Я лучше умру тысячью смертями, чем подвергну опасности людей вырастивших меня.

— Текс! — Мо обвила руками мою шею. — Ты куда пропал?

— Прямо здесь, милая. — пробормотал я, целуя ее в губы. — Всегда буду. — я поднес свою грубую руку к ее груди и прижал. — Прямо здесь.

Ее нижняя губа задрожала.

— Обещаешь?

Я молча кивнул.

— Когда ночи темные... когда ты одинока и напугана... когда тебя тошнит от перспективы первого свидания, когда тебе грустно... — я пожал плечами и провел рукой по ее груди. — Знай, что часть меня всегда будет с тобой.

По ее лицу текли слезы.

— Так не должно быть, Текс.

Я не был достаточно сильным человеком, чтобы лгать ей в лицо, и говорить ей, что все будет хорошо, когда знал, что такого не произойдёт. Черт, я был слишком слаб сказать ей, что я, вероятно, не переживу Комиссию.

— Пойдем. — я осторожно стащил ее с колен. — Хочу тебе кое-что показать.

— Эмм.. — она посмотрела вниз. — Но разве мы, я имею в виду два часа и..

— Что? Опасаешься небольшого приключения?

— Нет. — прорычала она. — Я просто чувствую..

Я засмеялся и обвил ее руки вокруг себя — черт возьми, ее руки чувствовались слишком хорошо.

— Да, я тоже чувствую, но обещаю, что это того стоит. Ты мне доверяешь?

Мо отпустила ее руку и вздохнула.

— Да.

— Отлично. — я усмехнулся и осторожно снял ее с себя. — Нам придется вести себя очень тихо. Мы тайком выберемся из дома.

— Мы делали это раньше. — она указала на одну из моих белых футболок и пару спортивных штанов.

— Истина. — она облизала губы, надела через голову красную футболку и натянула спортивные шорты.

Я протянул ей руку.

— Все либо в своих комнатах или на кухне,

мы ускользнем через заднюю дверь. — я подмигнул.

Она сжала мою руку и кивнула.

Я схватил одеяло с кровати и похромал рядом с ней, пока мы не оказались снаружи у нашего любимого дерева.

Со вздохом я расстелил одеяло на земле и сел, она последовала за мной, одеяло было достаточно большим, чтобы обернуть наши тела.

— Так. — выдохнула Мо. — Ты прерываешь раскачивание моего мира, чтобы вытащить меня наружу под дерево?

— Да.

— Потому что?

— Потому что. — я указал на маленькую царапину на стволе, на которой было написано «Текс и Мо навсегда.»

Мо вцепилась в мою футболку, и ее глаза наполнились слезами.

— Я забыла об этом.

— Я никогда не забывал. — прошептал я.

— Плюс у меня имеется шрам от попытки сделать это, когда мне было пять лет.

Мо усмехнулась.

— Мы обычно приходили сюда после того, как все ложились спать.

— И я просил тебя выбрать звезду.

— Каждый раз я выбирала другую.

— Как и любая умная, маленькая девочка. — я усмехнулся, вспомнив об этом. — Новая звезда — новое желание.

— Мое желание всегда было одним и тем же.

Я задыхался от эмоций забивавшие мне горло, наполнявшие легкие, вызывавшие желание закричать.

— Мое тоже.

— Вместе навсегда. — Мо переплела свои пальцы с моими. Это то, что мы написали под «Мо и Текс навсегда»... я просто хотел быть рядом с ней, когда был маленьким.

— Тогда ты была моей любимицей, Мо. И сейчас ты моя любимица.

Ее голова прижалась к моей груди, влага ее слез пропитала мою футболку.

— Итак, сегодня ночью ... — мой голос был хриплым. — Хочу сделать все возможное из того, что мы оставим позади, я хочу загадать новое желание на новой звезде.

— Что за новое желание?

Я зарылся пальцами в ее волосы и поцеловал в лоб.

— Мое новое желание... это... — я наклонил ее подбородок к себе и поцеловал в губы. — Будь счастлива, Мо. Все, чего я хочу в жизни — твое счастье. Вот почему я живу, почему дышу, почему истекаю кровью — ради твоей улыбки. Не позволяй тому, что должно произойти, превратить тебя в человека, которого я не узнаю.

— К-как. — всхлипнула Мо. — Как ты можешь ожидать этого от меня, когда лишаешь меня причины быть счастливой?

Я поцеловал ее в соленые щеки.

— Я не говорил, что будет легко.

— Вот почему мы используем звезды.

— Правильно. — я прошелся поцелуями по ее шее. — Именно поэтому нам и нужны звезды.

— Текс. — она несколько раз моргнула своими ясными голубыми глазами, когда слезы потекли по ее лицу и скатились по подбородку. — Мое желание. — ее губы задрожали. — Чтобы ты обрел мир в жизни, полной войны.

— Ты мой мир. — признался я с мрачной улыбкой. — Поэтому, когда ты будешь на войне, думай обо мне.

Наши рты встретились посередине, каждый из нас вцепился в одежду другого, стягивая ее и бросая под дерево.

Я всегда хотел заняться с ней любовью под звездами.

Мое последнее желание исполнилось.

Со стоном я стянул с нее шорты и навис над ней.

— Скажи это, Мо.

— Сейчас! — воскликнула она, ее руки сжались на моей спине, а ноги обвились вокруг меня, раскачиваясь всем телом навстречу. — Текс Камписи, я люблю тебя…

Я вошёл в нее с первобытным криком, зная, что это последний раз, когда мое имя, скорее всего, коснется ее губ.

