– Все это хорошо, но есть одно «но». Том пристально на нее посмотрел:

– Ну и чем вы на этот раз меня удивите?

– Я не могу летать.

– Я и не ожидал, что у вас вдруг вырастут крылья, – усмехнулся Броди. – Мы полетим на рейсовом самолете, с турбинами и всем прочим.

– Нет, я не могу лететь даже на рейсовом самолете.

– Не можете или не хотите? – подозрительно спросил он.

– И то, и другое. Я не переношу полетов. Как только закрываются люки в самолете, у меня начинается истерика.

– Не верю.

Эмми только улыбнулась:

– Хотите доказательств?

Этого еще не хватало, подумал Броди. Эмеральда Карлайзл может, если захочет, инсценировать такой истерический припадок, что поднимет на ноги весь Хитроу.

– Ну, это не проблема. Поедем на поезде.

– О!

– Поездов, я надеюсь, вы не боитесь?

– Нет, – сдержанно ответила она. – Поезда я люблю. Они иногда останавливаются.

– Хорошо. А где мы будем ночевать – здесь или у меня? – спросил он и, прежде чем Эмми успела возразить, добавил:

– Я не спущу с вас глаз до тех пор, пока мы не окажемся в поезде.

И опять Эмми не успела ответить, на сей раз ее опередил телефон. Она испуганно поглядела на Броди.

– О Боже, это, наверное, отец, – пробормотала она, с ужасом глядя на трубку.

– Может быть, вам лучше ответить и сказать ему, что вы дома? Он, наверное, беспокоится. Эмми сердито откинула волосы назад:

– Беспокоится, можете не сомневаться. Но только о деньгах.

Броди изумился такому ответу.

– Вы преувеличиваете, конечно. В душе он желает вам добра.

– Неужели? Интересно, сколько раз за сегодняшний день он уже звонил?

– Похоже, что не один, – заметил Броди. – Если я догадался, что вы заехали к себе за документами и вещами, то почему бы и ему не подумать то же самое? Вас это беспокоит?

– Да. – Увидев, что Броди непонимающе поднял бровь, Эмми продолжала:

– У меня стоит автоответчик. Я проверила сообщения перед уходом и забыла снова его включить. Так что теперь он знает, что я дома.

– У вас сегодня денек явно неудачный.

– Не все так плохо.

– Разве? – Он явно не поверил. – Ну, как угодно. Но пора выбирать: или мы сидим здесь и ждем, когда приедет ваш отец, или едем ко мне.

– Выбирать не из чего. Едемте. – Внизу ее до сих пор ждало такси.

Она подняла сумку и направилась было к дверям, но Броди остановил ее, схватив за ремень брюк. Эмми в ярости обернулась.

– Было бы лучше, если бы вы отдали мне свой паспорт, – невозмутимо заявил он.

– Какой вы скучный. Броди, – поморщилась она. – Все-то вы умудряетесь предусмотреть.

– В мои задачи не входит развлекать вас. А вот если бы я действительно мог все предусмотреть, вы не сбежали бы на моей машине.

– В тот раз мне просто повезло. Все равно вы для меня слишком умны.

Эта откровенная лесть не произвела на него никакого впечатления.

– Я думал, мы договорились.

– И что дальше? – сердито произнесла она.

– Тогда вам паспорт ни к чему, не правда ли? – спросил он. Его так просто не возьмешь, подумала Эмми, глядя, как он повелительно протягивает руку, другой крепко держа ее за талию. – Может быть, вам станет легче, если я скажу, что уже отпустил ваше такси?

Эмеральде ничего не оставалось, как сдаться. Она слегка пожала плечами, достала из сумочки паспорт и отдала его Броди с натянутой улыбкой.

Пусть думает, что одержал полную победу. Как только они окажутся во Франции, паспорт ей не понадобится. Ведь не станет же он следить за ней постоянно?

Броди улыбнулся ей в ответ. Сейчас она в его власти, но едва ли надолго. На этот счет иллюзий он не питал. Когда они окажутся во Франции, ему придется очень внимательно следить за Эмми Карлайзл. К счастью, это ему вовсе не неприятно.

