— Юбку поверх джинс?

Он торжественно кивнул, — я имею в виду юбки из школьной формы поверх рваных джинс. Это выглядело довольно отвратительно, но сердцу не прикажешь.

Дженни забрала шляпу, а он сделал очередной глоток.

— У меня никогда не было парня, — сказала она.

Ченс замахал головой. — Нееет, нельзя говорить то, чем ты уже однажды поделилась.

— Можно.

— Нет, нельзя. Новое правило: повторять старые откровения — нельзя.

— Почему ты единственный вообще вводишь новые правила?

— Потому, что я тот, кто придумал эту игру, забыла?

Она посмотрела на свою полупустую бутылку, в которой переливались остатки пива.

— Меня никогда не целовали.

Он был таким тихим, что при этом тусклом освещении ей на секунду показалось, будто парень заснул. Дженни подняла голову и слегка покраснела, когда встретилась с Ченсом взглядом. В полной тишине, он задумчиво разглядывал её. Из-за свечей, она не могла понять его выражение лица.

Дженни выпила еще.

— Можешь смеяться, — сказала она ему.

— Я не собираюсь смеяться над тобой, — мягко ответил он.

— А почему бы нет? Это же так жалко, правда? Мне семнадцать, я никогда не пила, у меня не было парня и я никогда не целовалась.

Самое забавное, она никогда раньше не чувствовала себя жалкой, пока Саманта не пригласила Ченса с ней погулять. С тех пор, это чувство съедало Дженни изнутри.

— Это не жалко, — сказал Ченс, — каждый живет так, как ему нравится.

— Мне никогда не казалось, что я что-то упускаю, — продолжала она, отпивая пиво. — А тут я вдруг проснулась и поняла, что люди-то вокруг меня живут, а не сидят дома, как я, делая домашнюю работу. Они там с друзьями, собираются на свидания. Все казалось таким же, как и в начальной школе, где после последнего звонка ты прощаешься с друзьями и не видишь их до следующего утра. А мальчик, сидящий рядом твой “парень” только потому, что когда-то передал тебе записку и иногда держит тебя за руку, но все это без каких-либо свиданий и поцелуев. Все это никогда не казалось мне чем-то настоящим.

Парень смотрел на нее, не говоря ни слова. Она даже не стеснялась, когда запрокинула голову и допила остатки пива. — Можно еще одну?

Ченс тоже прикончил свою бутылку и достал им обоим еще по одной. Теперь снова настала его очередь.

— Ох, ладно, я…

Он замолчал, с любопытством глядя на нее.

— Мои родители постоянно ссорятся, — наконец выпалил он. — Я просто двадцать четыре на семь слышу их крики и вопли. Мой дом — ад, Дженни. Я едва могу находиться там.

Она такого не ожидала. Девушка уставилась на него, пока он залпом выпил полбутылки. Она спровоцировала этот выпад своей собственной яростной вспышкой? Теперь она должна была отплатить чем-то таким же откровенным.

— Мой отец бросил мою маму, ради двадцатилетней девушки-фармацевта, — рассказывала она ему.

После чего точь-в-точь как и Ченс сделала большой глоток.

— Дженни, на тебя сейчас нет шляпы.

Она забрала ее у него, небрежно набросив на голову.

— Моя мама была беременная, когда это случилось. Отец бросил ее, когда она была беременна.

— Воу, — он был ошарашен, — что за подонок. Я имею в виду, я знаю, что он твой отец, но…

— Нет, ты прав. Он подонок, — она передала шляпу Ченсу.

— Боюсь, родители обратят свой гнев на меня. Леви уже давно не было, и я знаю, рано или поздно это произойдет, — признался Ченс, когда надел шляпу.

— Мы с братом никогда не были близки, но по крайней мере я знал, что нас двое. Он даже не навещал нас с тех пор, как уехал, а звонки вообще давно прекратились.

Она.

— Моя мама начинает вновь с кем-то встречаться, и я чувствую себя ужасно из-за этого. Но не потому что она встречается, а я нет.

Он.

— Хочу чтобы они развелись. Может тогда у нас будет шанс стать нормальными.

Она.

— Развод моих родителей — худшее, что я когда-либо переживала.

Он.

— Брак моих родителей — худшее, что я когда-либо переживал.

Они отбросили опустевшие емкости в сторону, оба открывая уже третью по счету бутылку. Дженни снова взяла шляпу, и ее рука чуть дрожала, когда она надевала ее на голову. Девушка чувствовала, как размываются очертания. Неужели это так чувствуется опьянение?

— Если у тебя дома дела будут принимать паршивый оборот, ты всегда можешь тусоваться у меня. Приезжать, когда захочется, и оставаться так долго, как пожелаешь. Тебе не надо проходить через это все в одиночку, Ченс.

— И тебе тоже, — ответил парень.

Она хотела его поцеловать. Это чувство появилось откуда-то из глубины, поднимаясь к поверхности пузырьками, когда она взглядом обвела форму его губ в свете фонаря. Она хотела поцеловать Ченса Мастерса, и однажды именно так Дженни и сделает, но сегодня еще не время. Вместо этого девушка накренилась вперед, обхватывая парня руками за талию и зарываясь головой в его плечо.

— Нам не нужно быть поодиночке, — прошептала Дженни ему в мягкую ткань рубашки.

Так они и уснули, обхватив друг друга руками и делая неглубокие вдохи. Свечи догорели, а батарейки в фонарике сдохли. Проснувшись посреди ночи, единственным светом, который Дженни увидела было сияние звезд. Она еле различила очертания линии челюсти Ченса у себя над головой. Закрыв глаза, девушка глубже зарылась в его объятия.

Она не была уверена в том, что именно изменилось, но знала точно, что после этой ночи ничего уже не будет так, как раньше.