Высоко над головой Мартина, в ночном небе безмолвно парил спутник КН-11 Национального управления рекогносцировки США. Предыдущим поколениям американских спутников-шпионов приходилось накапливать снимки и через определенные промежутки времени сбрасывать капсулы с пленкой, которые подбирали и обрабатывали уже на Земле.

Спутники типа КН-11, сложные сооружения длиной 64 фута и массой тридцать тысяч фунтов, намного умней. Они автоматически преобразуют изображения участков поверхности планеты в электронные импульсы и потом передают их – но не вниз, на Землю, а вверх, на другой спутник, располагающийся на более высокой орбите.

Второй спутник обращается вокруг Земли по геостационарной орбите. Это значит, что он летит в космосе с такой скоростью и по такой траектории, что постоянно находится над одной и той же точкой поверхности планеты. В сущности, такой спутник как бы висит над Землей.

Получив закодированную информацию от КН-11, геостационарный спутник передает ее или сразу на территорию США, или, если кривизна поверхности планеты не позволяет этого, на другой геостационарный спутник, который занимает более удобную позицию и может посылать сигналы своим американским хозяевам. Таким образом, Национальное управление рекогносцировки получает фотоинформацию «в реальном масштабе времени», то есть через несколько секунд после того, как были сделаны снимки.

В военных конфликтах спутники КН-11 дают огромные преимущества. Они могут, например, зарегистрировать колонну вражеских войск на марше и передать эту информацию так быстро, что у генералов останется вполне достаточно времени, чтобы организовать воздушный налет и разгромить колонну. Несчастные солдаты так и не узнают, каким образом истребители-бомбардировщики нашли их грузовики. К тому же КН-11 могут работать днем и ночью, в пасмурную погоду и в туман.

Спутники КН-11 называли всевидящими. Увы, это был самообман. Спутник, пролетавший над территорией сначала Саудовской Аравии, потом Кувейта и Ирака, не заметил одинокого бедуина, забредшего в запретную зону, а если и заметил, то не придал этому значения. В Ираке спутник видел множество зданий и сооружений, целые созвездия промышленных поселений вокруг Эль-Хиллаха и Тармии, Эль-Атеера и Тувайты, но не смог разглядеть, что делается в этих зданиях и поселениях. Он не видел огромные реакторы, в которых получали отравляющие вещества или гексафторид урана. Последнее вещество отправляли потом на другие предприятия, где изотопы урана разделяли методом газовой диффузии.

Спутник полетел дальше на север, отмечая аэродромы, автомагистрали и мосты. Он увидел даже автомобильную свалку в Эль-Кубаи, но не нашел в ней ничего заслуживающего внимания. К западу и северу от Багдада он видел промышленные центры Эль-Каим, Джазира и Эль-Ширкат, не поняв, что в них готовится оружие массового поражения. Он пролетел над Джебаль-аль-Хамрином, но не заметил Каалу, построенную инженером Османом Бадри. Он видел только еще одну гору среди множества таких же гор, еще две-три горные деревушки среди сотен других горных деревень. А потом под спутником проплыла территория Курдистана и Турции.

Майк Мартин медленно продвигался к Эль-Кувейту. Ночью, в грязной одежде, которую он надевал последний раз две недели назад, Мартин стал почти невидимкой. Он улыбнулся, вспомнив, как, возвращаясь на своем «лендровере» после прогулки по пустыне возле Абу-Даби, неожиданно столкнулся с толстушкой-американкой, которая пыталась объяснить ему, что фотоаппарат всего лишь делает «чик-чик».

Было решено, что комитет «Медуза» соберется на организационное совещание в Уайтхолле, в комнате, располагавшейся под помещениями секретариата кабинета министров. Основным доводом в пользу такого выбора был тот факт, что все здание кабинета министров было «чистым», так как его регулярно проверяли на наличие подслушивающих устройств. Все выражали надежду, что теперь, когда русские стали такими хорошими, они наконец-то вообще откажутся от этой всем надоевшей игры.

