Вернемся на день раньше. Поняв, что в одиночку мне будет трудно раскрыть эти убийства, и имея уже в голове некоторые соображения, я послал письмо с заданием двум моим помощникам, живущим в Ханумаре. Нынешним утром я получил от них ответ.

И последнее: я нашел свидетеля, который может доказать все то, что я вам сейчас рассказал и еще расскажу. Так что теперь я точно знаю имя убийцы.

— Кто же он? — нетерпеливо спросил Бенино.

— Наш запоздавший гость — мнимый офирец Леонардас.

— Как ты смеешь! — взвизгнул Леонардас, подскакивая. — Не убивал я Сервуса! И Теренцо не убивал!

Гвидо молчал, и это молчание только подбавило жару в огонь.

— Нет! Нет! Не я! — забился в истерике мнимый офирец.

Изумленные, смотрели на него Бенино, Пеппо и Маршалл. Один Заир Шах сохранял спокойствие. Дождавшись паузы между воплями обвиняемого, он издал смешок и молвил:

— Я так и знал, что всех зарезал этот червь.

С рычанием, вовсе не свойственным червю, Леонардас бросился на него. Бенино едва успел ухватить его за полу куртки и оттянуть от старика. Аистиные ноги подломились и Леонардас с воем грохнулся наземь.

— Это не я! Не я! Не я!

— Ты! — Гвидо сурово ткнул пальцем в мнимого офирца. — Именно ты, и тому имеется свидетель!

— Свидетель? — удивился Бенино. — Да, ты что-то толковал о свидетеле. Кто он?

— Сервус Нарот! — торжествующе заявил маленький дознаватель.

Гвидо вытянул шею и крикнул:

— Ламберт! Позови хозяина! — Слушаю, господин, — откликнулся старый слуга, сидевший на табурете в дальнем углу зала и с удовольствием наблюдавший всю сцену разоблачения.

— Пока наш добрый Ламберт не привел достопочтенного Сервуса, я расскажу вам, как мне удалось понять, что он жив и невредим. Да, Маршалл, придержи пока вместе с Бенине этого странного человека, для которого драгоценная безделица дороже жизни (чужой, естественно).

Так вот. Впервые мысль о том, что рыцарь жив, появилась у меня в тот момент, когда я бежал из своей комнаты в комнату Теренцо и Лавинии, услыхав крик девушки. Вы спросите, почему? Почему именно тогда? Да потому, что я услышал запах! Запах той травы, кою он сжигал, вдыхая едкий дым через трубочку. Но его покои, где еще сохранился этот приятный запах, находятся довольно далеко от комнат гостей. Каким же образом я сумел учуять его в коридоре? Очень просто: Сервус Нарот прятался там! Его дверь выходила прямо к двери Теренцо и Лавинии (что, кстати, потом сослужило нам хорошую службу).

Проверив свое предположение и убедившись в том, что оно верно, я не стал пока тревожить рыцаря, а занялся поисками пропавшего лала… Увы, безрезультатно…

— А Лумо Деметриос? — перебил его Маршалл.

— Лумо Деметриос… — насупился Гвидо. — Я хотел сказать о том позже, ну да ладно. Лумо погиб вместо Сервуса Нарота.

— Как? — выдохнул Бенине. — Но я же сам видел Сервуса с кинжалом в спине!

— Ты видел Лумо, милый друг Бенине, — грустно ответил Гвидо. — Если помнишь, он одного роста и одной комплекции с рыцарем. Правда, цвет его волос совершенно бел, а у достопочтенного Сервуса просто светел, да еще с сильной рыжиной. Но вспомни! Когда мы вошли в комнату, занавеси были плотно задернуты, поэтому яркий белый цвет преобразовался для нашего зрения в более темный. Ну, а лица его не видел никто, ибо убитый лежал на животе.

Должен сказать, неплохо сыграл свою роль Ламберт. Я интересовался: в ранней молодости он путешествовал с балаганом и там, налепив накладную бороду, изображал старых сварливых отцов молоденьких красивых девушек. Так вот Ламберт отлично знал, что убит вовсе не его хозяин. Помнишь, Бенине, он не дал мне подойти к телу близко? Он упал на него и зарыдал. Все было сделано для того, чтоб нам не пришло в голову заглянуть в лицо несчастного! Между прочим, добрый старик признавался мне, что в тот момент нисколько не лукавил: ему вдруг живо представилось, что убитый — и есть его обожаемый Сервус…

— Но как же в постели Сервуса оказался Лумо? — растерянно спросил философ. — А сам Сервус где был?

— В комнате Лумо! — раздался низкий громоподобный голос рыцаря. — Дай я обниму тебя, друг Бенине, а потом расскажу, как все произошло.

