Сбитая с толку его настойчивостью, я потянула лямки вниз по своим рукам, нижнее белье спланировало вниз словно лист. Вокалист впился в тонкую ткань моей рубашки, поднимая ее, пока она не оказалась поверх моей груди. Ткань сидела так плотно, что мои уже и так ноющие соски выделялись сквозь нее, словно маленькие леденцы. Жадный рот Дреза опустился, массирую их прямо через одежду, посылая дрожь вниз по ногам.

Это было просто невозможно, но ему удалось сделать мою кожу еще более чувствительной. Зажмурившись, я откинула голову назад к стене. Приоткрыв рот, я тяжело дышала, мой язык пересох, пока все внутри меня увлажнилось.

Внезапно он отстранился от меня. Мне понадобилось какое-то время, чтобы я могла собраться и посмотреть на него, с болью осознавая, насколько были болезненны мои соски, как должно быть пылало мое лицо. Дрез нацепил на лицо жесткую ухмылку, его пальцы протягивали мне нечто маленькое и квадратное.

Презерватив, — поняла я. Когда я взяла его, мой взгляд зацепился за то, как буднично он расстегнул сои джинсы. Ткань натянулась, сдерживая его быстро затвердевший член.

— Иди сюда. — Привлекая меня вперед, Дрез обхватил мои запястья. Я позволила ему направлять себя, сердце трепыхалось от моей неуверенности. — На этот раз без ошибок. Я хочу, чтобы ты надела его на меня.

Каждый волосок у меня на теле покалывало. Ох, блядь. Я никогда не открывала упаковку с презервативом. При легком побуждении Дреза, его руках на моих плечах, я опустилась на колени перед ним. Оказавшись на одном уровне с его твердостью, я облизала губы. Я собиралась все испортить. Он бы понял, что я не знаю, что мне следовало делать.

На самом деле, у меня не было никакого плана, ничего по поводу того, чтобы рассказать Дрезу, что до прошлой ночи я была девственницей. Теперь, стоя на коленях с презервативом в руках, его лицом с нетерпеливым выражением надо мной, я столкнулась со всей изощренностью того плана, что был у него.

Я что, никогда не собиралась рассказывать ему об этом? Чувство вины заполнило мои вены, подвергая сомнению мои способности. Я собиралась просто отпустить все и надеяться, что ничего «не выплывет» наружу.

Нетерпеливая рука опустилась вниз, поглаживая мои виски, а потом двинулась выше. Прикрыв глаза, я сжала пакетик из фольги. — Дрез?

— М? — Он смотрел на меня, и под моим углом зрения он выглядел прекрасным ангелом. Ангелом, который упал так низко с небес, и теперь плыл в темном текучем грехе.

— Я … мне кое-что нужно рассказать тебе. — У меня перехватило дыхание от безуспешной попытки удержать эти слова. Если между нами с Дрезом что-то будет — что-то значимое — тогда я не могу скрывать это.

Его рука на моей голове двинулась вниз, скользя у меня за ушами. — Я слушаю, Лола.

Я знаю. Жаль, что ты не слушаешь, — подумала я с раздражением. Будучи не в состоянии встретиться с его любопытным взглядом, я сосредоточилась на презервативе у себя в руках. Это было сложно, мне хотелось уронить его и забыть. — Я никогда … ладно. Я никогда раньше не открывала презерватив.

Усмехнувшись, но без всякой неприязни, Дрез поигрывал с моими волосами. — Просто разорви упаковку.

— Нет … я имею в виду, что я никогда не держала в руках ни одного. — Мои глаза горели. Все дрожало и переполнялось, пока я сражалась с тем, чтобы сдержать слезы. — Никогда не держала в руках. Никогда даже не думала, чтобы натянуть хоть один на … на кого-нибудь, — я сглотнула, ощущая кислоту. — Никогда. До… тебя.

Дрезден замер, его пальцы застыли на моей голове. Его молчание было пыткой, и даже, если я и не была бы такой трусихой, то не посмотрела бы наверх, чтобы увидеть, что он делал. Я была освобождена от выбора — он обхватил мой подбородок, потянул его вверх, одновременно присаживаясь на корточки рядом со мной. В отражении безупречных зеленых глаз я увидела свою собственную бессильную скорбь. — Лола, — твердо произнес он, — ты пытаешься сказать мне, что я был первым парнем, с которым ты спала?

