– Рэндалл! – повторил он непонимающе. – Мелани Рэндалл. С вами все в порядке, лейтенант?

– Я начинаю.., я думаю, да. Значит, это жена Френсиса Рэндалла?

– Да! – Я допил скотч. Нужно было взбодриться.

– Начнем сначала, – предложил я. – Знаете ли вы младшую Рэндалл, Алису?

– Алису? Так бы сразу и сказали. – Он казался раздосадованным, что было понятно. – Да, я знаю ее.

– Позволю себе спросить: знаете ли вы ее близко, так сказать интимно?

– Возможно.., ну и что?

– Когда вы видели ее в последний раз?

– Вчера вечером. Она была здесь часа за два до начала представления и ушла до десяти. С ней что-нибудь случилось?

– Где вы были, скажем, между десятью и полуночью?

– Здесь.

– Можете доказать?

Выигрывая время, он зажег сигарету.

– Я обязан это делать, лейтенант?

– Возможно. Кто вас видел?

– У вас есть выбор: Тони – метрдотель и Тина, девушка, которая только что здесь была. Я не выходил отсюда весь вечер, и они оба заходили сюда. Тони как раз после десяти, а Тина перед своим первым выходом, то есть около половины двенадцатого.

– Это я проверю.

– Из-за чего шум, лейтенант? Алиса совершила какую-нибудь глупость? Вы знаете, эта девочка и мухи не обидит.

– С ней случилась беда! Кто-то повесил ее на дереве этой ночью.

Дюк Амой стал зеленым, за исключением двух красных пятен на щеках.

Он проговорил:

– Значит, она умерла?

– А как вы думаете?

– Невероятно… Алиса! Но это…

– Давайте, Амой, шевелите извилинами. Одно верно: или у вас есть алиби, или его нет. И даже если алиби есть, возможно, вы за него хорошо заплатили. В любом случае я все узнаю. Вы единственный, у кого был мотив для убийства.

– Какой мотив? – спросил он.

– Она была девочкой, с которой вы проводили уикэнды, но это не мешало вам развлекаться с ее невесткой. Возможно, она узнала об этом и пригрозила обо всем рассказать брату, и тогда…

– Вы свихнулись! – закричал он возмущенно. – Алиса ничего не знала о Мелани, как и та об Алисе. Вы принимаете меня за дурака?

– Да. Вы даже внешне на него похожи.

– Хорошо, хорошо, – сказал он, вздыхая. – Раз вы так думаете, ладно, давайте докажите это! Чего вы ждете? Я вам вот что скажу: вы ничего не сможете доказать по одной простой причине – я не выходил отсюда весь вечер, и у меня есть два свидетеля, которые это подтвердят.

– Посмотрим. Пригласите метрдотеля и не забывайте, что вопросы задаю я.

– Мне нечего терять, – пробурчал Амой, поднимая трубку.

Через десять минут я вынужден был признать, что он прав. И метрдотель, и певица подтвердили его слова. Они были категоричны относительно времени, и так как мне не удалось переубедить их, я отступил.

Когда они ушли, Амой с улыбкой откинулся на спинку кресла:

– Я же вам говорил, лейтенант! Я не выходил отсюда.

– Я вам верю, по крайней мере в данный момент, – сказал я немного разочарованно.

– Не хотите ли еще выпить?

– Не утруждайте себя, – проговорил я. – А то от напряжения у вас парик свалится.

– У меня нет парика! – завопил он. – У меня свои волосы.

– Я уже вам говорил: каждый несет свой крест.

Жалкая реплика.

Я покинул его кабинет и клуб, где клиента ожидало истинное уединение, так что две родственницы могли приходить к одному и тому же парню, в один и тот же кабинет, никогда не встречаясь.

Усевшись в машину, я снова посмотрел на часы. Было половина пятого. Я решил, что на сегодня хватит, и направился домой.

Едва я коснулся головой подушки, как зазвонил телефон. Я снял трубку и положил ее рядом с аппаратом.

Было девять часов, когда я открыл глаза. Совершив, как обычно, турне в ванную и кухню, я прибыл в офис шерифа в десять утра.

Хорошенькая белокурая головка секретарши шефа повернулась ко мне.

– Ну, лейтенант, я должна вам кое-что сказать, – удовлетворенно заявила Аннабел Джексон. – Образ жизни, который вы ведете, наконец наложил на вас отпечаток. Сегодня вы похожи на старика!

