– Так будет лучше и для него, – заявил Кронин. – Спенсер, я хочу, чтобы вы коротко рассказали Белсону обо всем, что знаете. Бел-сон, если будет что-то, достойное упоминания, составьте протокол.

– Да, само собой, – ответил Белсон. – Немедленно займусь. – Он подмигнул мне.

Кронин повернулся к Тикнору:

– Вы связаны с "индустрией слова". Вы можете что-нибудь определить, исходя из стиля, которым написано послание?

– Если бы это была рукопись, мы бы ее не приняли, – ответил Тикнор. – Кроме этого, мне сказать нечего. И я понятия не имею, кто мог написать это.

Кронин уже не слушал Тикнора. Он повернулся к Форбсу, юристу.

– Здесь где-нибудь есть комната, где мы можем встретиться с журналистами? – он обращался к Форбсу почти на равных: вероятно, обучение в школе права давало ему некоторое преимущество.

– Конечно, – сказал Форбс. – У нас неплохой конференц-зал на третьем этаже, я думаю, он подойдет. – Он обратился к Тикнору: – Я отведу его в зал "Гамильтон", Джон.

– Отличная идея, – ответил Тикнор.

Форбс пошел вперед. Кронин остановился в дверях:

– Белсон, я хочу знать все, что знает этот парень. Выжмите его досуха.

– Я не хочу отметин на физиономии, – сказал я Белсону.

– Это уж как получится, – ответил тот.

Кронин вышел вслед за Форбсом.

Я присел на край рабочего стола Тикнора.

– Надеюсь, оружие ему не доверяют.

– Кронину-то? – засмеялся Белсон. – Он окончил школу права в семьдесят третьем, в том же году, когда я впервые попробовал сдать экзамен на лейтенанта. Он думает, что, если будет груб и упрям, люди не заметят, что он ни хрена не знает и просто хочет забраться повыше.

– Он ошибается, – вставил Тикнор. Белсон поднял брови в знак одобрения, но Тикнор сидел у него за спиной и не видел этого.

Я обратился к Тикнору:

– Как вы получили письмо?

– Его вручили вахтеру внизу, – сказал Тикнор и протянул мне конверт, совершенно белый, если не считать напечатанного на нем имени Тикнора.

– Описание?

Ответил Белсон:

– Им каждый день суют по сотне всяческих записок. Охранник даже не может вспомнить наверняка, был ли это мужчина или женщина.

– Это не его вина, – сказал Тикнор. – Мы получаем самые разные посылки из типографии: гранки, полосы, макеты плюс рукописи от агентов и авторов, письма читателей, критические заметки и еще с полдюжины разных материалов каждый день. Уолт и не обязан обращать внимания на то, кто их приносит.

Я кивнул:

– Неважно. Вероятно, этот кто-то все равно нанял, например, таксиста, чтобы занести письмо, и вообще от описаний мало толку, даже от самых подробных.

Белсон кивнул:

– Я уже отправил кое-кого по таксопаркам на поиски человека, который мог что-нибудь оставить здесь. Но преступники вполне могли сами доставить послание.

– Прессу извещать будем? – поинтересовался Тикнор.

– Не думаю, что от этого будет какой-то вред, – сказал я. – Кроме того, все и так станет известно. Почерк организации, которая хочет сделать себе рекламу. Похитители не запрещают обращаться к прессе, так же как не запрещают привлекать полицию.

– Я с этим согласен, – добавил Белсон. – Большая часть похищений сопровождается словами: "Только не обращайтесь в полицию", но все эти политические, общественные или черт-еще-знает-какие похищения обычно устраиваются с целью привлечь к себе внимание. И потом, Кронин все равно поговорил с прессой, поэтому ваш вопрос... Ну как это, никак не найду подходящего слова...

– Академический. Гипотетический. Бессмысленный. Запоздалый, – подсказал Тикнор.

– Подходит любое определение, – закончил Белсон.

– Так что же нам делать? – спросил Тикнор.

– Ничего особенного, – ответил Белсон. – Мы сидим. Ждем. Некоторые рыщут по улицам. Мы уже связывались с ФБР, чтобы узнать, есть ли у них материал по ВАМ. Проанализировали бумагу и чернила и ничего не узнали. Через некоторое время кто-то из похитителей выйдет на связь с нами и скажет, что им нужно.

