— Ну! — грозно сказал киммериец, предусмотрительно делая несколько шагов назад. — Выползай-ка, дерьмо мула. Я хочу видеть тебя.

Тяжелый, унылый вздох был ему ответом. Дерьмо мула явно не желало показываться.

Конан постоял немного, не двигаясь и ожидая, что тварь все-таки потеряет бдительность и выползет на поверхность, но ничего подобного не произошло. Тем не менее киммериец был уверен, что Иена и Хольд здесь. Что с ними сделал криворукий ублюдок? Если они живы…

Нет, Конан и думать не хотел, что с ними могло что-то случиться. В конце концов Иена — боец, и отличный боец, он видел это сам. А Хольд… У него есть дуда. И если он не врал, что именно его дуда остановила монстров, то беспокоиться не о чем. Но он мог не успеть ею воспользоваться… Больше размышлять было не о чем, да и некогда. Конан выругался, сплюнул и прыгнул в яму.

И сразу ноги его, тело и шею обвили руки-корни, которых оказалось не две, а великое множество. Послышалось довольное урчание, треск, и — тут же опять треск, но совсем другой, больше похожий на стон. В намерения варвара не входило быть раздавленным неведомым монстром, поэтому он напрягся, обхватил руками корни и медленно стал отрывать их от себя. И через несколько мгновений был уже свободен, удивляясь про себя слабосильности лесной твари. Глаза его уже привыкли к темноте, и он различил изломанные руки-корни, голову, похожую на пень, сучок носа… Несмотря на пропажу спутников и раздражение, варвару стало смешно. Существо, сложившееся пополам, горестно смотрело на него, теребя кривыми пальцами тину, обмотанную вокруг туловища и, видимо, заменяющую ему одежду. Нападать оно больше не решалось.

— Ты кто, недоносок? — брезгливо кривясь, спросил Конан. Раздражение вновь вернулось к нему. Терять время на такого ублюдка казалось ему непозволительной роскошью. Тем не менее Иена и Хольд пропали. Приходилось стоять в сырой грязной яме и вести беседу с непонятным пока существом.

— Демон, — скромно ответил тот.

— Ха! — Конан постарался, чтобы смех его прозвучал как можно более оскорбительно, но тварь не обиделась. Наоборот, смутилась.

— Я дух болот, — скрипучим голосом произнесла она. — Ты можешь смеяться, сколько тебе угодно, но когда-то я был страшен и ужасен. Люди боялись меня, как самого Сета…

Вымолвив последнее слово, дух болот сжался, словно ожидая, что сейчас же последует кара за богохульство. Но Сет, как стало ясно через несколько мгновений, вряд ли обращал внимание на такое жалкое существо. Так что ничего не случилось, дух болот ободрился и гордо взглянул на варвара тускло блестевшими глазками.

— Где люди, корявый? — решил не тратить больше время Конан.

— Какие люди? — с изумлением уставился на него дух болот.

Киммериец сразу понял, что тот не притворяется и действительно не знает ничего про Иену и Хольда. Оставалась только надежда, что от старости он потерял память и уже забыл, что затащил в свою яму двух человек.

— Люди! — рявкнул варвар. — Девушка и парень! Девушка и парень!

Но даже сказанные раздельно и грозно слова не оживили память духа болот.

— Я не знаю, — для пущей убедительности он затряс всеми своими корнями. — Клянусь пиявками, я не видел людей уже двадцать лет! Ты первый…

Сплюнув, Конан полез наверх, не обращая уже внимания на это жалкое существо. Сколько времени он потерял зря! Кром…

Туман рассеялся. Шел дождь. Холодные капли падали на голову, на плечи, на лицо варвара, что он воспринимал с большим удовольствием. Вот и помылся! Не надо теперь идти к реке. Грязная вонючая вода Ильбарса годится только для изможденных рыб и лягушек… Но где же Иена и Хольд? Конан набрал полную грудь воздуха и рыкнул на весь лес.

— Иена-а!

«А-а-а…» — пронеслось по реке. И тут же киммериец услышал в ответ чей-то далекий крик. «… ан-н-н…» Он пошел на голос и вскоре увидел маленькие фигурки, вертящиеся на месте. Хольд растерянно наклонялся, заглядывая под кусты, как будто Конан и впрямь мог спрятаться там. Иена, напротив, осматривала верхушки чахлых деревьев, словно надеясь найти Конана на ветвях. Когда рядом с ними оказалась огромная фигура киммерийца, едва сдерживающего проклятья, они обрадовались.

