В 1975 году французский нейрофизиолог Мишель Жюве теоретически обосновал, что сновидения (которые он определил как «парадоксальный сон») задействуют генетические программы,., служащие для реорганизации мозга. Его обширные исследования, проведенные на кошках, подтверждают эту теорию.

Э. Л. Росси

Животные, развитые менее чем рептилии, действуют почти полностью на основании инстинктов. Запрограммированное поведение подходит практически к любой ситуации. Но закрепленные поведенческие модели не очень хорошо приспособлены к переменам; животному индивидууму требуется большая свобода поведения. Поэтому рептилии эволюционировали, в результате чего возникла новая рептилия-одиночка с более широким спектром возможных поведенческих моделей, чем те, что были заложены в нее при рождении. Следовательно,., для этого примитивные сновидения должны были тесно переплестись с более сложным сознанием, что позволило индивидуальной особи адаптироваться к окружающим условиям.

При такой точке зрения сновидения являются центральной частью целостной системы сознания, а не какой-то рудиментарной аномалией. Во сне можно «опробовать» огромное множество будущих поведенческих моделей. Логически незавершенные сновидения будут повторяться со всевозможными вариациями до тех пор, пока проблема не будет решена. Сновидения, имевшие неудовлетворительный конец, будут повторяться реже, чем сны, имевшие удачное завершение. Любые вариации сновидений, увенчавшихся успехом, будут, вероятнее всего, повторяться время от времени.

В этом свете сложная социальная и эмоциональная жизнь млекопитающих может представляться как отражение повышенной усложненности и их сознания и их сновидений. Дело не в том, что явилось причиной, а что следствием, скорее здесь имеет место обоюдное влияние: повышенная сложность сознания и сновидений, приводящая к повышению сложности поведения, которая, в свою очередь, приводит к дальнейшему усложнению сознания и сновидений, и так до бесконечности.

Ранее в этой главе я выдвигал предположение, что с возникновением неокортекса эмоциональная сложность сновидений, доступная млекопитающим, способна перейти на более высокую качественную ступень. Сновидения приматов должны были стать гораздо более «совершенными» в плане моделирования ситуаций реального мира, особенно визуальной реальности. Они могли бы положить начало отражению размышлений по поводу опыта, а не просто непосредственного опыта. И наконец, подобно сознанию приматов, в сновидениях должен был появиться примитивный язык, возможно, язык символов. По мере совершенствования неокортекса у людей всем этим характеристикам надлежало соответствующим образом развиться в их сновидениях. Без сомнения, именно это и наблюдается в наших сновидениях:

поразительный визуальный ландшафт, превосходящий по качеству тот, который мы видим в дневное время, поскольку во сне может появиться любой образ или цвет, необходимый для создания эмоциональной картины, которую желает «выстроить» сновидение;

все уровни отражений: от сновидений, в которых человек, видящий сон, непосредственно не присутствует, а выступает в роли стороннего наблюдателя, до сновидений, во всех событиях которых сновидец принимает самое непосредственное и глубокое участие; даже до столь ясных сновидений, когда люди осознают, что видят сон, и могут даже каким-то образом изменить свое сновидение, продолжая при этом спать и пребывать в сновидениях;

язык символов, настолько хорошо развитый, что поддается успешной интерпретации на любом из целого ряда уровней, начиная от редукционистского подхода Фрейда и кончая расширением юнговского анализа сновидений, вплоть до применения разнообразных эклектических методов, которые в настоящее время используются различными школами интерпретации сновидений. Самым привлекательным является то, что какой подход к анализу сновидений ни избери, он непременно окажется «золотоносным»,

Другими словами, характеристики человеческих сновидений точно соответствуют тому, чего можно было бы ожидать на основании изучения истории развития мозга. В свете этой истории утверждение Юнга о том, что в сновидениях мы можем получать доступ к информации накопленной не в течение нашей жизни, а в течение существования всего нашего вида, уже не представляется так уж «притянутым за уши». Его модель сознательного и бессознательного, взаимодействующих в сновидениях, выступает как разумное описание реальности, отвечающее современным научным данным.

В соответствии с вышесказанным, могу добавить, что пиетет, с которым Юнг относится к сновидениям, не нуждается в дальнейшей защите. И потому без всяких угрызений совести посвящаю заключительную часть этой главы обсуждению практической значимости сновидений. Мой рассказ лишь слегка затронет тему работы над сновидениями, но я надеюсь, что смогу по крайней мере вдохновить читателей на то, чтобы они обратили более пристальное внимание на свои сновидения.

Сновидения и сознание

Поступки не нуждались е том, чтобы их изобрели, они просто совершались. Мысли, напротив, являются относительно недавним изобретением... Сначала [человека] подвигали на поступки бессознательные факторы, и только спустя много времени человек начал размышлять над причинами, которые двигали им; затем потребовалось достаточно длительное время, прежде чем человек пришел к абсурдному выводу о том, что он подвигает на поступки сам себя - человеческий ум был не в состоянии разглядеть иные мотивирующие факторы, помимо личных.

К. Юнг

Как мы могли убедиться, сознание представляет собой совсем недавнее явление. В течение миллионов лет животные и люди «ухитрялись» рождаться, проживать жизнь и умирать без полного осознания самих себя, что и считается сознанием. Мы способны чувствовать радость и грусть, надежду и страх, не осознавая, что испытываем эмоции. Отсутствие сознания не превращает нас в роботов, действующих исключительно по заданной схеме; динамика бессознательного гораздо сложнее любой схемы.

Несмотря на то, что архетипы, необходимые для нашего развития, уже заложены в нас с рождения, трудно найти двух людей (или, иначе, животных), у которых наследственные поведенческие модели и образы проявлялись бы совершенно одинаково. Хотя в основании поведения лежат бессознательные силы, в жизни перед нами открываются многочисленные возможности выбора (правда, мы часто не осознаем, что у нас имеется выбор). Тем не менее верно и то, что сознание определенно привносит что-то новое в правила игры, которая называется жизнью.

Причина существования сознания и стремления к его расширению и углублению очень проста: отсутствие сознания осложняет жизнь. В этом и заключается очевидная причина того, почему матушка Природа соблаговолила наделить нас сознанием, которое является самым чудесным из всех ее чудес.

К. Юнг

Является сознание высшим достижением природы или нет, несомненно одно — это новейшее ее достижение. Никто не относился к сознанию и героическим попыткам индивидов повысить уровень сознания с таким уважением, как Юнг. Процесс индивидуации, который тщательно изучался Юнгом и каждый аспект которого будет обсуждаться в этой книге, представляет собой расширение сознания. Но любое сознание возникает из бессознательного, которое в конечном счете является матерью всего сущего. Сновидения же располагаются на магической границе сознания и бессознательного.

Таким образом, основные изменения нашей жизни символически отражаются как в зеркале в сновидениях задолго до их появления в реальной жизни. Иногда это становится ясно только впоследствии, когда мы получаем возможность проанализировать длинный ряд сновидений. Часто в период, непосредственно предшествующий коренному перелому в жизни человека, ему может явиться единичное сновидение, где в символической форме представлен весь ход последующего развития. Сновидение настолько исполнено смысла, что невозможно до конца понять его, когда оно появляется первый раз. Позже человек может увидеть «вспомогательные» сны, указывающие отдельные направления, по которым могут идти предстоящие перемены. Постепенно, но неизбежно возникают сновидения, по мере того как проясняется сознание. Любой сознательный сдвиг, любое сознательное сопротивление могут сопровождаться циклом сновидений: «Во сне мы создаем мир, который создает нас» (Р. Гроссингер).