— Грета? — выдавил я, не веря собственным глазам. Она кивнула:

— За мои грехи.

— Господи... это в самом деле ты?

— Если честно, я не была уверена, что ты меня узнаешь. Особен­но через столько лет.

— Зато ты, похоже, меня узнала без труда.

— А мне и не нужно было узнавать. Как только вы здесь оказа­лись, поступил сигнал вашего передатчика. Он нам и поведал, как называется ваш корабль, имя его владельца, кто находится на борту, что вы везете и куда направлялись. И когда я услышала твое имя, за­столбила себе местечко среди встречающих. Но не волнуйся. Ты не очень уж с тех пор изменился.

— Прими ответный комплимент.

Я немного покривил душой. Но кому нужна абсолютная правда? Я вспомнил, как она выглядела обнаженной — эти воспоминания я хра­нил в памяти все десять лет. Мне даже стало стыдно, что они до сих пор настолько яркие, словно некая тайная часть моего подсознания украдкой оберегала их все годы моего брака и супружеской верности.

Грета слегка улыбнулась. Будто знала, о чем я думаю.

— Ты никогда не был искусным лжецом, Том.

— Ага. Похоже, мне нужно тренироваться.

Неловкое молчание затянулось. Никто из нас явно не знал, что сказать дальше. Пока мы молчали, остальные зависли вокруг, тоже молча.

— Что ж, — выговорил я наконец, — кто бы мог подумать, что нам предстоит такая встреча?

Грета кивнула и протянула ко мне руки ладонями вверх, словно извиняясь.

— Я лишь жалею, что мы не встретились при лучших обстоятель­ствах, — сказала она. — Но пусть тебя утешит то, что в случившемся нет вашей вины. Мы проверили ваш синтаксис, и ошибки в нем не оказалось. Просто время от времени система дает сбой.

— Странно лишь, что никто не любит об этом говорить, — заметил я.

— Все могло обернуться хуже, Том. Я ведь помню, что ты расска­зывал о космических полетах.

— Да? И какой же из перлов моей мудрости особенно запал тебе в душу?

— «Если ты оказался в ситуации, которая дает тебе право прокли­нать судьбу, то у тебя нет права ее проклинать».

— Господи, неужели я действительно такое сказал?

— Ага. И готова поспорить, что сейчас ты об этом сожалеешь. Но послушай, все действительно не так уж плохо. Вы отстали от гра­фика всего на двадцать дней. — Грета кивнула на мужчину со сквер­ными зубами. — Колдинг сказал, что вам нужен всего лишь день на ремонт, и вы сможете вылететь обратно. А потом еще дней двадцать или двадцать пять до места назначения, в зависимости от маршрут­ного синтаксиса. На все уйдет меньше шести недель. Ну, потеряешь ты премиальные за этот рейс. Ничего страшного. Вы все живы и здо­ровы, а кораблю нужен лишь небольшой ремонт. Так почему бы тебе не расслабиться и не подписать заявку на ремонт?

— Я не рассчитывал еще на двадцать дней в капсуле. К тому же есть и кое-что помимо полета.

— Что именно?

Я едва не сказал, что меня ждет Катерина. Но вместо этого ответил:

— Я беспокоюсь о других. О Сюзи и Рэе. Их ждут семьи. Они бу­дут волноваться.

— Понимаю. Сюзи и Рэй. Они все еще спят? Все еще в капсулах?

— Да, — ответил я настороженно.

— Тогда пусть в них и остаются, пока ты не полетишь обратно. — Грета улыбнулась. — Нет смысла будить их и заставлять сходить с ума все это время. Так будет лучше.

— Ну, если ты так думаешь...

— Уж поверь мне, Том. Я ведь не в первый раз сталкиваюсь с по­добной ситуацией. И вряд ли твоя станет последней.

Ночевать я отправился в отель, в другую часть станции Саумлаки. Отель представлял собой гулкое из-за пустоты многоэтажное соору­жение, собранное из готовых секций и глубоко погруженное в скаль­ную породу. Наверное, здесь могли бы разместиться сотни постояль­цев, но у меня создалось впечатление, что сейчас занято лишь не­сколько номеров. В эту ночь я спал урывками и рано встал. В крытом портике я увидел работника в кепочке и резиновых рукавицах, кото­рый вылавливал из украшенного орнаментом прудика больного кар­па. Когда я смотрел, как он достает металлически-оранжевую рыби­ну, на мгновение мне показалось, что эту картину я уже когда-то ви­дел. Но когда в моей жизни могли возникнуть этот мрачный отель и умирающий карп?