— Конан! — воскликнула Иена. — Куда ты пропал? Мы ищем тебя по всему лесу.

— Вижу, — буркнул киммериец и, не желая больше говорить об этом, пошел вперед. Настроение его резко упало. Оно и так-то не было особенно хорошим, но сейчас он чувствовал, как далеки от него эти двое. Заболтались — и потеряли его. И впервые, пожалуй, Конан ощутил их молодость. Рядом с ними, легкими, изящными, он казался сам себе неповоротливым верблюдом, и очень удивился бы, если б смог прочитать мысли Иены и Хольда. Девушка, идя следом, смотрела на него с восхищением. Он понравился ей сразу, еще в кабачке Вейшана. Тогда она следила, как варвар поглощал пищу, и жалела о том, что она в мужском обличье. А потом они вышли из города и изменились. А он — нет. И в битве с монстрами они не проиграли только благодаря ему. И… Она вздохнула. Юный врачеватель притягивал ее не меньше, но совсем по-другому. Как? Она могла дать отпор врагу, она прочитала немало книг, но разобраться в своих чувствах еще не умела. Иена снова вздохнула, ругая себя за легкомысленность, и начала думать об отце. Он ищет ее. Опять ищет. Неужели так они будут искать друг друга всю жизнь?

А Хольд в это время тоже думал о Конане и тоже с восхищением. Когда-то он мечтал быть таким же — сильным, отважным, невозмутимым. Но гораздо больше, чем сражения, его привлекали книги, звезды и рассказы приемного отца о прошлом. Как и Иена, Хольд не умел пока оценивать верно свои мысли, свои поступки, себя самого. Он поступал всегда так, как считал нужным, но всегда потом сомневался: правильно ли он поступил. Уверенность Конана восхищала его даже больше, чем его же сила и мощь. Он шел за Иеной и ее глазами смотрел на себя и на киммерийца. Сравнение было не в его пользу. Так ему, по крайней мере, казалось. Но такие мысли Хольд счел недостойными, отбросил их и начал думать о приемном отце.

Погода в этих местах менялась несколько раз за день, так что спутники успели уже дважды вымокнуть под дождем и дважды высохнуть под палящим солнцем. Но не погода, а голод подгонял их. Когда кончились припасы Хольда, они решили отойти от реки и поискать какую-нибудь деревню. Теперь впереди маленького отряда шел юный врачеватель. Чутье, которое влекло его в Акит, безошибочно вело спутников по лесу, где, казалось, еще не ступала нога человека, через поляну, опушку, поле, усеянное колокольчиками, мутный ручей. Наконец Хольд остановился.

— Здесь живут люди, — с сомнением произнес он, покачивая головой.

— Так живут или нет? — Конан смотрел на врачевателя с подозрением. Куда завело их его «чутье»?

— Живут, — заверил его Хольд. — Только как-то странно…

— Не говори загадками!

— Да я и сам пока не понимаю, в чем дело. Оставайтесь здесь, а я пойду и все узнаю.

— Нет. Я пойду, а вы оставайтесь.

И Конан решительно зашагал вперед. Через некоторое время он заметил, что спутники идут следом.

— Я же сказал, ждите меня здесь!

Иена и Хольд остановились, молча глядя на варвара. Но, когда он снова пошел, не сговариваясь, двинулись за ним.

— Ну что, вы так и будете таскаться за мной? — обернувшись к молодым людям и сдвинув брови, сурово произнес Конан. Те остановились, но не ответили, невозмутимо глядя на варвара чистыми глазами. Конан махнул рукой, пригнулся и вошел через низенькие воротца в деревню. Спутники присоединились к нему.

Деревня казалась вымершей. Не то что человека — собаки или кошки не было видно нигде. Чахлые, редкие, как в роще на берегу Ильбарса деревья с пожелтевшими листьями; прошлогодняя трава, истончавшая и колючая; высохшие колодцы, из которых несло гнилью, — все это создавало впечатление, что из деревни давным-давно ушли люди, спасаясь от какого-то неведомого мора.

Спутники заглянули в первый попавшийся полуразвалившийся домишко, похожий на все остальные здешние жилища, как похожи между собой изделия одного неумелого мастера. Конечно, в доме никто не жил. Вся обстановка внутри красноречиво говорила о бедности, почти нищете прежнего хозяина. Шатающийся стол, табуреты с обломанными ножками, две деревянные узкие кровати, по виду прослужившие не один век, и — в центре большой, но единственной в доме комнаты великолепная ваза с цветком орхидеи.