- Показалось неважным? - издевается она. - Представь себе разговор на работе: «О, привет, Рене. Я слышал, что твоя дочь собирается окончить Лигу плюща в этом году, не так ли?"

Она смотрит на меня...ждет...а потом начинает смеяться.

- Ты шутишь?

- Конечно, я шучу! Я так горжусь тобой! Подумать только, моя дочь - выпускник Лиги плюща, и теперь связана с неким Джереми Стоунхартом. А что я? - она опускает взгляд. - Что ты должна думать обо мне. Например?

- Мама, не надо, - говорю я. - Я здесь не для этого.

- И я меняю тему, как обычно. Назад к Полу. Правильно? Твоему отцу? Причина, по которой я рассказала тебе те вещи о нем, Лилли, потому что...потому что он причинил мне боль. Я была расстроена и зла. Ты не понимаешь. Да и как ты можешь? Ты никогда не испытывала такой душевной боли...

Она останавливается и смотрит на меня. Бровь поднимается вверх.

- Или это не так? Надеюсь, не по этой причине ты появилась здесь. Вы с Джереми Стоунхартом до сих пор...

- Не разлей вода, - говорю я сухо.

- Где он? Он здесь с тобой? Я познакомлюсь с ним? Ах да. Стала бы ты знакомить его с такой, как я.

- Это не так, мама, - говорю я. - Джереми в Калифорнии. Работает. Где должна быть и я. На самом деле у нас с тобой не так много времени. Я возвращаюсь завтра.

- Завтра? Но ты только приехала! Нам нужно наверстать пять лет, Лилли. Я не знаю, чем ты занимаешься, как ты...ну, кроме рассказов, которые были напечатаны на этой неделе. Но ты сказала мне не доверять им...

- Да, - говорю я. - Они всегда все преувеличивают. Подожди, пока не услышишь это от меня.

- Я здесь, не так ли? Слушаю? Это то, что мы делаем, - вздыхает она. - Но думаю, ты хочешь больше узнать о своем отце. О Поле?

- Да, - говорю я. - Почему он ушел после того, как я родилась? Почему его никогда не было рядом?

Рене выдыхает.

- Наркотики, - говорит она. - Он всегда был под кайфом. Я думала, что смогу изменить его. Я думала, что смогу исправить его, помочь ему исцелиться.

Она печально смеется и качает головой.

- Как и все женщины, когда они молоды, влюблены и не знают ничего лучшего. Мужчины не меняются, Лилли. Если есть одна вещь, которую ты можешь узнать из моей жалкой жизни, то вот это. Бог знает, что это заняло у меня слишком много времени, чтобы понять это самостоятельно.

- И...куда он делся, после того, как я родилась?

- Не знаю. Я не следила. Я думала, что будет лучше, если мы расстанемся. Когда я была беременна тобой, Лилли, я надеялась, что ребенок сможет сплотить нас. Я надеялась, что хотя бы благодаря тебе он изменится.

Она смотрит в сторону. Я вижу, как она борется с эмоциями.

- Я была глупой, - сообщает она наконец. - Такие мужчины не меняются.

- А потом? Как вы снова оказались вместе?

- Он нашел нас, - говорит она, вздыхая. - Утверждал, что вылечился. Не может перестать думать...о тебе. О семье, что оставил. Он просил меня дать ему второй шанс.

- А ты? - спрашиваю я.

- Нет, - говорит она. - Не сразу. Я все еще была настороже. Я хотела доказать ему свою преданность. Чтобы показать, что он не хотел, чтобы ты страдала также, как я. Он просил дать ему увидеть тебя. Я сказала нет. Он оставил нас, оставил меня одну растить тебя. Он думал, что он может появиться через девять лет и вернуться в нашу жизнь, как будто ничего не случилось?

- Подожди, девять лет? - спрашиваю я. - Я помню то лето, когда мне было двенадцать.

- Ты думаешь я сразу приняла его обратно? Конечно нет. Я не могла так просто простить его, - она щелкает пальцами. - Как бы сильно я этого не хотела.

Тихо добавляет она.

- Ты заставила его ждать три года? - спрашиваю я в недоумении.

Это что-то новенькое. Судя по рассказам Пола, это произошло сразу.

- Не знаю помнишь ли ты, но в то время я была с другим парнем, - говорит она. - Как его звали? Гарри, Генри, Хэнк...что-то в этом роде.

