— Как-то раз я пытался его убить.

Я застыла, уставившись на него.

Лицо Ревика оставалось пустым, и он всё ещё подпирал подбородок ладонью.

— Совет меня остановил, — он фыркнул, стиснув зубы. — Ну. Балидор меня остановил. После этого со мной «провели беседу». Они предприняли шаги, чтобы убедиться, что я больше не переступлю черту с тобой.

Я хмуро всматривалась в его лицо. В первую очередь я испытывала смятение.

— Ревик. С чего бы тебе пытаться его убить? Что, чёрт подери, такого случилось, что ты…

— Элли, — он поднял голову, и его акцент усилился. — Ты ревнуешь к проституткам. Что, если бы ты была рядом, когда мы с Элизой были женаты, и каждую ночь наблюдала, как мы трахаемся?

Почувствовав, как я вздрогнула, он кивнул, словно я только что подтвердила его слова.

— А теперь представь, что Элиза обращалась со мной дерьмово… и ты ничего не могла с этим поделать. Ты могла лишь смотреть и терпеть… и наблюдать, как я люблю её и трахаю её, ни о чём не догадываясь.

Он стиснул челюсти, посмотрев в потолок.

— Честно? Я едва могу находиться в одной комнате с этим сукиным сыном, — Ревик взглянул на меня, нахмурившись. — И я убил бы его. В тот день я не шутил. Им пришлось выстрелить в меня дротиком, чтобы остановить.

Я уставилась на него, подавляя неверие и пытаясь распутать его слова.

— Почему ты говоришь мне это? — спросила я наконец.

— Я подумал, тебе стоит знать.

— Вне контекста? — уточнила я, нахмурившись. — Без объяснения, почему? Иисусе, Ревик. Я не идиотка. Я понимаю, что ты чего-то здесь недоговариваешь…

— Да, — он один раз кивнул. — Так и есть. Но я не хочу рассказывать тебе остальное[9], Элли, — он посмотрел на меня, нахмурившись. — Остальное сейчас не имеет значение. И по правде говоря, не мне рассказывать тебе эту часть. Или этот кусок дерьма тебе расскажет, или нет. Я просто хотел, чтобы ты меня поняла. Поняла мою проблему с ним, и насколько всё серьёзно.

Осторожно наблюдая за мной, Ревик погладил меня по щеке тыльной стороной пальцев.

— Всё хорошо? — спросил он. — Мне не стоило всё это рассказывать?

Нахмурившись и снова недоумевая, я лишь смотрела на него.

По правде говоря, всё это начинало походить на один из примеров того странного культурного недопонимания, где у него имелись совершенно иные представления о том, кому надлежало рассказывать эту историю. В то же время, если это действительно касалось Джейдена, и Джейден что-то сделал мне, то может, Ревик прав.

Может, действительно не он должен рассказывать о таком.

Что более важно, может, это действительно не имело значения сейчас.

Однако подумав ещё немного, я резко шлёпнула его по груди.

Ревик резко вскинул взгляд, удивившись.

— Тебе надо справиться с этим, — я сурово показала на его лицо. — Мы совсем недавно стояли перед всеми нашими друзьями, богами, Предками… Тарси. Мы женаты. Я никогда от тебя не уйду. Ты идиот, если веришь в обратное, и тебе это известно. Люди пытаются нас убить, муж, — добавила я, снова шлёпнув его. — Мир, бл*дь, умирает. Мы не можем и дальше позволять себе такое поведение. Тебе нужно доверять мне. Мне нужно доверять тебе. Нам нужно преодолеть это, Ревик.

Когда он посмотрел на меня, весело приподняв одну бровь, я врезала ему уже сильнее, и Ревик рассмеялся, поймав меня за запястье.

— Ладно, ладно, — сказал он. — Я согласен.

Я услышала в его голосе облегчение и улыбнулась, когда он дёрнул меня поближе к себе.

— А ты всё чаще и чаще поднимаешь на меня руку, — сказал он с сильным немецким акцентом. — Мне надо начинать беспокоиться?

— И это говорит мне мужчина, который ранее пытался принудить меня к групповому сексу? — я фыркнула, пытаясь высвободить руку, чтобы снова врезать ему. — Который хранит от меня секреты? После того, как пообещал в наших свадебных клятвах, что не станет этого делать? — я подняла на него взгляд, невольно слегка улыбаясь. — Этот твой секрет окажется чем-то, похожим на ситуацию с дурацкой одеждой Лао Ху? Где ты месяцами позволял мне расхаживать перед всеми полуголой, и только потом сказал, в чём твоя проблема?

Его улыбка сделалась шире.

— Ситуация с одеждой… там всё было не так плохо. Отличный материал для мастурбации, — он расхохотался, когда я усилила попытки вырвать своё запястье. — Мне вообще ничего не пришлось додумывать, — он заржал ещё громче, когда я попыталась ударить его, выдёргивая другую руку из его ладоней. — У тебя не осталось тех платьев? Может, наденешь одно из них после душа?

