана брюле Плохие Руки было Хинханне Уаште – Прекрасное Утро, но они уверовали в то, что не менее прекрасным будет и Анпету – день.

В следующий раз, когда Тонвейя, по своей привычке остался на возвышенности, чтобы понаблюдать за пройденным путем, его ждал большой сюрприз. Вместо восьми бандитов, нерасторопных и медлительных, он увидел военный отряд тетонов. У опытного делавара закололо сердце, ибо индейцы стремительно приближались, почти не тратя времени на распутывание его петляющего следа. Они хотели догнать беглецов и знали, как это делается.

Делавар сорвался с бровки холма, вскочил на гнедого и помчался к Дайверу. Ему показалось, что преследователи – его давние знакомые.

– Плохи наши дела, Токеча! – выкрикнул он, на полном скаку остановив коня.

– Что стряслось? – спросил лейтенант с тревогой в голосе.

– Тетоны!.. Они разделались с бандитами, теперь, похоже, намерены прихлопнуть нас.

– Оглала?

– Те самые брюле, я думаю… Они близко и читают наш след без всякого труда.

Красивое лицо лейтенанта побледнело. Его сердце гулко забарабанило в груди.

– Есть ли у нас шансы?

– Один единственный. До форта осталось двадцать миль, и мы должны прямиком скакать к нему. Если не подведут лошади…

Полукровка метнул красноречивый взгляд на Пэйджа, который тяжелой ношей лежал поперек холки вороного лейтенанта.

– Нет, Тонвейя, – замотал головой Дайвер. – Большой Джек поедет с нами. Его ждет суд.

– Иногда твои справедливость и чувство долга, Токеча, переходят все границы, – посетовал делавар. – Хопо!

Он пустил гнедого вскачь, стегнув его короткой плеткой. Дайвер ринулся вслед за ним, крикнув Пэйджу:

– Держись, бандюга! Это будет непростая скачка.

Дорога к форту Игл, однако, оказалась далеко не прямой. Беглецам то и дело приходилось отклоняться в стороны для объезда крутых холмов и отвесных лощин. Первые десять миль были покрыты ими достаточно быстро, но потом лошади стали сдавать. Было очевидно, что оставшаяся часть пути вытянет из них последние соки. А преследователи с каждой милей сокращали расстояние. Их малорослые лошадки, взращенные в предгорьях Скалистых Гор, были выносливы и крепки. Пересеченная местность высоких прерий не могла особенно затормозить их безудержный бег.

И, тем не менее, брюле проиграли эту дикую скачку. Лошади беглецов, в конце концов, смогли продержаться. Даже уставший вороной Дайвера, тащивший двойную ношу, взбодрился, завидев вдали бревенчатую ограду форта. Но если бы армейский форпост стоял в нескольких милях южнее, то вряд ли беглецам удалось его увидеть.

Выскочив на возвышенность к северу от форта, Дайвер произвел два быстрых выстрела из «спенсера». Вскоре ворота укрепления распахнулись, и в прерию по направлению к беглецам выехал отряд Длинных Ножей.

Ободренные Дайвер с делаваром, настегивая лошадей, поскакали вниз по склону к растущей на пути тополевой роще. Проехав через нее, они уже решили, что все испытания позади, когда армейский отряд разразился стрельбой. И этот ураганный огонь велся не по появившимся индейцам, а по ним!

– Что они делают? – взревел следопыт, натянув узду. – Изверги!

В следующую секунду он уже повис в стременах, пораженный в грудь метким выстрелом. Обескураженного Дайвера несло вперед до тех пор, пока его вороной не заполучил пулю в голову. Лейтенант успел соскочить на землю, тогда как связанному главарю бандитов рухнувшая грузная лошадь сломала шею.

Бросившись к павшему вороному и используя его тушу в качестве заслона, Дайвер начал стрелять. У него не было времени думать, анализировать, гадать. Единственное, что он хотел – это выжить. Он знал, что он стреляет по своим же сослуживцам, но он также хорошо уяснил, что они по каким-то необъяснимым причинам задумали покончить с ним.

Еще, будучи кадетом Вест-Пойнта, Дайвер числился в списках самых метких стрелков. За истекший после окончания этого заведения срок его стрелковый талант только укрепился. Пули «спенсера» полетели точно в цель. Они выбили из седел семерых кавалеристов, прежде чем остальные повернули вспять.

– Свихнувшиеся вояки! – вскричал Дайвер, вскакивая на ноги. – Вы, проклятое сучье семя!

Дайвера душили рыдания и злоба. Его лицо было перекошено от отчаяния и ненависти. В этот миг одна из редких солдатских пуль попала ему в левый бок, и он невольно опустился на колени прямо на кожаный мешок с золотом. Лейтенант инстинктивно схватил его и, корчась от боли, направился к гнедому. Тот стоял неподалеку, раздувая ноздри, шевеля от возбуждения длинными ушами. Лейтенант высвободил ногу делавара из стремени и, уложив мертвое тело на землю, кое-как взобрался в седло. Повесив мешок на луку, он осмотрелся. Он увидел, что на подмогу бежавшим солдатам из ворот форта выехал еще один отряд. Только на сей раз, озверевшие Длинные Ножи не торопились. Можно сказать, они почти не двигались, обратив лица в сторону Дайвера.