Она смеется, смотрит на остатки сигареты, пожимает плечами и берет еще одну. Зажигает её.

- Какой пример я подаю. Твоя мать - шлюха.

- Мама! - восклицаю я. - Не говори так.

- Почему? - спрашивает она. - Разве это не правда? Сколько мужчин ты видела я приводила домой на протяжении многих лет? Нет, нет, не отвечай. Не делай вид, что это не повлияло на тебя. Я смирилась с большинством вещей в своей жизни. Трезвость...заставила меня пересмотреть их все. Я не могу больше бегать от себя. Единственное, о чем я действительно сожалею, и это идет от сердца, Лилли, это как сильно я всё испортила с тобой.

- Нет, - говорю я. - Мама, это не твоя вина. Это...

Она хмурится, не веря.

- Это не только твоя вина. Есть и моя.

- Ты помнишь наш спор?

Кончик её сигареты загорается, когда она делает затяжку.

- Какой именно? - спрашиваю я.

Она хихикает.

- Их было много, не так ли? Прости. Тебе нравилось называть меня безответственной. Я имею в виду наш первый серьезный спор. Из-за которого ты убежала из дома. Когда ты сказала, что не будешь продолжать работать.

- Когда я сказала, что ты должна бросить пить, - тихо добавляю я.

- Да, - кивает она. - Мне потребовалось много времени, чтобы принять то, что ты мне тогда сказала, Лилли. Я знала, что ты была права. Но я не могла столкнуться с реальностью, пока ты не уехала. Вот тогда я почувствовала, что действительно потеряла тебя. И я знала, что это моя вина.

- Мама, смотри, - начинаю я. - Я знаю, что я сказала тем вечером. Я сожалею об этом. Мне не стоило этого говорить. Я была разгневана. Но я не...я никогда...я никогда не ненавидела тебя.

Я слабо улыбаюсь.

- Несмотря на мои прощальные слова.

- Нет, - говорит она. - Не смей извиняться, Лилли Райдер. Все, что ты сказала тем вечером было абсолютной правдой. Это был своего рода звонок для пробуждения, который был мне нужен, даже если мне понадобилось еще несколько лет, чтобы принять это. Но нет. Первый спор, когда я действительно начала спрашивать себя. Я держала твоего отца подальше от тебя, потому что я не хотела, чтобы он причинил тебе боль, как мне. Но что, если я была причиной твоей боли? Что если я была причиной твоих страданий? Что если я навлекла на тебя все то, от чего я хотела оградить тебя?

- Мама...

- Не перебивай меня, Лилли. Просто слушай. В первый раз, когда ты ушла, я проплакала всю ночь. Я поклялась, что, если я когда-нибудь увижу тебя снова, я брошу пить навсегда, - она вздыхает еще раз. - Конечно, этого не произошло. На следующее утро после твоего возвращения я проснулась и сделала что? Я налила рюмку водки в свой эспрессо. Я ненавидела себя тогда, Лилли. О, как я ненавижу то, кем я стала. Я была слабой, подверженной искушению и хрупкой. Возможно, настоящая причина, по которой я не сдержала свое обещание, было потому, что ты вернулась так скоро, потому что я так легко вернула тебя. Я не должна была измениться, если я хотела увидеть тебя снова. И я этого не сделала. Об этом нарушенном обещании не знал никто, кроме меня, и это угнетало меня. Причиняло боль. Оно поглотило мой разум: мой провал, мой провал, мой провал. Я отстранила твоего отца от тебя, лишила тебя радости расти с отцом, ради чего? Для того, чтобы стать похожей на него?

- Нет, - останавливается она. У нее появляется отсутствующий взгляд. - Не такой, как он. Хуже. Твой отец, он употреблял наркотики. Но он мог...он мог контролировать свое пристрастие. А у меня было всё наоборот.

- Но сейчас этого нет, - говорю я грубо и улыбаюсь.

- Нет, - соглашается она. - Ущерб уже был нанесен. Знаю, я испортила твои подростковые годы, Лилли. Годы, которые ты никогда не сможешь вернуть. И кто несет основную ответственность за это? Я. Я просто в шоке, поражена тем, чего тебе удалось достичь. Все, что тебе удалось сделать, несмотря на твое воспитание. Я имею в виду на самом деле, Лилли: Йель? В это практически невозможно поверить. Черт, если честно, не знаю, поверила бы я тебе, если бы ты приехала сегодня и сказала бы мне, не напечатай этого в журналах.