- Заперли?!

- Он в помещении за замком. Я чувствую несвободу.

- Замечательно! А еще?

- Там много хищных зверей. Собаки, но не Стая. Рысь. Кажется, я слышал волка. Но Рамон с ними не обнюхивался.

- Лобелия, вали отсюда! - рявкнул Тео.

- Я - Лилия... - шепотом поправила девчонка, не двинувшись с места.

- Какая разница... Ладно. Понял. Значит, маловато у нас времени, дружище. Кажется, я знаю, о чем ты говоришь - и очень мне это не нравится. Как я понимаю, ночью ты ориентироваться не можешь?

- Не могу, - сказал лось печально. - Я дневной . Ночью я почти не вижу.

- Ясно. Значит, завтра с утра все дела побоку - и будем искать место, которое Рамон видел снаружи. Если найдем - есть шанс застать его в живых.

- Капитан Тео, - взмолилась девчонка, - ну скажите пожалуйста, о чем вы? Все так плохо?

- Лучше, чем смерть, - сказал Тео, избегая взгляда лося. - Собачьи бои.

- Как это? - спросил лось. - Собаки же ритуально не сражаются. Если и дерутся, то так, по пустяковым поводам... я бы это боями не назвал.

- Не о таких драках и речь, - сказал Тео мрачно. - Я имею в виду развлеченьице для полумертвых: стравить двух псов, или пса с волком, предположим, и делать ставки на победителя. На выжившего. Нервы они свои гнилые так щекочут, понимаешь? Или еще вариант - пес и человек. Тоже своего рода...

- Человек псу не спарринг-партнер, - сказал лось. - А волку тем более. Вряд ли кто-нибудь может этого не понять. У нас даже Старшая Ипостась сильнее человека на порядок.

- Да, - у Тео дернулась щека. - Но ты, милый, забываешь: у человека может быть нож, устройство для электрошока, меч, пистолет, наконец. А зверя можно накачать наркотой, чтобы двигался помедленнее. О поединках с человеком в равных условиях никто и не говорит. Дело ведь не в том, кто сильнее, а в том, чтобы заплативший деньги крутым себя почувствовал. И шкуру постелил в гостиной...

Лось положил кусок хлеба на стол. Тео отчетливо почувствовал, как внутри зверя с лязгом упали металлические створы, закрывающие душу для доверительных контактов. Мускулы лося напряглись, а бледное лицо с горбатым носом стало еще бледнее и превратилось в маску куда более неподвижную, чем лосиная морда. Вот этого еще не хватало.

- Ты же сам понимаешь, - начал Тео, но лось холодно перебил:

- Я все понимаю.

Тео подумал, что встать и уйти, чтобы отправиться на поиски друга в одиночку, лосю мешает только абсолютное незнакомство с городом и желание дождаться приезда Хольвина. Все осторожное общение, все симпатии, на которые лесной зверь пошел, как на компромисс, через внутренний протест - все рушилось.

Дикарь, подумал Тео грустно. Лес с городом не мирится. Горожане сами виноваты, да, но ведь не все же горожане - грязные подонки, в конце-то концов! Только как ему объяснить...

На помощь неожиданно пришла Лилия, которая и не подумала убраться к себе в диспетчерскую. И повела она себя самым невероятным образом: обошла стол, присела на корточки рядом с креслом и принялась гладить руки лося. Тот покосился с ледяным презрением, но Лилию это не смутило.

- Гады, - сказала она с неожиданной страстной силой. - Гады, ненавижу мертвяков! Я вместе с тобой туда пойду, мы с тобой по стенкам размажем эту дрянь. Хорошо у вас в лесу, чисто - а у нас вот завелись паразиты, никак не очистимся, ненавижу...

Лицо лося чуть оттаяло. Лилия взяла его руку и прижала к своей груди.

- Веришь, что я - как ты? Вот послушай.

Тео поразился: лось улыбнулся бледной тенью улыбки.

- Ты - Хозяйка?

- Ну что ты, зверь дорогой, какая же я Хозяйка! Я из дома сбежала, у меня отчим полумертвый, а ты говоришь... Я просто живых очень люблю, а в городе сложно живым, тяжело, все полудохлые, все норовят себя убить или других... Попроси господина капитана, чтоб мне остаться. Я с вами пойду, мы вместе будем драться.

Лось вопросительно взглянул на Тео.