– Вы знаете, что говорят о людях, которые живут в стеклянных домах? Им всегда нужно "раздеваться в темноте! – С этими словами я вошел в кабинет шерифа.

Лейверс был похож на человека, который, пережив жестокую грозу, обнаружил, что болен чумой.

– Полник дал мне более или менее точный отчет о том, что произошло у Рэндаллов вчера вечером, – заявил он сухо. – Вы не вернулись с ним в офис, и я предположил, что вы отправитесь допросить некоего Амоя. И так как вас не было до половины пятого, я решил, что вы больше и не появитесь. – Его голос вдруг перешел в рычание. – Позвонив вам домой и убедившись, что у вас снята трубка с аппарата, я решил, что мне тоже пора в постель. Мне надоело тешить себя иллюзиями, что вы работаете на меня!

– Я устал… А что касается блондинки, то успокойтесь, она не дождалась моего возвращения.

– Вы.., вы… – Он откинулся на спинку кресла. – Ладно, Уилер, не будем больше об этом. Я не могу позволить себе тратить энергию попусту. Что там с Амоем?

– У него алиби.

– Достаточное для суда?

– На первый взгляд да. Но оба свидетеля – его служащие. Если нам удастся доказать, что он их принудил, все изменится…

– Это возможно?

– Утверждать не возьмусь.

– А это клеймо “Р”? У вас есть идея?

– Никакой.

– Ну, это слишком! – воскликнул он. – У нас на руках убийство – и никаких улик! Ни следов, ничего! Нужно что-то делать, Уилер, и быстро! С Рэндаллами так нельзя. Они пользуются большим влиянием. У них длинные руки. Они уже начинают шевелиться.

– Конечно, шериф, – вежливо согласился я. В этот момент дверь внезапно открылась, и в кабинет влетел доктор Мэрфи.

– У вас что-то есть? – поинтересовался шериф.

– Его преследуют призраки былых врачебных ошибок, – объяснил я Лейверсу. – Они все время гоняются за ним, поэтому он время от времени не выдерживает и принимается бегать.

Ноздри Мэрфи дрожали.

– Скетч, который вы разыграли, ничего не стоит, сэр, – заявил он солидно. – Я предпочитаю видеть вас в обычной роли – лейтенанта полиции. В ней вы действительно презабавны!

– А кроме этого, что вас еще забавляет, доктор? – спросил шериф.

– Это касается Алисы Рэндалл. Содержимое ее желудка более чем показательно…

– Б-р-р-р… – произнес шериф, закрывая глаза.

– Нембутал, – заявил Мэрфи. – Лошадиная доза.

– Потому не было ни борьбы, ни крика, когда убийца вытаскивал ее из дома, искал лестницу и вешал ее на дереве, – заметил Лейверс. – Чем больше я размышляю, тем больше прихожу к выводу, что убийца – сумасшедший.

– А клеймо? – спросил я Мэрфи.

– На мой взгляд, оно нанесено за несколько минут до смерти.

– Нембутал сделал ее нечувствительной к боли? Мэрфи пожал плечами:

– Трудно сказать… Возможно.

– Это преступление безумца, – повторил шериф. – Ее изнасиловали?

– Не так давно, – лаконично ответил Мэрфи. Шериф покачал головой и заметил:

– Если вы хотите пошутить, мне кажется, момент выбран неудачно.

– Я никогда не шучу такими вещами! – заявил Мэрфи. – Я давал клятву Гиппократа! Вы задали мне вопрос, я на него ответил. Нет, вчера вечером ее не насиловали, но она была изнасилована сравнительно недавно.

– Хорошо, – пробурчал Лейверс. – Примите мои извинения. А теперь будьте любезны, уточните.

– У нее двухмесячная беременность, – просто ответил Мэрфи.

Я сидел на старинном стуле резного дерева перед миссис Лавинией Рэндалл. В это утро на ней было все то же черное платье, та же нитка жемчуга на шее. Даже макияж не скрывал нездорового цвета лица, но голубые глаза смотрели так же холодно.

– Прошу прощения за вчерашний вечер, – сказала она сухо. – Доктор утверждает, что это сердце, но он не понимает. Это просто результат волнения, и все. Что вы обнаружили, лейтенант?

– Вы знаете, что ваша дочь посещала некоего Дюка Амоя, владельца ночного клуба в Пайн-Сити?