Дрожь добралась до самой моей сердцевины. — Да. Да, это именно то, что я хотела сказать. Мне так жаль, я должна была сказать раньше.

— Ты думала, что я что? Разозлюсь?

Потянувшись, я вытерла уголки своих глаз. — Черт, я не знаю, почему я плачу, это так глупо.

Я не ожидала услышать его смех, но, когда он рассмеялся, напряжение покинуло мое тело. Притянув меня ближе, Дрезден прижал меня к груди, зарывшись носом в мои волосы. — Дурочка. Почему меня должно было беспокоить была ты девственницей или нет?

Прикусив уголок своего рта, я заколебалась. — Ты всегда казался таким … ты просто знал, что делал. Было странно думать, что ты был у меня первым, но ты был со столькими …

Грубовато он дернул меня за плечи, отстраняя на расстояние. — Как бы ты узнала со сколькими я переспал?

— Нет! Просто ты… этим утром … все эти дела с презервативами.

— О, боже, Лола, — он вздохнул, смахивая слезы с моих щек. — Ты придаешь этому слишком большое значение. Я имею в виду, что у меня был только один презерватив с собой отеле, и как бы был «не при делах». Вот дерьмо, ты ведешь себя так, как будто я прикончил всю коробку за неделю до нашего знакомства.

Из меня вырвался смех, пробиваясь даже через ладонь, которой я прикрыла свой рот. Это было очень смешно, потому что я волновалась из-за пустяка. — Мне так жаль. Я на самом деле думала …

— Что я был каким-то подобием мужика-шлюхи. — Выгнув бровь, Дрез потрепал мои волосы. — Я даже не знаю, оскорблен ли я.

Мне было по-прежнему интересно сколько человек побывало в его постели. Борясь с последними отголосками и неловкостью моего смешка, я слабо улыбнулась. Но это совсем не важно. Спрашивать такое было бы очень странно. — Прости, если я испортила все настроение.

Вырвав презерватив из моих пальцев, он убрал его в карман и застегнул штаны. — Ты ничего не сделала. — Его губы прижались к моему лбу — это был самый нежный поцелуй из тех, что он дарил мне. Совершенно ошеломленная, я осталась на том же месте, где и была, открыв рот. Прищурившись, глядя на меня сверху вниз, Дрезден с ворчанием поправил свои штаны. — Если ты останешься там внизу, то я буду испытывать непреодолимое желание продолжить все.

Ухмыльнувшись, я поднялась на корточки. — Что останавливает тебя?

С разочарованием почесав свой затылок, вокалист вытащил свой телефон. — Barbed Fire заканчивают свое выступление. Бренда убьет меня, если ты, по крайней мере, не переоденешься в чистую одежду до своего выхода. Мой телефон вибрирует как ненормальный последние пять минут.

От этого мой сердце сжалось от нехороших ощущений. О, нет. О, нет, нет, нет.

Закружившись словно в вихре, я натянула свой лифчик обратно и дернула дверь трейлера. К своему разочарованию, мне понадобилось мгновение, чтобы вспомнить, что она закрыта.

Я на самом деле пропустила выступление Шона.

Дрезден сделал это. ОН заставил меня забыть, и я могла ругать только саму себя.

И я ругала себя…

Ладно.

Это была легкая часть.

Холодный вечерний воздух захватил меня. Я едва ли ощутила это, ноги несли меня к Belly Up. Вокруг задней двери слонялась охрана, но им было достаточно взгляда, чтобы рассмотреть меня и не задерживать меня.

Это было странно. Не так давно такие же охранники бросили меня прямо на землю перед автобусом the Headstones. Они вытерли ноги о мою мораль, все потому что они не знали, кем я была.

Теперь они знали.

Поэтому они просто не обратили на меня внимание.

— Шон! — Мои ботинки стучали по сцене, мой внимание было рассредоточено вокруг, пока я пыталась увидеть своего брата среди команды, настраивавшей аппаратуру. Даже там, в тени комнаты, вопли кричащей толпы были просто оглушительны. — Шон! Шон, где … Шон!

Единственный намек на то, что он услышал меня, был короткий взгляд через плечо. Потом мой старший брат начал двигаться, следуя за группой в заднюю часть здания. Однако я не собиралась сдаваться. Страх, снова зародившийся во мне, был предупреждением, грозящим, что если я не объяснюсь с Шоном прямо сейчас…