Никакого крыльца не было. Не было массивной колоннады из серого гранита и тяжелой двери с медными заклепками. Вместо них разбрызгивала солнечные зайчики легкомысленная стеклянная вертушка под вывеской «У Ксюши». Перед дверью, цокая каблучками по мраморной панели, прогуливалась воплощенная мечта одинокого ковбоя - волоокая блондинка с коровьими ресницами и колокольчиком в пупке.

- Ну, не тормози, - устало улыбнулась она. - Решай быстрее: да или нет?

- Извините… - я попятился. - Тут же была наша компания!

- Не вопрос! - живо откликнулась девица. - Подберем и компанию! Вам парочку, троечку? А еще у нас есть живой уголок, так что, если вы…

Девица не успела договорить и вдруг рыбкой метнулась с крыльца, только белые ажурные колготки сверкнули. В следующее мгновение стекло вертушки брызнуло во все стороны осколками, и только потом я услышал дробный грохот автоматной очереди, прикатившийся с бульвара. Не успев ничего понять, я с маху плюхнулся на асфальт, над головой моей свистала и чирикала стая сумасшедших невидимых птичек, в миг расклевавших зеркальный фасад заведения. Из-за мусорного бака послышался жаркий шепот:

- Сюда давай!

Я пополз, осыпаемый мраморной крошкой, и втиснулся в узкий промежуток между баком и стеной, уткнувшись носом в ободранное колено блондинки.

- Суки, - спокойно произнесла она, - зеркала побили…

- Кто это? Чего им надо?! - я отчаянно пытался удержать на месте бак, норовивший откатиться от стены.

- А черт их знает! - блондинка лизнула кровоточащее колено. - Атака клоунов. Когда бросят гранату, вскакиваем и бежим, понял?

Я похолодел.

- А они что, и гранату бросят?!

- А как же! Всегда бросали, - она выглянула из-за бака. - Пора бы уже, чего тянут?

Бак отозвался колокольным звоном на хлестнувшую по нему очередь.

- Что там? - испуганно спросил я.

Девица не ответила, медленно откидываясь навзничь. Ее обесцвеченные волосы окрасились у виска огненно-рыжим отливом, из-под шляпы поползло темное пятно.

- Ты куда? - я машинально попытался ее удержать.

И тут, прокатившись по крышке бака, мне под ноги упала увесистая рубчатая штуковина, по форме напоминающая перезрелый огурец.

Граната, отрешенно подумал я. Нужно что-то делать. Я посмотрел на мертвую блондинку. Вскакиваешь и бежишь, подсказали ее глаза, внимательно разглядывающие небо.

Я заорал, цепляясь за ускользающий бак, с трудом поднялся на ноги и медленно, впечатывая шаг за шагом в мягкий, вязкий мрамор, двинулся прочь. Наверное, я бежал, но сам себе казался неторопливо ковыляющим инвалидом. Что-то вдруг толкнуло меня в спину, наотмашь ударило по голове, швырнуло в поток машин на бульваре. Я шел сквозь истерический визг тормозов, звон стекла и грохот железа. Вокруг меня все вертелось волчком, сталкивалось и разлеталось в разные стороны. Невозможно объяснить, каким образом я остался цел в этом водовороте и в конце концов обнаружил себя в относительной безопасности под платанами. Но звуки выстрелов все еще метались от стены к стене, нужно было как можно скорее отсюда убираться. Петляя, как заяц, меж стволов, я бросился бежать.

Нет, братцы, это уж слишком. Надо где-то отсидеться, отдышаться и подумать. А еще лучше, накатить кружку-другую, успокоиться и только потом подумать.

А значит, куда?

Ну, тут и думать нечего - конечно, к Шнейдеру в «Дрезину».

Кабак не модный, чем и хорош. Столы из толстых досок, отбойные молотки по стенам, а на потолке - шахтерские лампы. Одним словом, уютно. А главное - все свои.

Уж сколько там попито - рассказано и еще добавлено! Хорошо бы, кто-нибудь из наших сейчас был там, с этими ребятами любую тему можно перетереть. А может, и Валерка заглянет…

Я срезал через двор и народной тропой вышел прямо к «Дрезине». Знакомое обшарпанное крыльцо с арматурой, торчащей из ступенек, знавших лучшие времена, бодрящий запах незатейливой Шнейдеровой стряпни в смеси с особым шахтерским перегаром, который, говорят, при воспламенении взрывается.

Я рванул на себя грубо сваренную из металлических листов дверь и только тут заметил здоровенный замок, вцепившийся в ржавые скобы.

Ни хрена себе! Чего это Шнейдер вздумал закрываться в самую горячую пору?

Я еще раз подергал дверь, постучал в нее ногой, пока не понял, что это безнадежно. Замок был даже не амбарный. Вероятно, на такие замки закрывают ворота выработанных шахт, грозящих обвалом. Чтобы отпереть его, нужна бригада сварщиков с автогеном и центнер динамита.

Такой подлянки я ожидал меньше всего. Ну ладно, выгнали с работы, ладно, чуть не взорвали, но выпить-то я имею право при любых обстоятельствах! Что ж ты, Шнейдер, кайло тебе в руки…

Я медленно спустился с крыльца. Делать нечего, пойду поищу что-нибудь другое.

Однако едва я удалился от «Дрезины» шагов на пятнадцать, ко входу подрулил голубенький микроавтобус. Из него высыпалась давешняя компания, стоявшая передо мной в кассе. Она была уже навеселе и явно намеревалась добавить. Дожевывая длинный анекдот и заранее хохоча, очкарик, лысый и бородач взбежали на крыльцо, легко отвалили неподатливую дверь и скрылись внутри.

Я рванул за ними, но на ступенях шаги мои поневоле замедлились: страховидный замок висел на своем месте, по-прежнему сжимая несокрушимой дужкой дверные скобы.

Как же так?

Я снова подергал дверь, толкнул ее плечом, крикнул: «Эй, откройте!». Изнутри не доносилось ни звука. Водитель микроавтобуса равнодушно наблюдал за моими унизительными трепыханиями, припав небритой щекой к рулю.

- А как они зашли-то? - спросил я, приближаясь к нему.

- Ногами, - водитель явно был не склонен давать какие-то объяснения.

- Так дверь-то закрыта!

Он смерил меня тусклым взглядом желтоватых глаз, перекатил спичку из одного угла рта в другой и процедил сквозь зубы:

- Для тебя, может, и закрыта. А для других - открыта…

- Да я сто раз там был! - флегматичность этого типа просто бесила. - Меня все знают!

Но ему было по барабану.

- Может, потому и не пустили, что знают…

Валерка жил в двух шагах от моря, чему я всегда завидовал. У него была просторная трехкомнатная квартирка на восьмом этаже новенькой шестнадцатиэтажки, что, видимо, соответствовало его представлению об идеальном жилище. Зеркальный лифт с мягким гудением поднял меня на площадку восьмого этажа, выпустил и застыл, не закрывая дверей, будто в ожидании. Казалось, других жильцов в подъезде нет.