Макеев В.Ф.

А раньше - целая жизнь...

Аннотация издательства: Биографическая повесть о боевых делах летчика морской авиации Героя Советского Союза В.Н.Каштанкина на Балтике в 1941-1943 годах и очерках о моряках,геройски сражавшихся с фашисткими захватчиками.

От автора

Москва засыпала. Гасли окна в домах. Все меньше становилось на улицах машин. Спешили домой запоздалые прохожие. Не замедлив хода у давно опустевшей остановки, с шумом пронесся полутемный трамвай. Я стоял у окна и смотрел на мерцающие огни ночного города, в отдалении рубиновыми поясками обозначилась стрела Останкинской телебашни.

Резкий в полуночной тишине продолжительный телефонный звонок заставил оторваться от окна. Говорил мой старый товарищ, который только что вернулся из Прибалтики.

- Извини за поздний звонок! Помню твой газетный очерк о летчике Каштанкине. Вот спешу сообщить тебе новость, узнал во время командировки. Может быть, это имеет отношение к Виктору Николаевичу?

Это было настолько неожиданно, что я сразу не ответил, а мой товарищ тоже помалкивал, видимо, собираясь с мыслями.

- Начну сразу с фактов, - сказал он. - В Нарвском заливе нашли немецкий тральщик и подняли его со дна вместе с врезавшимся в палубу самолетом Ил-2. Возможно, это самолет Каштанкина. Но пока имя летчика не установлено. Машина обследуется.

- Но Виктор Николаевич таранил сторожевой корабль, а не тральщик, ответил я. - Это в свое время очевидцы засвидетельствовали.

- Не исключено, что при плохой видимости участники боя ошиблись и приняли большой тральщик за сторожевик!

- Вряд ли такое могло случиться. Я видел ряд материалов в архиве, беседовал с сослуживцами майора Каштанкина. Факт, многими подтвержденный. Именно в этом районе совершен подвиг - вот это точно.

- Тогда надо ждать, что покажет дальнейшее обследование самолета. Вот и вся моя информация...

Снова я подошел к окну. И мне вспомнились полевой аэродром, авиамеханик по вооружению нашей эскадрильи сержант Тронин, который, поднявшись по стремянке к кабине самолета Ил-2, где я сидел, сказал тогда: "Прочитайте, что о моем командире пишут". В газете было опубликовано сообщение Советского информбюро о подвиге майора Каштанкина. "Советский патриот направил свой самолет на судно и врезался в него. Произошел сильный взрыв. Корабль немедленно пошел ко дну..."

В тот день отважный летчик совершил свой последний боевой вылет, а до него была целая жизнь.

Работа в архиве, беседы с бывшими сослуживцами В. Н. Каштанкина, знакомство с перепиской героя помогли автору полнее представить эту яркую жизнь. Виктор Николаевич Каштанкин был действительно самобытной личностью, верным сыном своей Родины.

От автора

Москва засыпала. Гасли окна в домах. Все меньше становилось на улицах машин. Спешили домой запоздалые прохожие. Не замедлив хода у давно опустевшей остановки, с шумом пронесся полутемный трамвай. Я стоял у окна и смотрел на мерцающие огни ночного города, в отдалении рубиновыми поясками обозначилась стрела Останкинской телебашни.

Резкий в полуночной тишине продолжительный телефонный звонок заставил оторваться от окна. Говорил мой старый товарищ, который только что вернулся из Прибалтики.

- Извини за поздний звонок! Помню твой газетный очерк о летчике Каштанкине. Вот спешу сообщить тебе новость, узнал во время командировки. Может быть, это имеет отношение к Виктору Николаевичу?

Это было настолько неожиданно, что я сразу не ответил, а мой товарищ тоже помалкивал, видимо, собираясь с мыслями.

- Начну сразу с фактов, - сказал он. - В Нарвском заливе нашли немецкий тральщик и подняли его со дна вместе с врезавшимся в палубу самолетом Ил-2. Возможно, это самолет Каштанкина. Но пока имя летчика не установлено. Машина обследуется.

- Но Виктор Николаевич таранил сторожевой корабль, а не тральщик, ответил я. - Это в свое время очевидцы засвидетельствовали.

- Не исключено, что при плохой видимости участники боя ошиблись и приняли большой тральщик за сторожевик!

