Дом у Минго Малреди был квадратный, двухэтажный, с широким передним крыльцом. Кедровая обшивка окрашена в синий цвет. Шиферное покрытие на крыше разноцветное. Я припарковался напротив дома и пересек улицу.

Входных дверей было две, на левой написано "Малреди". Я позвонил. Никакого ответа. И подождал минутку, потом снова нажал кнопку звонка и не отпускал минуты две. Минго не было дома, и я вернулся в машину. Наверное, Минго занимался своей, прямо скажем, непыльной работенкой: возил богатую даму по Бельмонту. Я включил радио, послушал полуденный выпуск новостей, и в голову мне пришли две мысли: во-первых, всё, о чем говорят в новостях, меня совершенно не касается, а во-вторых, о том, что пора обедать. Я проехал с десяток кварталов к пекарне "Ист Лэмджун" на Бельмонт-стрит и купил пакетик свежего сирийского хлеба, фунт сыра и фунт каламатских маслин. Хлеб был еще теплый.

Потом я перешел через улицу, заглянул в лавку и купил упаковку пива "Бекс" из шести бутылок, затем вернулся, припарковался напротив дома Минго, пообедал и послушал местную радиостанцию, которая передавала джаз и музыку биг-бэндов. В три я поехал на автозаправку, залил полный бак и опять вернулся к дому Минго.

Лет пятнадцать назад, когда я еще курил, сидеть в засаде было не настолько скучно. А может, мне только так казалось.

В четыре пятнадцать появился Минго. Он приехал в рыжевато-коричневом "тандерберде" с пластмассовой крышей. Минго въехал на дорожку у дома и вышел из машины. Я тоже вылез и пошел через дорогу. Мы встретились на ступеньках его дома.

– Вы Минго Малреди? – спросил я.

– А кто этим интересуется? – ответил он вопросом на вопрос.

– Я скажу: "Я", тогда вы спросите: "А кто ты?", а когда я скажу...

– Что за фигню ты порешь, парень? – оборвал он.

Он был достаточно крупным человеком, чтобы позволить себе так разговаривать, и, похоже, умел выпутываться из подобных ситуаций. Он был примерно моего роста, под сто восемьдесят пять сантиметров, и фунтов на двадцать пять – тридцать тяжелее, значит, весил он фунтов двести тридцать. Стрижка "ежик" под уголовника, какие я нечасто видел за последние лет десять, маленькие глаза, нос пуговицей, одутловатое лицо – в общем, он походил на изнеженного, бледного, но состоятельного человека. Одет в темный костюм, белую рубашку и черные перчатки. Пальто на нем не было.

– Вы Минго Малреди? – повторил я.

– Я хочу знать, кто об этом спрашивает, – ответил он. – И побыстрее, а то я тебя вздую.

Я тем временем держал правую руку пальцами левой на уровне пояса. Но тут я напряг правую руку так, что, когда я выпустил ее, она взлетела вверх, и ребро ладони ловко щелкнуло Минго по носу – подобным образом щелкает боек, когда вы нажимаете на спусковой крючок. Я чуть прибавил руке скорости – из носа Минго пошла кровь, и он отступил на два шага. Это был неплохой удар.

– Вот почему я спрашивал, Минго ты или нет, – объяснил я и врезал ему хук слева в челюсть. – Я вовсе не хотел избивать до потери пульса какого-нибудь невинного соседа. – С этими словами я провел ему прямой удар в нос. Он упал. – Но ты меня так достал, что заслужил трепку, даже если ты не Минго Малреди.

Но это вам был не кролик какой-нибудь. Я сделал обманное движение, еще два раза хорошенько врезал ему по физиономии, однако он пришел в себя, набросился на меня, опрокинул в снег и уселся сверху. Я ребрами обеих ладоней уперся ему в горло, приподнял чуть-чуть и отшвырнул. Он снова бросился на меня, но лишние тридцать фунтов мешали ему. В основном это был жир, и ему уже не хватало воздуха. Я приблизился, пару раз хорошенько врезал в солнечное сплетение, отступил и два раза ударил по кровоточащему носу. Он согнулся. Тогда я попробовал на прочность его челюсть. Левой – короткий прямой, правой – наперекрест, левой – короткий прямой, правой – наперекрест. Он еще больше согнулся, дыхание сбилось, руки опустились. Первый раунд он проиграл.

– Ты Минго? – снова повторил я.