Восьмерых членов комитета провели в кабинет на третьем подвальном этаже. Терри Мартин слышал о том, что под внешне самым обычным зданием, стоявшим напротив Сенотафа – памятника погибшим в двух мировых войнах, находятся настоящие лабиринты подземных камер-бомбоубежищ, в которых можно не опасаться подслушивания. В них совершенно открыто обсуждались самые щекотливые проблемы государственной важности.

На совещании председательствовал сэр Пол Спрус, опытный чиновник с изысканными манерами, занимавший должность помощника непременного секретаря кабинета министров. Он представился сам и представил членов комитета друг другу. От американского посольства (а следовательно, и от правительства США) присутствовали помощник военного атташе и Гарри Синклэр, толковый сотрудник Лэнгли, который возглавлял лондонское бюро ЦРУ в течение последних трех лет.

Высокий, худощавый Синклэр предпочитал твидовые пиджаки, был завсегдатаем лондонской оперы и на редкость хорошо ладил со своими британскими коллегами.

Синклэр кивнул и подмигнул Саймону Паксману. Они несколько раз встречались на заседаниях объединенного комитета безопасности, на которые ЦРУ постоянно посылало своего представителя.

В лондонском комитете «Медуза» задача Синклэра сводилась к тому, чтобы отмечать все интересные выводы, которые должны были сделать британские специалисты, и передавать эту информацию в Вашингтон, где работал аналогичный, но значительно более широкий по составу американский комитет. Затем все данные будут сопоставляться и сравниваться, чтобы в конце концов можно было достаточно надежно оценить, способен ли Ирак нанести ощутимый урон вооруженным силам коалиции.

Помимо профессиональных разведчиков в комитете оказались два ученых из олдермастонского (графство Беркшир) Центра по изучению вооружения; некоторым нравилось добавлять к названию центра слово «атомного», но тут уж ничего не поделаешь, в Олдермастоне, кроме ядерного оружия, действительно ничем больше не занимались. Просмотрев всю информацию, полученную из США, Европы и откуда только можно, плюс все аэрофотоснимки предполагаемых иракских ядерных центров, эти ученые должны были выяснить, стремится ли Ирак овладеть технологией производства собственных атомных бомб и, если это так, то как далеко он продвинулся.

В состав комитета было введено еще двое ученых из Портон-Дауна, один – химик, а другой – биолог, специализирующийся в бактериологии.

В прессе левого толка часто появлялись обвинительные статьи, в которых утверждалось, что в Портон-Дауне по заказу британских военных разрабатывается химическое и бактериологическое оружие. На самом же деле целью всех исследований был поиск антидотов против любых отравляющих веществ и микробных токсинов, которые могли бы быть применены против войск Великобритании и ее союзников. К сожалению, невозможно искать противоядие, не изучив сначала свойства самого яда, поэтому ученые в Портон-Дауне имели в своем распоряжении многочисленные крайне неприятные вещества, которые, разумеется, приходилось тщательно охранять. Но в тот день, 13 сентября, не менее неприятные вещества были и у Саддама Хуссейна. Разница между Саддамом и британским правительством заключалась в том, что Великобритания не собиралась применять отравляющие вещества против иракской армии, тогда как мистер Хуссейн, по общему мнению, был не столь щепетилен.

Изучив списки химикатов, закупленных Ираком в течение нескольких последних лет, ученые мужи из Портон-Дауна должны были решить, какими отравляющими веществами располагает теперь Саддам, в каком количестве, насколько эти вещества опасны и могут ли они быть применены в войне. Им предстояло также просмотреть аэрофотоснимки ряда иракских фабрик и заводов и попытаться обнаружить на них какие-либо сооружения определенных размеров и форм, например, системы обеззараживания или воздухоочистители, которые свидетельствовали бы о том, что на этих фабриках и заводах производятся отравляющие вещества.