Квартира Броди несколько отличалась от той, в которой жила Эмми. Она находилась на верхнем этаже дома, переделанного из здания склада, и была куплена по самой низкой цене, потому что владельцу не терпелось отделаться от такого имущества.

В доме не было портье, который принимал бы сообщения и выполнял различные мелкие поручения, лифт, конечно, был, причем такого размера, что туда спокойно поместился бы «БМВ».

К преимуществам квартиры следовало отнести ее огромную площадь, высокие потолки и километры полированных полов, сверкавших дорогим деревом там, где их не покрывали большие толстые ковры самых невероятных расцветок. Дорогая, старинная мебель и картины молодых талантливых художников, висящие вдоль белых кирпичных стен, свидетельствовали о хорошем вкусе хозяина.

Эмми остановилась посреди комнаты и огляделась.

– Мне нравится, – наконец произнесла она. – Знаете толк в живописи. Можно я все здесь осмотрю получше?

– Пожалуйста. Но предупреждаю, что я запер входную дверь, а ключ возьму с собой в ванную.

Эмми обернулась и окинула его насмешливым взглядом.

– Неужели? Интересно, куда вы его там денете?

– Мыльница вас устроит?

– Не будьте занудой. Броди. Я вовсе не собираюсь убегать. Я же обещала.

– Вы уже один раз обещали. Кстати, пока будете осматривать кухню, можете приготовить чай.

– Вам действительно хочется чаю? Или это просто способ меня занять?

– Думаю, занимать вас надо не этим, – раздраженно бросил Броди. Ответа он дожидаться не стал: не то настроение, чтобы состязаться в остроумии. Придется уступить этой не в меру упрямой особе свою постель. Броди посмотрел на широкую невысокую кровать, где вполне хватило бы места обоим.

Сняв костюм, он аккуратно повесил его в огромный шкаф, набитый дорогими вещами, – привычка, сохранившаяся еще с тех времен, когда на все случаи жизни у него был один-единственный костюм. От старых привычек трудно избавиться.

Может быть, и ему следовало найти себе какую-нибудь богатую наследницу, отец которой скорее согласился бы раскошелиться, чем допустить, чтобы его дочь оказалась замужем за сыном шахтера. Увы, таких хорошеньких богатых невест, как Эмеральда Карлайзл, на свете немного.

Он стянул с себя остальную одежду, включил душ и несколько минут неподвижно стоял под горячими струями, размышляя, какие еще фокусы держит в запасе мисс Карлайзл.

Она могла клятвенно обещать, что будет «вести себя хорошо», широко раскрывать свои огромные невинные глаза и сколько угодно повторять «честное слово», но Броди все равно ей не верил. Он знал, что, как только они окажутся во Франции, Эмми без особого труда сможет исчезнуть. Она уже в полной мере продемонстрировала свою бесшабашную решимость, способность мгновенно принимать решения и такое присутствие духа, против которого устоять было очень трудно.

Дело осложнялось еще и тем, что практически невозможно следить за ней все двадцать четыре часа в сутки. И все же… Легкая улыбка тронула уголки его губ.

Припомнив роскошную копну спутанных рыжих волос и пару самых сногсшибательных золотисто-зеленых глаз, которые он когда-либо видел, Броди решил не отступать. В одном он был полностью согласен с Джералдом Карлайзлом: ни в коем случае нельзя допустить, чтобы какой-то голодранец, гордо именующий себя художником и жаждущий наложить руку на чужие деньги, смог жениться на ней.

Броди взял полотенце и обернул его вокруг бедер. Когда он вышел из ванной, то услышал, что телефонный аппарат в спальне негромко звякнул. Так, значит, Эмеральде не потребовалось много времени, чтобы освоиться здесь. Она уже названивает кому-то из кухни.

Он осторожно поднял трубку и поднес к уху. Но услышал только короткие гудки. Кому же она звонила? Фэрфаксу? Или есть кто-то еще? Ответ мог дать только телефонный аппарат, стоящий на кухне.

Эмми была невероятно довольна собой. Застать Кита в местном кафе, конечно, было бы слишком большой удачей, но зато хозяин согласился передать для него сообщение, причем сразу, как только его увидит. По крайней мере если она правильно все поняла. Теперь Эмми отчаянно жалела, что не уделяла в школе достаточно внимания французскому.