Я сел на один из ярких стульев. Его расцветка напоминала костюм Санта-Клауса. Манфред стоял в дверях. У него из-за ремня все еще торчала салфетка.

– Что вы хотите узнать? – спросил он.

– Кто похитил Рейчел Уоллес? И где она сейчас, по-твоему?

– Честное слово, Спенсер, я понятия не имею.

– Какая группа из известных тебе борется против феминизма?

– Против феминизма?

– Да. Кому больше всего не нравятся разговоры об освобождении женщин?

– Я таких групп не знаю.

– Что ты знаешь о ВАМ, сокращение от "Восстановителей американской морали"? – спросил я. Из кухни доносилось звяканье – миссис Рой гремела чашками.

– Никогда о такой не слышал.

– А что скажешь про "Бельмонтский комитет бдительности"?

– А, организация мистера Инглиша. Мы согласовывали с ним действия протеста против перевозок школьников.

– Ты знаешь Инглиша?

– Да, очень состоятельный и очень солидный человек. Он тесно с нами сотрудничал.

– И что, он настолько крут?

– Во всяком случае, не отступит перед лицом морального разложения и безбожного коммунизма.

– Манфред, только без пафосных речей: я слишком стар, чтобы слушать всякое дерьмо. Я хочу знать, хватит ли у него пороху кого-нибудь похитить, достаточно ли он для этого сошел с ума, или ему нужно с кем-нибудь связаться, чтобы найти исполнителя.

– Мистер Инглиш не будет колебаться в выборе средств для выполнения своего долга, – ответил Манфред.

– Но сумеет ли он устроить похищение? – спросил я. – И обойдемся без пустопорожнего звона.

Манфред кивнул.

– Кто мог бы сделать это для него?

Манфред покачал головой:

– Я не знаю никаких имен, клянусь, не знаю. Я просто видел его с некоторыми людьми, и по ним было заметно, что они занимаются чем-то подобным.

Миссис Рой принесла нам кофе в белых чашках с изображениями растений. Еще она принесла поднос с пирожками и поставила все это на желтый пластиковый кофейный столик с полупрозрачным верхом, имитирующим морозные узоры.

– Спасибо, миссис Рой, – сказал я.

Манфред на нее даже не взглянул. Она тоже не посмотрела на него – кивнула мне головой, принимая благодарность, и вернулась на кухню. Она не хотела вникать в то, что говорит Манфред.

– Я слышал, он готов на все и всегда поможет, если нужно осуществить что-нибудь щекотливое или нанять кого-нибудь для особого дельца.

– Например? – уточнил я, отхлебнув кофе. Воду подогрели плохо, и кофе растворился не полностью. Я с трудом проглотил содержимое чашки и поставил ее на столик.

– Ну понимаете...

– Нет, не понимаю, Манфред. Например?

– Ну если вам, например, нужны люди, чтобы, э-э-э... подраться или вроде того.

– Типа этих горилл, которые свалились на мою голову утром?

– Я их не нанимал, Спенсер, они из организации. Они хотят удостовериться, что мне никто не мешает.

– То есть меня избили только потому, что ты какая-то шишка в клане? – спросил я. – Второй Помощник Великой Ящерицы?

– Я должностное лицо, и они присматривают за мной. Мы держимся друг за друга.

Манфред пытался говорить с достоинством, но продолжал смотреть в пол, а сохранять достоинство, глядя в пол, – трудновато.

– Видел ли ты когда-нибудь мать или сестру Инглиша?

– Нет.

– Что-нибудь знаешь о них?

– Нет.

– Манфред, от тебя не слишком много помощи.

– Я пытаюсь, Спенсер, просто ничего не знаю. Я никогда не слышал о Рейчел, как там ее...

– Уоллес, – напомнил я. – Рейчел Уоллес.

Мы с Манфредом поговорили еще часок, но без толку. Похоже, меня зря избили. Когда я уходил, миссис Рой не вышла попрощаться, а Манфред не подал руки. Я ответил тем же: не пожелал им веселого Рождества.