Обнявшись и расцеловавшись (а Бенине не удержался и пустил слезу), они уселись на места, и повествование продолжил Сервус Нарот, за время своего добровольного заключения несколько располневший и обросший.

— Я сам попросил Лумо занять мое место, о чем сейчас весьма сожалею. Бедняга не чувствовал тех страхов, кои чувствовал постоянно я, а посему был спокоен, и уснул тоже спокойно, не ожидая предательского удара.

Как заметил умнейший из умных — Гвидо Деметриос (теперь я знаю, твой отец недаром хвалил тебя) — Лумо схож со мной внешне. При первой же встрече с ним меня поразило и обрадовало сие обстоятельство, так как план действия был уже готов. Сначала предполагалось, что мое место займет обычная кукла из покрывал или Ламберт, но тогда шанс изловить убийцу был небольшой — он мог приблизиться и посмотреть на свою жертву. Лумо же в полумраке никто не отличит от меня. Я наскоро придумал незатейливую историю и выложил ее Лумо. Он поверил и согласился помочь мне. Я надел ему на палец свое кольцо и отправил в свою комнату, сказав, что переночую в его. На самом же деле я желал найти того, кто хочет покуситься на мою жизнь. Вот почему я не пошел в комнату Лумо, а дождался, когда он уснет, и потихоньку прокрался обратно. Там я сел в самом темном углу, за креслом, и притаился.

Вскоре появился он. Увы, я не подумал о том, что он может скрыть лицо маской! Напрасно тщился я разглядеть его: на нем был надет огромный балахон, скрывавший фигуру; крадучись, он согнулся и вжал голову в плечи, что тоже мешало его узнать; к тому же ступал он только в тень от занавеси и ни в коем случае не касался полосы лунного света. Что ж я видел? Да ничего!

И тут я совершил ошибку. Я хотел посмотреть, что он будет делать. Может быть, пошарит на столике и под ним, заглянет под ложе… Нет! Не успел я опомниться, как он резко взмахнул рукой — она попала как раз в лунную полосу, — и я увидел кинжал! Конечно, я сразу кинулся на него, но… кинжал уже опустился…

Услышав короткий хрип несчастного Лумо, я в ярости сжал руками горло убийцы. Еще миг — и я задушил бы его!.. Нет, Митра оставил меня в эту ночь… Убийца ловко пнул меня коленом в самое больное место, я разжал пальцы — и он моментально скрылся!

В бессилии лежал я на полу своей комнаты. Мне хотелось рычать и кричать от обиды и ярости! Я, рыцарь, одолевший самого Всадника Ночи, сражен каким-то ублюдком, затесавшимся ко мне в дом под видом друга! Признаюсь, Бенине, сначала я подумал на тебя… Только ты из всех моих друзей обладаешь достаточной силой для того, чтобы свалить меня. Но затем я понял, что дело тут было вовсе не в силе, а в ловкости и удаче. Но все равно это мог быть ты. Просто мне не хотелось в это верить, и я решил присмотреться к другим.

Я прокрался по коридору вниз, в комнату Ламберта, рассказал ему все, и мы вместе разработали дальнейший план. Он открыл пустую комнату для гостей — такую, что я мог видеть в паз замка почти все двери — и… Я поселился там.

А более я ничего не могу вам поведать — кроме того, пожалуй, что я отлично видел эту гниду Леонардаса, когда он так же крадучись вошел в комнату Теренцо и Лавинии, а потом выбежал оттуда и начал кудахтать и визжать на весь дом.

— Бедный Лумо… — пробормотал Бенино. — Что ж ты, Сервус?..

— Я виноват, знаю. И если б я мог повернуть время вспять…

— Этого никто не может, — угрюмо сказал Гвидо. — И Лумо теперь не вернешь. Ламберт показал мне то место в саду, где закопал его тело. Что я скажу отцу? Как оправдаюсь перед ним? Ведь Лумо — сын его любимой сестры!

— А зачем ублюдок зарезал Теренцо? — с любопытством спросил Заир Шах, коего вся история скорее развлекла, чем опечалила.

— О, это совсем другое! Он был влюблен в Лавинию — она рассказала мне все, но прежде я догадался о том сам. Он тоже аквилонец; они вместе росли. А когда выросли — девушка предпочла тощему Леонардасу толстяка Теренцо за добрый и веселый нрав. Тогда злодей уехал в Офир, где занялся тем же, чем и его соперник увлекался в Аквилонии — то есть самоцветами. Он завидовал Теренцо, завидовал во всем, вот и хотел обогнать его, хотя бы в коллекционировании драгоценных камней. Ну, а встретив супругов здесь — между прочим, случайно, — решил показать себя Лавинии во всей красе…