- Вряд ли такое могло случиться. Я видел ряд материалов в архиве, беседовал с сослуживцами майора Каштанкина. Факт, многими подтвержденный. Именно в этом районе совершен подвиг - вот это точно.

- Тогда надо ждать, что покажет дальнейшее обследование самолета. Вот и вся моя информация...

Снова я подошел к окну. И мне вспомнились полевой аэродром, авиамеханик по вооружению нашей эскадрильи сержант Тронин, который, поднявшись по стремянке к кабине самолета Ил-2, где я сидел, сказал тогда: "Прочитайте, что о моем командире пишут". В газете было опубликовано сообщение Советского информбюро о подвиге майора Каштанкина. "Советский патриот направил свой самолет на судно и врезался в него. Произошел сильный взрыв. Корабль немедленно пошел ко дну..."

В тот день отважный летчик совершил свой последний боевой вылет, а до него была целая жизнь.

Работа в архиве, беседы с бывшими сослуживцами В. Н. Каштанкина, знакомство с перепиской героя помогли автору полнее представить эту яркую жизнь. Виктор Николаевич Каштанкин был действительно самобытной личностью, верным сыном своей Родины.

1

Дождь кончился, и небо посветлело. Разрядилась туманная пелена. Рождался будто другой день, светлый и радостный. В одной половине неба еще плыли сизые лебеди - облака, в другой уже заулыбалось солнце, и выгнулась радуга, соединив своими концами далекий лес и луг за деревней.

Мальчик лет двенадцати, светловолосый, с округлым румяным лицом и выразительными серыми глазами, стоял у мокрого плетня и глядел на небо. А когда жаркое солнце растопило радугу, он забежал в приземистый одноэтажный домик и через минуту-две вернулся с альбомом и коробкой цветных карандашей в руках. Примостившись на дровах, он уткнулся в альбом, и по белой, гладкой бумаге побежали изогнутые цветные линии.

Из-за спины мальчугана, мешая ему рисовать, стали выглядывать двое ребят, таких же вихрастых, круглолицых. Возгласы их свидетельствовали о том, что рисунок брата - раскинувшееся на вольных приволжских просторах родное село Большие Ключищи и радуга над ним - пришелся ребятишкам по душе.

- А ты смотри как похоже. Молодец Витюха! - воскликнул младший Сергей.

- На что похоже? - отозвался Виктор, на минуту прерывая работу.

- Знамо дело, на радугу, что у нашего села только что была. Как у художника у тебя получается! - похвалил брат.

- Какой я художник! От слова "худо" разве. Вот понравилось - и рисую.

- Не скажи, - вмешался в разговор мальчик постарше, - я бы так не сумел. Будь жив отец, он бы тебя куда-нибудь определил.

- А я, Борька, в художники сам не пойду, - проговорил Витя, снова отрываясь от рисунка, - стану вот летчиком и моряком.

- Мамка говорила, радуга к счастью, - примирительно сказал Сергей.

- Что, и летчиком, и моряком сразу? Так, наверно, не бывает, - заметил Боря. Старший степенно, как говорили в селе взрослые мужики, продолжал: Поговори-ка с мамкой. Отошла после смерти бати. Может, и присоветует что.

Все трое Каштанкиных наперегонки бросились к избе. Да что могла посоветовать мать? Руками всплеснула, ответила ребятам:

- Когда отец кондуктором на железной дороге работал, какой-никакой, а достаток был. Сейчас ты бы, Витенька, больше подсоблял, не до учебы в городе пока. Подрастали бы вы поскорее, ребятки!

Верно, так уж устроена жизнь: сироты взрослеют скорее других детей. Весной в праздник Красной борозды - первый день пахоты - Виктор вел лошадь по полю. На общественном праздничном обеде держался ближе к взрослым, но когда обед затянулся, ушел спать: в торжественный день работали до обеда, зато с первого дня посевной - от зари до зари.

Поздней осенью и зимой крестьяне выполняли гужевую повинность ремонтировали дороги. Виктор любил такую работу, любил лошадей, но мечтал о тракторе. Мечтал с того дня, когда пришла в село первая машина - отливавший темно-синей краской маленький "фордзон" с большими колесами. Каждый старался потрогать трактор, хотел прокатиться на нем, гурьбой бегали за ним ребятишки, а тракторист (он же механик и завгар.) был, наверно, самым популярным на селе человеком.