Однако самого по себе сознания иногда бывает недостаточно для продвижения вперед, как бы ни велики были наши усилия. Рассмотрим, как каждый из нас подходит к решению жизненных неурядиц. Вначале мы пускаем в ход все наши традиционные инструменты сознания, уверенные в том, что проблема поддастся напору, подобно многим другим проблемам в прошлом. Но если ни один из наших обычных методов не срабатывает и проблема достаточно серьезна, то происходит нечто новое: наша эмоциональная энергия направляется в область бессознательного. Там ее «созревание» в конечном итоге приводит к новому решению.

Как у индивида, так и у вида сознание развивается рывками. До тех пор пока существующий у нас уровень понимания достаточен для решения проблем, вид практически не претерпевает изменения. Но при возникновении новых обстоятельств сознание совершает скачок. Традиционная дарвинистская теория эволюции путем естественного отбора, похоже, уступает место теории эволюционных скачков в критические моменты времени.

Вероятно, самое оригинальное описание такого водораздела в развитии самосознания сделано не психологом, а профессором литературы и этаким интеллектуальным возмутителем спокойствия - покойным Маршаллом Маклуэном. После выхода в свет «Gutenberg Galaxy» в 1962 году и особенно «Understanding Media» в 1964 году Маршалл Маклуэн ворвался на мировую сцену как никто до и после него. Маклуэн стал звездой средств массовой информации, и его постигла судьба всех звезд — серьезная публика его не приняла. В конце концов, что это за важная птица, к которой прислушивается столько людей? Правда, несмотря на рекламную шумиху вокруг Маклуэна, надо признать, что некоторые из его идей отличались удивительной оригинальностью, и эти идеи представляют для нас интерес.

Короче говоря, Маклуэн утверждал, что изобретение Гутенбергом подвижных литер в XV веке повлекло за собой изменение самого сознания. Перед тем как появились и стали доступны книги, миром правил звук, затем скипетр власти захватило зрение. Маклуэн первым понял, насколько велико различие между этими двумя мирами. Мир звука не локализован — он вокруг нас. Звуки поступают «отсюда», или «оттуда», или отовсюду. Каждый звук важен сам по себе. Маклуэн считал, что первые слова отражали природу, имитировали ее. Каждое слово было живым само по себе, каждое слово было магическим.

В таком мире мы едва ли сможем развить в Себе сильное чувство «самости» в противопоставление определенному «другому». Люди слышащие скорее всего будут жить в мире «мистического участия» (participation mystique) в окружающей среде. Термин «мистическое участие» был введен антропологом Люсьеном Леви-Брюлем и широко использовался Юнгом. Этот Термин описывает состояние сознания, которое, как полагали оба исследователя, характерно для «примитивных» людей. В этом состоянии наши мысли и чувства находятся как бы вне нас, подобно звукам физического мира. Хотя мир наполнен смыслом, истинного сознания нет, так как все сливается со всем.

Чем ограниченнее поле сознания человека, тем многочисленнее психические содержательные элементы (образы), которые посещают его в виде как бы внешних явлений. Они могут иметь образ духов или магических сил, проецируемых на живых людей (маги, ведьмы и т. д.)... (когда это происходит, начинают говорить даже деревья и камни)...

К. Юнг

В эпоху массовой грамотности зрение стало преобладающей функцией, а чтение - самым мощным умением. Книги состоят из слов, слова из букв. Мозг должен обработать буквы, чтобы составить слова, а затем слова, чтобы составить предложения, и предложения, чтобы сформировать идеи. Поскольку буквы можно расположить различными способами для составления слов, мы рассматриваем слова как взаимозаменяемые блоки, из которых складывается сообщение. Слова теряют таинственность. Через какой-то промежуток времени ум начинает работать в линейном режиме. Он структурирует реальность в последовательные информационные куски, подобно буквам в слове и словам на странице. Мы начинаем представлять себе реальность как последовательность причины и следствия, где каждое следствие является причиной другого следствия. Мир перестает быть живым, он превращается в машину.