Он кивнул.

– Ты уверен? – переспросил я. – Я слышал, что с тобой трудно справиться.

Он снова кивнул, хватая ртом воздух.

– Похоже, меня неправильно информировали, – заметил я. – Ты работаешь на какую-то богатую даму в Бельмонте?

Он удивленно посмотрел на меня.

– Если хочешь, чтобы к тебе вернулось дыхание, лучше отвечай на мои вопросы. Попробуй не ответить, и все предыдущее покажется тебе легкой разминкой.

Он кивнул.

– Итак. Как ее зовут?

– Инглиш, – ответил он.

– Это она приказала тебе заплатить твоему двоюродному брату и его дружку Свишеру, чтобы устроить нам аварию?

– Вам? – удивился он.

– Ну да, мне и Рейчел Уоллес. Кто приказал тебе попугать нас?

Он посмотрел в сторону улицы, однако она была пуста. Шел мелкий, но густой снег, стемнело. Он посмотрел на дом. Там тоже было темно.

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

Я провел хороший хук слева прямо ему в горло. Он согнулся и схватился за шею.

– Кто приказал тебе устроить аварию Рейчел Уоллес? Кто приказал тебе нанять двоюродного братца и его дружка? Кто дал тебе денег?

Говорить ему было тяжело.

– Инглиш, – прохрипел он.

– Старая дама или сын?

– Сын.

– Зачем?

Он покачал головой, я шевельнул левым кулаком. Он отодвинулся.

– Клянусь мамой, – проговорил он. – Я не задаю вопросов. Они мне хорошо платят и неплохо со мной обходятся. – Он остановился, сплюнул кровь и продолжил: – Я не задаю вопросов, делаю то, что мне скажут. Это важные люди.

– Хорошо, – сказал я. – Помни, что я знаю, где ты живешь. Я могу вернуться, чтобы поболтать с тобой. А если мне придется искать тебя, я могу разозлиться.

Он ничего не сказал. Я повернулся и пошел, к машине. Было уже темно, да и снег валил, поэтому я разглядел свою машину, только когда очутился на середине улицы. Я открыл дверцу, зажегся свет. На переднем сиденье расположился Фрэнк Белсон. Я влез и закрыл дверцу.

– Ради Бога, заводи мотор и включай обогреватель, – взмолился он. – Я себе яйца сейчас отморожу.

– Хочешь пива? – предложил я. – На заднем сиденье еще остались четыре бутылки.

– Я не пью, когда нахожусь при исполнении, – объявил Белсон, доставая из коробки две бутылки. – Бог мой, что это за пиво? У него даже крышка незавинчивающаяся.

– Там, в бардачке, открывашка, – сообщил я.

Белсон открыл обе бутылки, одну протянул мне, а из второй сделал хороший глоток.

– Что ты узнал от Минго?

– Я думал, меня изгнали из вашего общества.

– Ты же знаешь Марти, – сказал Белсон. – Он может легко вспылить, но так же легко и отходит. Так что ты узнал от Минго?

– А вы его допрашивали?

– Мы подумали, ты поговоришь с ним посуровее, чем это позволено нам, и оказались правы. Но я думал, ты с ним дольше будешь возиться.

– Я обвел его вокруг пальца, – объяснил я. – Это лишило его преимуществ.

– И все-таки, – проговорил Белсон, – раньше он выглядел получше.

– Я тоже, – ответил я.

– Знаю. Что ты добыл?

– Попытка нападения на Линнвэе была инсценирована по указке Инглиша.

– А Минго устроил это через своего братца?

– Ну да.

– Это тебе братец сказал?

– Да. Они с Коди все обделали. Минго заплатил им две сотни. Деньги он получил от Инглиша.

Сегодня утром мы мило побеседовали с кузеном Майклом.

– Знаю, – флегматично произнес Белсон.

– Черт подери, да что все это значит?! – взорвался я. – Я тебе что, стажер, чтобы за мной наблюдать?

– Я же говорил тебе, мы следим за Коди и Малреди. Как только появился ты, группа наблюдения связалась с нами. Я велел не мешать. Думал, тебе удастся узнать побольше, чем нам, поскольку ты не будешь стесняться в методах. Они потеряли тебя, выехав из "Сире", но я предположил, что, в конце концов, ты доберешься сюда, и приехал около половины второго. С тех пор ждал на соседней улице. А ты узнал еще что-нибудь?