Американский «Журнал наследственности», орган воинствующего мракобесия, своим острием направлен против науки и демократии. В этом журнале с благословения члена редакции Меллера подвизаются фашиствующие ученые, проповедники расового неравенства, защитники расовой дискриминации.

«В то время как демократическое общество еще неохотно признает расовые различия, — можно было прочитать в «Журнале наследственности» в 1933 году, — вся генетика в целом ведет к заключению, что расовые смешения ослабляют и уничтожают ценные человеческие породы. Жизненная сила повышается только в чистопородных расах путем длительного отбора. Смешение рас в большинстве случаев ведет к расовой дегенерации».

Излишне комментировать это заявление. В нем отражено, как в капле воды, мировоззрение менделизма-морганизма.

На протяжении ряда десятилетий менделевская генетика твердит о несовместимости ее «научного» мировоззрения с идеалами демократии.

«Люди рождаются неравными», — назойливо твердят менделисты. Из этого тезиса выросло реакционное извращение науки — лжеучение об улучшении человеческой породы, получившее название евгеники.

На протяжении полувека а Америке вышло много десятков книг, излагающих основы этой псевдонауки. Создавались общества евгенистов, созывались съезды и международные конгрессы. Шли споры о методах выведения «человеческих пород». Но неизменной оставалась суть движения. стремящегося оправдать господство «избранных».

«Демократия, или, по крайней мере, современная демократия, — пишет «ученый» реакционер Фримэн — базируется на том, что все люди рождаются равными. Евгеника основана на наблюдаемом факте, что люди рождаются совершенно неравными. Евгеника стремится продолжать высшие ветви и отсекать низшие».

Что же подразумевает Фримэн под «высшими» и «низшими» ветвями? Понять нетрудно. «Высшие» — это, конечно, привилегированные классы, «низшие» — люди физического труда.

Мрачными красками рисуют американские евгенисты рост душевных болезней в Америке. Четырнадцать тысяч слабоумных и эпилептиков было зарегистрировано в 1904 году. Через двадцать лет это число выросло втрое. А еще пять лет спустя оно составило шестьдесят с половиной тысяч.

Что из того, что именно эта четверть века — с 1904 по 1928 год — включала кризисы 1907 и 1921 годов и мировую войну — катастрофы, сопровождавшиеся падением жизненного уровня и обнищанием трудящихся воюющих капиталистических держав? Менделистам и дела нет до этих «внешних факторов». Накопление генов душевных болезней — вот в чем будто бы причина. Устранение «неполноценных» от размножения — вот задача.

Но обращение к науке не удовлетворяет «Журнал наследственности». «Знаете ли вы, чего вам стоит содержание этих людей? — обращается он к читателю. — 742 145 956 долларов, три четверти миллиарда, — вот какова стоимость содержания этой армии».

Пропаганда стерилизации «наследственно неполноценных» приняла в генетической американской литературе назойливо маниакальный характер. Унизительная и калечащая операция рекламируется как единственное средство спасения нации от вырождения.

Евгенист Леон Уитни в книге «Доводы за стерилизацию» доказывает, что чистая «зародышевая плазма» была, может быть, только у первых американских колонистов. В дальнейшем, вследствие беспрерывного расового смешения, она только обременялась бесчисленными вредными генами, ведущими к вырождению нации. Не менее десятка миллионов американцев должны быть путем стерилизации устранены от размножения, предлагает автор.

Этот дикий бред был бы смешон, если бы не был так отвратителен. И не только отвратителен, но и страшен. Ибо на основе этой пропаганды более чем в тридцати штатах Америки закон о стерилизации принят и действует.

Достаточно познакомиться с содержанием этого закона, чтобы совершенно ясно представить себе, против кого он направлен.

Наряду с эпилептиками, слабоумными и душевнобольными закон, принятый и действующий в штате Калифорния, предусматривает стерилизацию и некоторых категорий лиц, приговоренных к тюремному заключению.

Как-то в редакцию «Журнал наследственности» обратился с письмом некий мистер Форбс — бизнесмен из города Ворчестера в штате Массачузетс.

«Низшие классы, — говорится в письме, — отмеченные неполноценностью духа, размножаются быстрее высших, одаренных высокой интеллектуальностью. Настало время адвокатам евгеники дать знать о своем существовании и решиться наконец сделать какие-то шаги практического характера!»

Дело, как говорится, ясное. Почтенный бизнесмен прекрасно учитывает, что вся евгеническая программа направлена против этих «низших классов», активность которых в период кризиса 1929—1933 годов наделала, очевидно, господам капиталистам немало хлопот. В истории Америки это было трудное время. Двенадцать миллионов безработных — печальное свидетельство глубокого упадка хозяйства. Нищета, разорение, голод заявляли о себе полным голосом. Миллиардеры дрожали перед «голодными походами».

На голос своего хозяина поспешно отозвались самые матерые евгенисты: президент евгенической ассоциации Кэмпбелл, президент американского евгенического общества Перкинс, генетик Литтл, «маститый» евгенист Уитни.

Они с готовностью подтвердили, что оздоровление нации невозможно без устранения от размножения «неполноценных» элементов. Они указали на необходимость усиления «ведущего класса нации».

Евгеника — единственная область, где менделевская генетика нашла себе выход в «практику». Эта «практика» противоречит не только элементарной гуманности и чувству человечности: она находится в вопиющем противоречии с данными передовой науки, которая опровергает неизменность наследственности, доказывает возможность преобразования природы организмов путем изменения условий жизни. Но хозяевам буржуазной науки нет дела до фактов. Они поощряют менделевскую генетику именно за то, что она, извращая факты, толкует их в интересах реакционной политики.

На генетику человека устойчивый спрос. И можно поражаться развязности, с которой американские «мухолюбы», набирающиеся премудрости исключительно в пробирках с дрозофилами, делают выводы и заключения применительно к человеку.

Менделевская генетика верой и правдой поддерживает реакцию в ее борьбе против демократии. Она создает миф об отягощенности современного общества вымышленными генами всевозможных пороков и болезней. Она внушает обывателю сознание бессилия науки и страх перед вымышленной внутренней сущностью человека — неизменной наследственностью. Она запугивает американское мещанство кошмаром вырождения. Она требует осуществления человеконенавистнической евгенической программы.

За все это американские реакционеры прощают менделевской генетике то, что из ее так называемых «исследований» по изменчивости окраски ежевики или по наследственности окраски кожи у свиней сельскохозяйственная практика не получила ни одного дельного предложения.

И нет никакого сомнения, что от тех крох, которые Карнеги и Рокфеллеры уделят науке из своих миллиардов, награбленных у американского народа, немало перепадает и на долю менделевской генетики.

Современная буржуазная литература, искусство, наука проникнуты гнетущим ощущением беспомощности перед стихийными силами природы и хаосом капиталистического мира. Это культура «страха и ужаса». Менделевская генетика не нарушает общего тона.

Наследственное вещество, заключенное, как в футляре, в смертной, телесной оболочке, — излюбленная тема популярных книг по генетике человека.