Как ни парадоксально, но эта дегуманизация связана с сознанием. Мы начинаем понимать, что наша личность отделена от всех «вещей» вне нас. До тех пор пока люди слышащие связаны с окружающим их миром через «мистическое участие», они — одно целое с громом и молнией, с убитым ими бизоном или с овцами, которых они пасут. Когда мир начинает восприниматься как состоящий из различных «вещей», может сформироваться «я», не являющееся ни одним из этих вещей.

Мир вокруг нас (и внутри нас) непрерывен. В реальности нет границ, за исключением тех, что созданы сознанием. Гора — это только гора, поскольку мы решили отделить ее от ее окружения. Животное — это только отдельное существо, поскольку мы его так для себя определили. Если бы наше зрение было гораздо более точным, мы бы определили каждую клетку кожи как отдельную сущность. Или если бы мы «видели» реальность как нечто выделяющее теплоту, мы могли бы определять части животного как целые сущности или, возможно, стадо животных как целое. Сознание представляет собой подвижную конструкцию, которая в значительной степени определяется нашей жизнью, а именно жизнью существ, наделенных органами чувств с определенными сенсорными ограничениями.

Сознание делит целостность мира на маленькие куски такого размера, который позволяет нашему относительно примитивному мозгу их ассимилировать. Но то, что появляется в сознании, должно начинаться как зачаточное изображение в бессознательном, медленно проявляющееся в сознании. Представьте себе сознание (в самом широком смысле этого слова) как свет и кинопроекторе. То, что появляется на экране как движущееся изображение, на самом деле серия отдельных снимков. Движение, которое мы наблюдаем на экране - всего тишь результат наших сенсорных ограничений, т. е. если интервал между кадрами достаточно короток, наш мозг воспринимает две последовательные сцены как непрерывные, а любые различия между двумя сценами интерпретирует как движение. Сознание - это свет (вот где тайна, не так ли?), который проецирует снимки реальности, где каждый сам по себе статичен. Эти снимки проходят через наш мозг настолько быстро, что производят иллюзию движения и непрерывности. Естественно, что осознание своего «я» началось не в XV веке. Какая-то степень самосознания была у нас всегда. Однако Маклуэн обозначил в человеческой истории водораздел, точку, в которой образовалось массовое сознание, и он связывает ее со зрением. Как мы уже видели, неокортекс, наиболее развитый из трех типов мозга в модели Маклина, можно справедливо назвать зрительным мозгом, настолько сильно он связан со зрением. И этот самый недавний по времени мозг появился три миллиона лет назад!

По мере того как человечество становилось все более зависимым от зрения, какая-то степень сознания (в юнговском определении этого слова) неизбежно должна была появиться. И, несомненно, оно совершило количественный скачок у тех, кто был грамотен. Однако до изобретения подвижных литер сознанием обладало счастливое меньшинство; большая часть мужчин и женщин жили бессознательно, как и животные. В момент появления подвижных литер сознание, очевидно, было готово к новому скачку, и эти литеры стали удобным инструментом эволюции.

Целостность памяти

То, что Фрейд называл просто бессознательным, Юнг называет личным бессознательным (в отличие от коллективного бессознательного). Личное бессознательное достаточно значимо само по себе. Оно, по-видимому, включает в себя все впечатления нашей жизни независимо от того, попадали они в наше сознание или нет. Например, в настоящий момент я набираю слова на компьютере. Знаю, что эти слова появляются на м «ниторе. Обычно когда я пишу, это практически все, что воспринимаю. Мне не слышно гудения вентилятора в компьютере (а оно достаточно громкое). Мне не слышно более тихого жужжания кондиционера где-то в отдалении. Я не отдаю себе отчета в том, как чувствует себя мое тело на стуле (до тех пор пока все оно не начинает болеть от долгого сидения). Я не вижу книги справа и слева от монитора или книжную стенку позади него. Словом, не испытываю большую часть из тех ощущений, которые меня постоянно одолевают.