Я медленно скользил туда и обратно, наслаждаясь ощущением ее тела, сжимающегося вокруг меня, желая, чтобы все было по-другому, но клянясь, что буду защищать ее до последнего вздоха.

С криком ее голова откинулась назад, а тело затряслось напротив моего. Я хотел протянуть время, подождать, потому что завершение означало бы, что мы должны будем вернуться внутрь.

Но я не мог ждать.

Наши губы слились воедино, когда я толкнулся в последний раз, посылая себя через край во взрыв, который я запомню на всю оставшуюся жизнь.

— Два часа. — печально произнесла Мо у моих губ.

— Да. — выдохнул я. — Но если бы мне оставалось жить всего два часа я не сделал бы ничего по-другому.

Она облизнула губы и мягко улыбнулась.

— Я тоже.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Отдавать свое тело кому-то, доверяя ему, это чисто бескорыстный поступок, но странно, насколько эгоистичным он иногда чувствуется.

Серхио

Это плохо должно было кончиться. Я отвернулся от окна на заднем дворе и выругался.

— Ты в хорошем настроении. — Феникс сел рядом со мной и скрестил руки на груди.

— Так, что тебе было нужно?

Я позвал сюда Феникса, чтобы обсудить план. Фрэнк и Лука уже легли спать, и я знал, что Феникс нуждается в подробностях, которые только я мог ему сообщить.

— Лука предлагает пятьдесят тысяч любому помощнику, который скажет, где прячется Альфонсо.

— Верно. — Феникс откинулся на спинку стула. — И как только я узнаю, где он прячется, я уничтожу его?

— Нет. — я нервно облизал губы. — Ты отдашь ему это. — я положил конверт на стол и подождал, пока Феникс возьмет его и прочитает содержимое.

— Не получится. — он уронил конверт. — Ты с ума сошел? Хочешь умереть?

— Это единственный выход, и ты это знаешь.

— Чтобы тебя убили. — Феникс хлопнул ладонью по столу. — Я не умирал, не отправлялся в ад и не возвращался снова, чтобы ты мог подвергнуть Семью такой опасности.

Я снова сглотнул, ожидая, пока терпение всплывет на поверхность. Мне не было восемнадцать. Я не был идиотом. Я знал, что нужно сделать, и также знал, что из-за того, на кого я работаю, если это не будет сделано... деликатно, мы все попадем в тюрьму.

— Смотри. — выдохнул я. — Об остальном мы позаботимся, но Альфонсо должен получить приглашение. Он должен присутствовать на Комиссии, иначе план провалится.

Взгляд Феникса пронзил меня насквозь.

— Ты приглашаешь нас всех на смерть. Присутствие Альфонсо и его людей означает перестрелку, и из этого вытекает — наши похороны, смерть всего, ради чего я пожертвовал, и смерть Никсона. — его голос дрогнул. — Это означает смерть Чейза. — он выглянул в окно и побледнел. — И значит, что именно Текс должен нажать на курок.

— Именно. — я кивнул. — На это я и рассчитываю. — Феникс выругался. — Сделай это. — я встал. — Или мне напомнить, на кого именно ты работаешь?

Не говоря больше ни слова, Феникс схватил конверт, сунул его в карман и ринулся вниз по коридору.

Я подождал несколько минут и написал Фрэнку.

Я: Дело сделано.

Фрэнк: Он клюнул на приманку?

Я: Да.

Фрэнк: Хорошо.

Я: Ты знаешь, что может пойти все не так... верно?

Фрэнк: Поверь немного в него — мы все заслуживаем второго шанса... и он тоже.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ

Война — смена королей — Джон Драйден, Король Артур

Феникс

Я слепо схватил пару ключей и захлопнул за собой дверь дома. Когда я нажал кнопку разблокировки, гараж осветился красным Феррари.

Не обращая на это внимания, я подошёл к машине, открыл дверцу и завел мотор, совершенно оцепенев изнутри. Или, возможно, не оцепенев, а просто очень разозленный и не увереный, как поступить.

Чертыхаясь, я выскочил из гаража, словно адское пламя обжигало мои чертовы ботинки, и нажал на акселератор, как только миновала железные ворота.

Парни моего возраста не должны думать о смерти своих друзей. Парни моего возраста не должны охотиться за компаньонами, совать деньги не в те руки и просить об одолжениях.

Парни моего возраста должны заканчивать колледж, начинать строить свою жизнь, возможно, жить вместе с правильной девушкой или даже неправильной.

В чем дело?

Жизнь, которой я жил, не являлась жизнью, это был абсолютный ад на земле, и у меня не было никакой возможности сойти с карусели, когда она кружилась, унося меня с собой.

Конверт в моем кармане с таким же успехом мог прожечь во мне дыру. На светофоре я вытащил его и положил на пассажирское сиденье.

На меня нахлынуло воспоминание, еще одно из тех воспоминаний, которые я отчаянно пытался отогнать, особенно учитывая, что меня только что попросили сделать.

— Чувак, это спортивная машина, ты должен ехать быстро. — насмехался Чейз с переднего сиденья, в то время, как Никсон сидел сзади и хлопал его по голове.

— Зачем быстро ехать? — я указал. — Когда едешь медленно, тебя все видят?

Текс усмехнулся.

— Помаши дамам, Феникс.

Нам было по шестнадцать, и мы считали себя плохими парнями. Отец Никсона только что купил еще одну спортивную машину, и мы уехали в ту же минуту, как все мужчины отправились на совещание.

— Черт возьми. — крикнул Чейз с переднего сиденья. — Эта машина похожа на сексуальную женщину, вся с формами, не может остановиться.