- Конечно, пусть остается, - согласился Тео поспешно. Интересные задатки у девчонки, думал он. Мало кто может вот так с диким зверем. У лося же звериная суть была уже на подходе; двоесущные - создания непредсказуемые, как граната без чеки, в любой момент могут рвануть... а взбешенный лось не так уж безопаснее волка. Отчаянная девчонка. Неужели вправду Хозяйка?

А Лилия тем временем уже уселась на ручку кресла, перебирала лосю волосы. Зверь смотрел на нее искоса, но вполне дружелюбно, а она ворковала:

- Я вот все думаю - как это лось умудрился подружиться с собакой... Ты жил в доме у Хольвина, да? Я его видела пару раз, знаю, что он - посредник между городом и лесом в северной области и настоящий Хозяин, но не разговаривала с ним никогда... он твой друг?

- Да, - сказал лось.

- Вы в лесу познакомились, да?

- Нет, - сказал лось с улыбкой, похожей на человеческую ностальгическую улыбку. - Я сам пришел к его дому. Я был совсем маленьким, а попал в большую беду... и Хольвин меня приютил.

- Хочешь молока? - Лилия налила молока в пластиковый стаканчик.

- Хочу. Все любят молоко... даже самые храбрые хищники. И все любят, когда их гладят, потому что это напоминает детство... мать напоминает. Не знаю, как у людей, а для нас это серьезно... мне Хольвин тогда тоже молока предложил... когда было очень страшно и грустно.

Лось взял стакан и понюхал, потом отпил глоточек и поставил.

- Что-то не так? - спросила Лилия.

- Не знаю. Оно не пахнет живым и на вкус неживое. То было другое, - лось грустно улыбнулся.

- Расскажешь?

- Я не умею рассказывать долго. И лучше бы спать в эту ночь. Когда спишь - лучше слышно Рамона.

- Ну хотя бы коротко?

Тео вышел. Лось снова доверял людям, не стоило разрушать эту хрупкую, трудно устанавливаемую связь. Девочка должна войти в состав опергруппы; нужно сказать ее коллегам, чтоб справлялись без нее... ишь ты, диспетчерша! И дело намечается серьезное...

Хорошо бы только убедить высшее начальство, что убийство двоесущных для забавы - дело серьезное. Впрочем, лось намекнул на мертвяков - это повод. А ребята пусть пока отдыхают... что там у них за лосиная былина, однако?

Лосенок.

Локкер почти ничего не знал об этой старой вражде - он был слишком мал, чтобы родители посчитали необходимым посвящать его в такие дела. Читать следы он еще только учился, поэтому не придал полоскам содранной коры на сосне особого значения - это же не волк нацарапал. И не понимал, отчего мама тревожится.

Правда, ее тревога заставляла его и его сестричку Лорис замирать и настораживать уши, как только рядом хрустнет ветка - но это был не страх, это было послушание. В уши не попадало ничего интересного: птичьи голоса, далекое печальное пение русалок, мышиное шуршание, жужжание пчел и шмелей над кипреем. Кипрей густо зарос старое пожарище с обгорелым пнем, в который когда-то давно, когда он еще был деревом, ударила молния - получился малиновый такой сладкий островок в зеленом лесу... Дался же этим жужжучим наш кипрей, думал Локкер, объедая соцветия. Вкусно - но не сжевать бы пчелу. Еще ужалит в язык... Локкер не любил тех, кто жужжит и кусается. Хорошо еще, что прошло время слепней - они кусаются ужасно больно - а пчелы и шмели вроде бы не нападают без нужды. Они кровь не пьют. Они просто тоже любят кипрей, как и Локкер. Им тоже сладко.

А Лорис хотела купаться. Отрывалась от цветов, тыкала Локкера в бок безрогой головкой, взбрыкивала - она могла и не перекидываться, чтобы объяснить. Близнецы и так прекрасно понимали друг друга - с взгляда, с жеста. Жарко. Хочется к реке. Рядом же река. Ладно бы мама кормилась - кругом кипрей, заросли ивняка, славное местечко для завтрака - но ведь она почти не ест. Встанет - и слушает, встанет - и слушает. Что слушает?

Мамины мысли обычно текли где-то рядом с мыслями близнецов. Если хорошенько сосредоточиться и захотеть - услышишь, что мама думает, а если мама захочет быть услышанной - если испугалась или сердится - тогда ее голос внутри головы громок и отчетлив. А сейчас ничего не слышно, кроме тепла. Может, мама думает о папе? О взрослых делах, для которых близнецы еще малы?