До завтрака — уныло-настороженный, несмотря на легкую сонли­вость — я навестил Колдинга и услышал новую дату окончания ре­монта.

— Два-три дня, — сказал он.

— Вчера вечером был только один. Колдинг пожал плечами:

— Если у вас проблемы с обслуживанием, попробуйте найти дру­гих ремонтников.

Затем он сунул мизинец в уголок рта и принялся ковыряться меж­ду зубами.

— Приятно видеть специалиста, который наслаждается своей ра­ботой, — заметил я на прощание и ушел, пока настроение не испор­тилось окончательно.

Грета предложила встретиться за завтраком и вспомнить старые времена. Когда я пришел, она уже ждала меня за столиком на «улич­ной» террасе под навесом в красную и белую полоску, потягивая апельсиновый сок. Над нами простирался купол шириной в несколь­ко сотен метров — голографическая проекция безоблачного неба. Го­лубизна его имела жесткий эмалевый оттенок, какой бывает в сере­дине лета.

— Как тебе отель? — поинтересовалась она, когда я заказал кофе.

— Неплохо. Только вот желающих поболтать маловато. Тут дело во мне или вся эта станция отличается радостной атмосферой тону­щего океанского лайнера?

— Просто место здесь такое, — пояснила Грета. — Все, кто сюда попадает, страшно злятся. Их или переводят сюда работать, и они вскипают из-за этого, или оказываются здесь в результате ошибки в синтаксисе, и тогда они негодуют по этой причине. Так что выби­рай любую.

— И ни одного счастливого лица?

— Только у тех, кто знает, что скоро отсюда отчалит.

— А к тебе это относится?

— Нет. Я, кажется, здесь застряла. Но меня это вполне устраива­ет. Наверное, я то самое исключение, которое подтверждает правило.

Официантами здесь были стеклянные манекены — примерно та­кие, что были в моде на планетах вблизи центра Пузыря лет двадцать назад. Один из них поставил передо мной тарелку с рогаликом, затем налил в чашку обжигающе горячий черный кофе.

— Что ж, рад тебя видеть, — сказал я.

— И я тебя, Том. — Грета допила сок и, не спрашивая, отщипнула кусочек моего рогалика. — Я слышала, что ты женился.

— Верно.

— Ну, и?.. Не хочешь рассказать о ней? Я глотнул кофе.

— Ее зовут Катерина.

— Хорошее имя.

— Она работает в департаменте биокоррекции на Кагаве.

— Дети?

— Пока нет. Сейчас мы очень много времени проводим вдали от дома.

— Угу. — Она прожевала рогалик. — Но когда-нибудь вы непре­менно решитесь...

— Окончательных решений не бывает. — Хотя мне и льстило, что Грета проявляет к моей жизни такой интерес, но от хирургической точности ее вопросов мне стало чуть-чуть неуютно. Тут не было ни попыток подловить, ни выуживания информации. Такая прямота за­ставляет нервничать. Зато она же дала мне право задать столь же от­кровенные вопросы. — А как насчет тебя?

— Так, ничего особенного. Вышла замуж примерно через год по­сле нашей с тобой последней встречи. Его зовут Марсель.

— Марсель, — задумчиво протянул я, словно имя имело космиче­ское значение. — Что ж, рад за тебя. Как я понял, он тоже здесь?

— Нет. Работа раскидала нас по разным углам космоса. Мы все еще женаты, но... — Грета недоговорила.

— Нелегко вам приходится.

— Если бы имелся способ это изменить, мы бы его нашли. В лю­бом случае, не стоит нас слишком уж жалеть. У каждого из нас есть своя работа. И не могу сказать, что я менее счастлива, чем когда мы с ним виделись в последний раз.

— Вот и хорошо.

Грета подалась вперед и коснулась моей руки. Ногти у нее были черные с голубоватым отливом.

— Послушай... Наверное, я очень самонадеянна... Одно дело — попросить тебя позавтракать со мной: не пригласить тебя стало бы грубостью. Но не хотел бы ты встретиться со мной еще раз? Ужины здесь поистине очаровательны. Свет выключают, а вид сквозь купол действительно потрясающий.