Что такое "властитель дум", он же культовый герой, он же культовая фигура? Что общего между уже упомянутыми Селином, Мисимой, Жене, Пазолини, Берроузом? 1) Наличие культовых книг, в которых неистово и мощно выражено особое мировоззрение, яркий, самостоятельный и оригинальный взгляд на мир; 2) Конфликт между писателем (творцом) и обществом, выражающийся в столкновении особой социальной позиции автора (выраженной в текстах его книг, но зачастую также в журналистских статьях, а более всего в социальном поведении автора) с банальной социальной позицией общества. 3) Как следствие двух первых компонентов имеющихся в наличии, неизбежен и результат конфликта: трагическая судьба, трагический эпизод судьбы культурного героя. Селин в датской тюрьме, приговорённый к смерти и последующие года остракизма его во Франции; эпизод неудавшегося захвата Генерального штаба японской армии, приведший к в ноябре 1970 года к сепукку Мисимы; трагическая жизнь и смерть Жана Жене в последующее десятилетие его бойкотировало общество за поддержку «палестинцев», "чёрных пантер", "банды Баадера"; зверское убийство Пазолини одним из его героев; Берроуз вечно на обочине, в маргинальности в родных соединённых Штатах, более известный в Европе, чем на Родине в Америке; алкоголизм и затворничество Дебора. Такова плата за гениальность и за противостояние обществу.

Теперь попробую ответить на вопрос, почему не получилось ни единого matres a pensee из самой талантливой литературной группы, работавшей во Франции десять лет тому назад, из редакции L' Idiot?

Политическая новая позиция была в стадии формирования: в редакции тёрлись боками левые и крайне правые, уже одно это обстоятельство делало нас уникальными. У нас была конфликтная социальная позиция. Изначально.

Однако когда нас стали затаптывать летом 1993 года, когда возник у нас уже не просто интеллектуальный конфликт с французским обществом, а возникла проблема выживания, мои товарищи, те из них, кто проходил главными обвиняемыми вместе со мной: писатель Жан-Эдер Аллиер, журналисты Жан Поль Круз и Марк Коэн, философ Ален де Бенуа свои конфликты испуганно затушили, в то время как я свой раздул, усугубил, рецидивировал множество раз в Сербии и России. (И в конце концов очутился в тюрьме). Мой конфликт был не только интеллектуальным, это был и жизненный, физический конфликт. Ангажированный, я занял физически сторону последних политически корректных сил Европы: Сербии, крайне право/левых сил во Франции, националистов в России, и стал, в конце концов во главе идеологии национал-большевизма. Что разъярило западных и отечественных черносотенцев от политкорректности. В процессе конфликта я написал откровенно конфликтные, неполиткорректные книги: "Дисциплинарный Санаторий", "Убийство часового", "Анатомия героя". Две из них успели выйти во Франции по-французски: "Le Grand Hospice Occidental" и "Ya Sentinelle assassinee", и ухудшили мою и без того чудовищную, репутацию. "Анатомия героя" изданная по-русски в 1998 году оказала сильное влияние на офицеров ФСБ, которые меня арестовывали, и на тех кто впоследствии проводил следствие.

Безусловно, что и все мои книги, опубликованные до этого, начиная с "Это я, Эдичка" были конфликтными. Но в них ещё были частные конфликты: русский поэт — Америка, неудачник — Америка, подросток Савенко — Харьков. Это были заведомо бунтарские книги. Таких бунтарских книг у моих (более молодых, но начавших писательскую карьеру раньше, чем я) французских сотоварищей по L' Idiot в их послужных списках у каждого значилось. У них значились остроумные, хлёсткие, талантливые, живые романы, но не книги личной трагедии. Патрик Бессон, сын югославской матери и французского отца, едва за 30 лет был уже автором полутора десятков романов, почти живым классиком. Мы вместе издавали в издательстве Allin-Michel. Более того, Бессон числился в попутчиках тогда ещё могущественной Французской Компании и его журналистские книги выходили в издательстве ФКП, в «Мессидор». Патрик был агрессивным, хлёстким молодым человеком, его статьи в L' Idiot были примером сатиры и злого языка. Бессон счастливо сочетал в себе насмешника-журналиста, лёгкого политического оппозиционера и нравящегося обществу романиста. Он получил все возможные премии, кроме разве что Гонкуровской, которая ему почему-то не давалась. Но почему, почему он не стал matre a pensee? Ответ можно попытаться сформулировать. В том что Бессон писал, он не доходил до трагедии, до некрасивости. Ему не хватает глубины. Его романы были слишком уютными конструкциями. В них было мало чёрного цвета. А его политические взгляды не были ожесточёнными (Я тут употребляю прошедшее время, ибо последнее время не слежу за его творчеством).

Может ли существовать сегодня Великий писатель, живущий в ладу с обществом? То есть просто писатель, просто профессионал? Нет, не может. Ему не о чем будет писать. То, что он будет производить, не будет затрагивать читателя. Сто и даже пятьдесят лет назад ещё возможны были судебные процессы общества против якобы безнравственных книг. Моего первого французского издателя Жан-Жака Повера (Jean- Jaques Pauvert) в 1957 году за публикацию собрания сочинений де Сада. В 60-х состоялся процесс над издателями "Любовника леди Чаттерлей". Сегодня общество Запада практически стало обществом вседозволенности в области личных отношений. Конфликт неверной жены Эммы Бовари, леди Чаттерлей или Анны Карениной не есть сегодня конфликт. Это мелкий эпизод личных отношений. Все личные проблемы давно не трогают читателя. Гомосексуализм? Были тонны книг по этой проблеме. Смерть от AIDS? — были тонны книг. Инцест? Тонны книг. После Фрейда и Ромео и Джульетты понятны. Писатель, углубившийся только в проблемы морали и нравственности не может стать властителем дум. А вот фашист Ромео с кусками динамита против государства — это всегда азартная тема. Что я хочу сказать, что Великим литературным конфликтом в наше время может быть только конфликт межобщественных сил общества и человека. Потому писатель сегодня обречён быть философом, социологом и этим самым Ромео с куском динамита. Только тогда он будет властвовать над думами, или переводя с французского буквально будет "учителем мысли".