Было начало четвертого, когда я снова оказался на Коммонвелт-авеню. Виски с аспирином уже выветрилось, и все тело болело. Достаточно было пройти три квартала, чтобы лечь в постель, но это нельзя было бы назвать поисками Рейчел Уоллес. Это называлось бы "пойти вздремнуть". Поэтому я направился к Беркли-стрит и прошел еще три квартала по ней, чтобы добраться до полицейского управления и поговорить с Квирком. Он был на месте, как и Белсон. Квирк сидел без куртки, рукава рубашки были закатаны, а рукой он то сжимал, то разжимал маленький красный резиновый ручной эспандере углублениями для пальцев. Он проделал это десять раз, потом переложил эспандер в другую руку и сжал его еще десять раз.

– Пытаешься похудеть, Марти? – съязвил я.

Квирк переложил эспандер обратно в правую руку.

– Красивая у тебя физиономия, – ответил он.

– Наткнулся на дверь, – объяснил я.

– Причем раз пятнадцать, – вставил Белсон. – Пришел с жалобой?

Я покачал головой, отчего лицо у меня заболело.

– Пришел посмотреть, парни, как вы справляетесь с поисками Рейчел Уоллес.

– Хреново справляемся, – сказал Квирк.

– Что-нибудь известно о тех автомобильных номерах, которые я тебе дал?

Квирк кивнул:

– "Бьюик" принадлежит парню по имени Свишер Коди, который в пятидесятых был звездой баскетбола в Высшей школе Гайд-парка. "Додж" принадлежит бабе, которую зовут Мэри Стивенсон. Она сказала, что на машине постоянно катается ее приятель по имени Майкл Малреди, приятель Свишера. Оба они сказали, что в тот вечер, когда, по твоим словам, кто-то пытался устроить тебе аварию, они играли в карты с двоюродным братом Малреди, Минго, у него дома в Уотертауне. Минго подтверждает это. Коди сидел за вымогательство, Минго – тоже.

– Короче говоря, вы их отпустили, – перебил я.

Квирк пожал плечами:

– Даже если бы мы им не поверили, а поверили бы тебе, за что мы могли бы их задержать? Опасная езда? Мы отпустили их и приставили к ним "хвост".

– И?

– И ничего. Они оба ходят на работу на склады "Сирс" в Дорчестере. На обратном пути заглядывают в кабак, чтобы выпить пива. Ложатся спать. Иногда ездят в Уотертаун перекинуться в карты с Минго.

Я кивнул:

– Ну а как насчет Инглиша?

Квирк повернулся к Белсону:

– Примерно то же, что слышал ты. Он председатель "Комитета бдительности".

– "Постоянная бдительность – цена свободы", – вставил Квирк, сжав эспандер с такой силой, что мускулы на предплечье стали похожи на канаты.

– Спенсер опять одалживает тебе книги, Марти? – поинтересовался Белсон.

Квирк покачал головой:

– Не-а, мой отпрыск изучает историю Штатов. Стал таким же начитанным, как Спенсер.

– Может быть, для него еще не все потеряно, – сказал я. – А что вы нарыли на Инглиша?

Белсон пожал плечами:

– Ничего такого чего бы ты не знал. У него есть деньги, и он думает, что это придает ему вес, и, пожалуй, он прав. Ай-Кью у него как у мыши-полевки. И главное – у него алиби на все то время, когда могла быть похищена Рейчел Уоллес. Ты встречался с его мамочкой?

– Нет, но видел фотографии.

– Правда, она красотка? – Он посмотрел на Квирка. – Если когда-нибудь придется ее арестовывать, Марти, то советую тебе послать туда железных парней из опергруппы. Мы с тобой не выдержим.

– Она действительно так красива? – удивился я.

– Бесподобна, – ответил Белсон. – Она сидела рядом, пока мы допрашивали ее сыночка, и пыталась ответить на вопросы, которые мы ему задавали. В конце концов я поинтересовался, почему она не посадила его к себе на колени и, вообще, умеет ли он говорить. Она ответила, что позаботится о том, чтобы я не получил работу ни в одном из полицейских управлений штата.

– Ты очень испугался? – спросил я.

– Нет, черт возьми, – рассмеялся Бел-сон. – Я почувствовал облегчение, потому что сперва решил, что она меня прикончит.

– Она работает в этом комитете?

– Она не сказала, но думаю, да. У меня такое ощущение, что она участвует во всем, в чем участвует ее сыночек. У него даже встает, наверное, только после ее разрешения.