Я врезала ему по плечу, и он засмеялся ещё сильнее, схватив меня за запястье и придавив всем весом. Он всё ещё всматривался в моё лицо, когда его глаза посерьёзнели.

— Кстати об этом, — хрипло произнёс он. — Пожалуй, я не дотерплю до душа, жена.

— Это тебя заводит? — переспросила я. — Что я пытаюсь тебя ударить?

— Ты совершенно голая и извиваешься подо мной, с этим светом в глазах? — произнёс он, улыбаясь. — Да, жена… в тысячный раз. Это меня заводит.

Я фыркнула.

— Я думала, от меня воняет блевотиной?

— Переживу. Хотя бы в течение ещё одного разика, — вжавшись в меня своей эрекцией, Ревик прикрыл глаза, когда моя боль усилилась.

— Можно я сделаю тебе минет? — пробормотала я, когда он опять вжался в меня. — До этого, имею в виду, — покрыв поцелуями его горло, я понизила голос, притягивая его своим светом. — Но тебе не разрешается орать на меня за то, что я тебя дразню. Всего разок ты должен мне позволить… и если будешь хорошо себя вести, я позволю тебе сделать то же самое. Ты можешь использовать верёвку и всё такое.

Боль заструилась из его света лентами, плавными и жидкими, и Ревик навалился на меня всем весом.

— Ага, — сказал он, мягко щёлкнув языком. — Ты говоришь мне такие вещи, а потом жалуешься, что у меня какие-то претензии в отношении тебя и других мужчин.

Я прикусила губу. Когда я начала убирать свой свет, Ревик крепче обнял меня и нахмурился.

— Мне это нравится, Элли. По правде говоря, мне это даже слишком нравится, — признался он, гладя меня по волосам. — Это всё ещё заставляет меня чертовски ревновать, когда ты делаешь это.

— Ревновать? — переспросила я, тоже нахмурившись. — Какие «другие мужчины»? Я собиралась делать это с тобой, Ревик.

— Теперь ты стала намного увереннее, — когда я открыла рот, чтобы запротестовать, он пояснил: — В плане секса, Элисон. Раньше ты была более стеснительной. Даже в лагере Повстанцев ты стеснялась. Ты просто редко отказывала. Но ты очень легко смущалась.

Он приподнял моё бедро, заставляя обхватить его за талию, и вошёл в меня, не дожидаясь моего ответа. Я всхлипнула, когда он вошёл в меня до упора, а потом пошёл дальше, удлинившись прежде, чем мой разум сообразил. Я стиснула его руки, и Ревик прикрыл глаза. Я ощутила, как усиливается его боль, когда он поднял веки, наблюдая за переменой выражений на моем лице.

— Но я слышу тебя, жена, — добавил он, часто дыша. — Клянусь, слышу.

— Ты просто предпочитаешь игнорировать меня, — парировала я. У меня перехватило дыхание, когда он вошёл глубже. Когда я открыла глаза, Ревик серьёзно покачал головой.

— Нет, — сказал он. — Я не игнорирую тебя. Вовсе нет.

Я рассмеялась, не сумев сдержаться, и он тоже улыбнулся.

— Тебе нравятся мои руки? — хрипло спросил он. — Я почувствовал это. На субмарине.

— Мне нравятся многие твои части. Но да, у тебя сексуальные руки… и ладони, — добавила я, когда он накрыл одной из них мою грудь. — И ступни твои мне тоже нравятся, — я ахнула, когда он жёстче вошёл в меня. — Боги, Ревик. Ты совсем не дашь мне поиграть с тобой? Я же попросила по-хорошему.

— Пока что нет, — он усмехнулся, снова вколачиваясь в меня. — Ты поиграла со мной в первый раз, и я едва с катушек не слетел, — когда моя боль усилилась, Ревик закрыл глаза, и на его лице промелькнуло напряжение. — Мне надо нарастить ментальную стойкость прежде, чем я позволю тебе опять сделать это со мной…

Когда я расхохоталась, он улыбнулся, но его лицо по-прежнему оставалось напряжённым.

— Мне надо немного вытрахать свою ревность, жена. Ревность и всё остальное, — он испустил тихий хриплый вздох, опять толкнувшись в меня. — …Пока ты не разозлилась и не начала снова бить меня.

— И всё остальное? — переспросила я.

Он серьёзно посмотрел мне в глаза.

Но не ответил.

Схватив мои бёдра, он жёстче вошёл в меня. Когда он повторил движение, его веки наполовину опустились. Затем Ревик упёрся одной ногой в пол, ладонью придавил меня и вцепился в спинку дивана. Он весь отдался движению, стискивая меня всё крепче и крепче.

Его глаза продолжали источать тот нечеловеческий свет, когда он потерял контроль.

И всё же, в те несколько секунд перед тем, как от интенсивного жара перед глазами всё размылось, я смотрела на него и опять задавалась вопросом, что такого он мне не рассказывает.