– И все? – Тикнор был оскорблен. Он посмотрел на меня.

– Мне это тоже не нравится, – сказал я. – Но, похоже, делать нечего. Нам нужно ждать, пока с вами свяжутся. Чем больше контактов, тем лучше. Чем ближе похитители подойдут к нам, тем больше шансов, что мы найдем их. И ее.

– Но где уверенность, что они свяжутся с нами?

Ответил Белсон:

– Уверенности нет. Но нужно надеяться.

Они сказали, что сделают это. Ими что-то движет. Им что-то нужно. Все чего-то хотят, на это мы и рассчитываем. – Сигара почти дотлела, и Белсону пришлось наклонять голову, чтобы, дым не попадал ему в глаза.

– А что же будет с Рейчел? Бог мой, подумайте, каково ей! Представьте себе, как с ней обращаются! Мы не можем просто сидеть и ждать.

Белсон посмотрел на меня. Я заговорил:

– Больше ничего не остается. Думать об альтернативе, если ее нет, бесполезно. Она крепкая женщина, она выдержит, как и все остальные.

– Но одна, – произнес Тикнор, – с этими маньяками...

– Подумайте о чем-нибудь другом, – посоветовал Белсон. – У вас есть какие-нибудь мысли по поводу, кто это может быть?

Тикнор резко помотал головой, будто ему в ухо залетела муха.

– Нет, – сказал он. – Нет. Никаких мыслей. Как они себя называют? ВАМ?

Белсон кивнул.

– А кто-нибудь в вашей компании испытывает неприязнь к госпоже Уоллес?

– Да нет, то есть я имею в виду, не настолько же. С Рейчел трудно и неудобно, да и вещи, за которые она ратует, не всем нравятся, но зачем похищать ее? Это лишено смысла.

– Позвольте нам решить это. Дайте мне список тех, кто, по вашему мнению, не любил ее, спорил с ней, не соглашался.

– Бог мой, да туда попадет половина журналистов страны.

– Мы не торопимся, – сказал Белсон, достал записную книжку и откинулся на спинку стула.

– Но, Господи, сержант, я не могу так просто назвать имена. Ведь тогда все эти люди будут причастны к расследованию серьезного преступления.

– Кажется, вы беспокоились, каково сейчас бедной Рейчел? – напомнил Белсон.

Я знал, что сейчас будет. Не раз присутствовал при таких беседах.

– Пойду попробую найти Рейчел, – сказал я. – Сообщите, если что-то выяснится.

– Я не уполномочен привлекать вас к расследованию, Спенсер, – уточнил Тикнор.

– Я тоже, – добавил Белсон. Он едва сдерживался, чтобы не рассмеяться.

– Все уже оплачено, – ответил я и покинул кабинет Тикнора. Потом прошел мимо двух полицейских, допрашивающих секретаршу, спустился на лифте вниз и начал поиски.

16

Бостонская "Глоб" занимает здание на бульваре Морриссей, которое выглядит как помесь складов и пригородной школы. А когда-то газета располагалась на Вашингтон-стрит в центре города и выглядела как и положено газете. Но это было в те времена, когда еще выходили "Пост" и "Дейли рекорд". Всего лишь вчера, когда мир был юн. На следующий день после похищения Рейчел Уоллес опять шел снег. Я беседовал с Уэйном Косгроувом из отдела городских новостей о политике правых, о которых он написал серию статей три года назад.

– Никогда не слышал о вас, – сказал Косгроув. Ему было тридцать пять, он носил светлую бороду. На нем были вельветовые штаны в широкий рубчик, серая шерстяная рубашка и коричневый твидовый пиджак. Ноги лежали на столе, а на ногах красовались кожаные ботинки с резиновой подошвой и желтыми шнурками. Голубая пуховая парка с капюшоном висела на спинке стула.

– До чего же ты хорошо выглядишь, Уэйн, – позавидовал я. – Очень приличная одежда.

– Год в Гарварде, – ответил он, – чертовски улучшает вкус. – Он начинал в "Ньюпорт ньюс" в Вирджинии, и это еще чувствовалось, когда он говорил.

– Это я вижу, – протянул я. – Почему бы тебе не заглянуть в свое досье, нет ли там чего-нибудь про ВАМ?

– Досье, – хмыкнул Косгроув. – Ас чего это я должен показывать тебе досье, ты, гринго?


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: